Мертвый рай - Страница 6

Когда дверь захлопнулась (До сих пор извлечь шум из мягкого звукоизолирующего пластика не удавалось никому. Воронову – удалось), Фурцев уже не смеялся. Не улыбался даже.

Или, может быть, все-таки, не шутка? Или от мертвого Воронова пользы будет больше, чем от живого? Этот напыщенный индюк в погонах только что продемонстрировал изумительную реакцию. Определенно, таким рефлексам место на лабораторном столе «Мертвого рая».

Пальцы Фурцева все стучали по клавиатуре.

Гвардеец с простреленным сердцем, все тщился влезть на прозрачный стол. И не понять было, то ли нелепые движения покойника злили, то ли забавляли человека в стерильно белом халате.

Фурцев что-то насвистывал. Что-то нейтральное. Из классики что-то.

Желание взглянуть на небо здесь, в Ростовске, возникает редко. Чрезвычайно редко. Небо-то – оно в клеточку! От высотки к высотке протянуты черные царапины проводов с бесчисленными переходными стыками. И вдоль, и поперек, и косым крестом протянуты. На первый взгляд – хаотичная паутина, брошенная на город небрежной рукой. Но хаос этот кажущийся. И рука отнюдь не небрежная. Аккуратно и расчетливо опутала она каждый район, каждую улицу, каждый квартал. Кому, как не Денису Замятину, знать об этом?

Нет, порядка в хитросплетении электрических, телефонных и бог весть, каких еще проводов не меньше, чем в строгих милвзводовских инструкциях. Ибо вся эта густая сеть создавалась в первую очередь ради направляющих тросов – подвесных дорог и тропинок службы наружного наблюдения.

Их Денис знал отменно и без труда, навскидку, распознавал в подвесных коммуникациях основные линии, вспомогательные, страховочные и запасные. Вот этой, к примеру, он воспользовался прошлой ночью для перехода на другую сторону Трассы. Мостик натянутых над шоссе тросов и проводов похож на двойную решетку. Впрочем, на решетки там, вверху, похоже всё. Одинарные, двойные, тройные… Решетки, решетки и еще раз решетки. Печальное, гнетущее зрелище.

Вряд ли в этих частых перекрестиях именно здесь и именно сейчас прячется мобильная камера. Вряд ли она приткнулась под карнизом той вон или этой крыши. И совсем уж маловероятно, что кто-то из коллег-операторов похерит инструкции и воспользуется «Летящим глазом» днем.

Денис все понимал, но поделать с собой ничего не мог. Снова и снова он поднимал глаза вверх, снова и снова подставлял лицо свинцовому небосводу, изуродованному рубцами проводов. Только небо могло его сейчас спасти. Небо и подвижные мини-камеры наружки.

Небо равнодушно смотрело вниз.

Направляющие тросы проводов были пусты.

– Он? Точно? – послышалось за спиной.

Вот гады! В открытую уже идут! Рядом совсем! Денис оглянулся. Быстро, воровато, поверх высокого воротника.

– Што пудов!

Шепелявил невысокий, суетливый человечек неопределенного возраста. Ни рыба, ни мясо, – говорят о таких. Юркие руки, будто бы живущие своей собственной жизнью, дерганное лицо, бегающий взгляд, уйма ненужных нервных движений. И одежонка – так себе: дешевенькая, плохонькая, безвкусная. Потертая и никчемная, как сам хозяин.

Говорил шепелявый, прикрыв рот рукой. Не то пытался приглушить шепот, не то прятал изрядную пробоину в передних зубах и уродливую родинку над верхней губой, больше смахивающую на позорную татуировку.

Гадать, о ком шла речь, не приходится. Дениса обсуждают – кого же еще. Троица из районной группировки Волков выпасала его от самого Пятачка. Группировщики… Орги… Ни поднятый воротник куртки, ни надвинутая на глаза шапка-колокол не уберегли его от цепких взглядов городских волчар.

Угораздило же долбанную видеокарту полететь именно сегодня! Да и сам виноват: потерял сноровку, разучился за месяцы безвылазной домашней работы быть серым и незаметным. Расслабился, блин, успокоился, забыл, что такое Улица. Идиот! Думал, идешь по охраняемой Межрайонной Трассе, так можно и по сторонам не смотреть?

