Мерзкий старикашка - Страница 11

– Скромничают в еде? Удивительная новость. Я там флаги аж трех князей углядел, двое в нашем монастыре уже бывали. Так скажу тебе: рядом с ними наш брат-хранитель – сущий постник. – Я тоже опробовал кашу и пришел к выводу, что брат-кормилец в очередной раз лицом в грязь не ударил.

– А ты фто, ф гефальфике рафбифаефся? – с набитым ртом спросил послушник.

– Не чавкай, – погрозил я ему пальцем.

Он спешно проглотил кашу.

– Так разбираешься? А откуда?

– Да в чем монахи только не разбираются… – пробормотал я и засунул в рот ложку.

– Ну, половина-то точно ее не знает. Видят знамя, значит, князь. А кто, откуда – Солнце ведает, – поделился наблюдением послушник. – Им и не важно.

– Я же говорю, двое тут уже побывали. А память у меня хорошая. – Не тянуло меня что-то обсуждать эту тему.

Не объяснять же ему, что я все княжеские штандарты до сих пор наизусть помню.

– Знаю я, когда у тебя память хорошая, – хихикнул Тумил. – Прям интересно, чего ж это они тебе такого сделали?

– Хорошего – ничего, – отрезал я. – А ты с чего решил-то, что они не богомольцы? Сам придумал или уже болтают о чем?

– Ну так ты же сам говорил, что они не молиться едут. – Он пожал плечами и закинул в себя еще ложку.

– Ну, во-первых, мало ли чего я там говорил…

Тумил начал усиленно работать челюстями, наконец сглотнул и укоризненно поглядел на меня.

– Ты меня, может, глупым считаешь, но это не так. Они же при развернутых знаменах ехали, только что в рог не трубили, о своем прибытии извещая. На богомолье не ездят так… – Он помедлил секунду, подбирая подходящее слово. – Так горделиво.

– И как только сюда не ездят… – Я хмыкнул, припомнив парочку «явлений». – Но таки когда ж ты, неслух, канон выучишь-то? На принесение благодарственной жертвы вполне допускается.

– Ну вот, опять осрамился… – пригорюнился Тумил. – Этак я никогда иноком не стану.

– А ты что, так торопишься? – удивился я. – Нешто решил пораньше начать да в примасы податься?

– А что такого? – буркнул Тумил. – Он сын простого мельника, читать только и выучился, когда монахом стал. Я хуже, что ли?

– Не хуже, конечно. Строго наоборот, – вздохнул я. – А в начальнички обычно всякая сволочь выбивается. Ну или нужен к этому делу талант.

– А у меня его прям и нет? – надулся паренек.

– Я-то почем знаю? Если глянуть на происхождение, так по всему выходит, что должен иметься.

– Ты правда так думаешь, брат Прашнартра? – разулыбался Тумил. – Думаешь, мне уже можно стать монахом?

– Ну… – Я замолчал ненадолго, отправив в рот кусочек жареного карпа. – Книгу Деяний Троих ты хорошо знаешь, Слово – тоже… На уровне, да, вполне на уровне. Служение Великой Дюжине, разумеется, горец все же, а не равнинный житель, а всех прочих мелких богов и духов…

Я махнул рукой.

– Да их всех никто не знает. Только для того, чтобы в Совет Благих попасть, тебе надо поближе к Круврашпури держаться, у нас в монастыре все карьеры, окромя брата-кормильца, через строгое знание канонов делаются.

– Значит, ты скажешь брату – хранителю Реликвии, что я уже готов принять монашество?

От неожиданности я аж поперхнулся.

– Я-то тут при чем?!

– Ну как же? – спокойным и где-то даже менторским тоном (и у кого ж это он научился, поганец мелкий?) ответил Тумил. – Каждый послушник обязательно должен заниматься два часа в день. А еще ему назначается наставник из братии, дабы подготавливал его к будущему служению. Меня вот определили к тебе, и когда я, по мнению своего наставника… – Парень показушно-смиренно потупился. – …достигну необходимого просветления, он сможет меня рекомендовать хранителю Реликвии и настоятелю для принятия сана. Если пожелает.

Черт возьми, впору гордиться достижениями – оригинальному Лисапету послушника за все годы в монастыре ни разу не доверяли.

– Очень поучительно, – прокомментировал я. – И неожиданно, что главное. Мне о том, что я у тебя в наставниках хожу, никто сообщить не удосужился как-то.

– Ну-у-у… Вероятно, брат Круврашпури забыл это сделать. – Мелкий придал своей физиономии ангельское выражение, возвел очи горе, а затем полным благочестия голоском добавил: – В непрестанных молитвах часто упускает он подобные мелочи.

Я усмехнулся. Потом фыркнул. А потом мы оба в голос заржали.

– Не иначе на пару с Трундналини молились, – сказал я, утирая слезы от хохота. – И давно ты знаешь, что я у тебя в наставниках, да молчишь?

– Вот поверишь ли, брат Прашнартра, часа два всего как. – Тумил с самым серьезным видом приложил руку к сердцу. – Брат-хранитель меня перед ужином как раз и просветил на сей счет. Спросил, не будешь ли ты меня завтра в иноки рекомендовать. Там же церемония целая, я слыхал.

– Церемония, да… Завтра, значит?

Эва, торопятся князья, выходит.

– Ага, – кивнул паренек. – Ну так как?

Я усмехнулся.

– Поздно уже. Утро вечера мудренее. А завтра – оно завтра и будет. Иди отдыхать и не переживай ни о чем.

– Ну и ладно, ну и пойду, – насупился Тумил, собрал посуду и вышел вон.

Круврашпури я, положим, понимаю: если меня завтра отсюда увезут, ему парня надо заново не менее чем на месяц к кому-то прикреплять. Брат-хранитель и так-то притча во языцех, а коли у него такой конфуз с бесхозным послушником всплывет, это же скандал из скандалов. Хошь не хошь, настоятелю придется заново на переизбрание его братией выставлять, за небрежение. Подгадить им обоим, что ли, напоследок? Реноме, так сказать, поддержать.

Дверь снова приоткрылась и в щели появилась хитрая физиомордия Тумила.

– А имя ты мне какое определишь, а, брат Прашнартра?

– Иди уже, – добродушно пробурчал я. – Разберемся.

В апартаменты настоятеля меня пригласили сразу после утренней службы. Князья со свитою, как и прочие паломники, на ней, кстати, присутствовали, но вместо пения гимнов, прославляющих восходящее Солнце, все больше кого-то высматривали в толпе монахов. Кого бы это, интересно? Вот прям в догадках теряюсь.

Тем более что я благоразумно затесался в толпе, среди братьев повыше, и не отсвечивал. Да и узнать меня они смогли бы вряд ли – на брата Лисапет отродясь похож не был, да и на отца не особо. Так, общее сходство, а в целом-то, скорее, в мать уродился. Так молебен и отстояли.

После службы я из храма моментально слинял, покуда меня Круврашпури не выловил. Нехай поволнуется немного, жиртрест, может, сбросит пару килограммов. Ему же на пользу пойдет. Опять же торжественно оглашать на заутренней, что послушник Тумил готов к принятию сана, как хранитель Реликвии хотел, означало рисоваться перед столичными гостями во всей красе, что в мои планы покуда не входило. Им, пожалуй, тоже немного вес сбросить не помешает. А помешает, так наберут заново – не бедствуют, чай.

Так что взял я ноги в руки да поспешил в келью, от греха подальше.

Мой бывший босс, в той конторе, куда я устроился перед тем, как скопытиться, важные переговоры вечно оттягивал. Говорил, что клиент должен дозреть и тогда его можно дожать. Какие плоды от созревания князей получатся, я, конечно, не знаю, но лучше пусть они за мной побегают, а я себе цену понабиваю, поинтересничаю…

Ну, это я так думал. Совсем забыл, что тут у меня тоже имеется непосредственное руководство. А вот оно обо мне не забыло…

Прислал Тхритрава ко мне своего секретаря, брата Люкаву, с наказом срочно явиться пред светлы очи отца-настоятеля. Ну или перед зелены, если быть точным.

Я даже церемониальную сутану на обычную сменить не успел, а этот уже на пороге, с поручением, значит.

– И не надо, не надо переодеваться. Так даже лучше будет, – закончил спич главный прихлебатель начальства.

– Но хоть накидку надо снять, – не согласился я. – Ее исключительно на богослужения надевают.

– Накидку можно, – разрешил Люкава.

Наивный он человек все же…

Я неторопливо, с кряхтением стянул с себя расшитое нитками всех цветов радуги пончо, с минуту еще охал и потирал поясницу, затем аккуратно, нет, очень аккуратно накидку сложил, разгладил, дабы на ткани ни было не морщинки, и только после этого бережно убрал одеяние в тумбу.