– Мелкий он какой-то… – спокойный уверенный голос сзади.

Еще ближе!

– Да жуб даю, Колян! – снова шепот-присвист.

Смешно, кабы не было так грустно. На самом-то деле жертвовать шепелявому нечем: зубы, по крайней мере, передние отсутствовали у него напрочь.

– Щас в шледилы молодняк идет. Молокошоши хилые…ля! Кожлы доходные, шоплей перешибить можно, а бабок гребут – немеряно. Я вот помню…

– Ты что скажешь, Ахмет? – спокойный не счел нужным дослушивать невнятный бубнеж до конца.

Денис оглянулся еще раз.

– Он, – коротко бросил небритый чернявый крепыш-кавказец с поломанными ушами и носом.

И ускорил шаг – из-за неуклюжей медвежьей походки борца-ломщика тот, кого назвали Ахметом, немного отставал от спутников.

Этих двоих – беззубого волчьего шестерку и мрачного кавказца – Денис узнал еще на выходе с Пятачка. Месяца четыре назад оторваться от них удалось только чудом. Тогда его вычислили по муниципальной кредитке. Налички не хватало, и Денис имел неосторожность сверкнуть в магазине самообороны кредитной карточкой. Такой, кроме сотрудников Периметра, в наше время, пожалуй, никто и не пользуется. А следаки формально принадлежали к периметровской службе. Хоть и жили за его пределами. Как и положено операторам наружки.

В общем, очень приметную карточку Денис вытащил из кармана в самом криминальном районе города.

Эх, сглупил, протупил по-черному! Поддался идиотскому порыву, решив обзавестись оружием. Если так вообще можно назвать компактный «МУД (шдх)», в просторечье – «мудак». «Маломощная укороченная дубинка (шоковая домашнего хранения)» – символическое, но, пожалуй, единственное более-менее эффективное и, потому, достаточно дорогое средство самообороны. Из легальных, разумеется.

Сосед по сектору Игорь Зверев как-то показывал подобную игрушку. Разгуливать с ней по городу после снятия пломбы, зарядки и активизации нельзя, но использование МУД для защиты жилья от незваных гостей даже поощрялось властями. Как говорилось в инструкции, дубинка способна убить человека. Вот только максимального – смертельного – заряда «мудака» хватало бы лишь на одного гостя. А группировщики по одиночке не ходят. А пока подзарядишь снова…

Честно говоря, Денис предпочел бы иметь в ящике рабочего стола оргскую заточку. Из тех, Волчьих. Последний писк: плоская заточенная с двух сторон арматурина, похожая на короткий обоюдоострый меч. Или не на короткий. А то – и на целую пику. Ручка, обмотанная для удобства изолентой. Или, как у некоторых пижонов, запаянная в разноцветные кружочки оргстекла.

В драке такая штучка практичнее и гораздо эффективнее «мудака». Но вот если ее найдут при обыске во время поквартирного обхода… Классификация: хранение особо опасного холодного оружия. Приговор: вышка, эшафот. А рисковать жизнью ради куска металла – нет уж, увольте. К тому же Денис в группировку не входит. Значит, владеть заточкой, как следует, все равно не научится. А чтобы долбануть противника шокером особого искусства не требуется.

Короче, магазин, «мудак», кредитка… Засветил ее – засветился сам. Вели его в тот день чуть ли не до самого дома. Ситуация – сквернее некуда. И если бы не развалины Трехсотого Блок-поста…

Денис успел вовремя нырнуть в яму – в люк-провал заброшенного канализационного коллектора. И пока группировщики потерявшими след ищейками метались по трехсотке, отсиживался внизу – тихо, как мышь. Потом где-то прямо над головой раздраженно пролаял кавказец: «Сука-блать!» Потом звук удаляющихся шагов сделал Дениса самым счастливым человеком на свете.

Тогда пронесло, теперь – вряд ли.

Вообще-то больше всего Дениса тревожил сейчас третий – высокий скуластый, спокойный, как танк, незнакомец. Лет тридцати, наверное. Может, с небольшим. И не понять, почему тревожил-то. Какой-то он был… Странный, что ли. И страшный в своей холодной невозмутимости, неприступности, непробиваемости. Враждебности.