Мертвых не судят - Страница 72

— Я не хочу уходить, — упрямо сказала она.

— Иди, Гуля, — мягко попросил Быков. — Мы не долго.

Помедлив, она вышла в смежную комнату и плотно прикрыла за собой дверь.

— Емельянов убит, — без предисловий начал Крапивин, не глядя на Быкова. — Час назад, в больнице. В него выстрелили через открытое окно со двора. В палате он был один… и никто из персонала не слышал выстрела.

— Пуля в косяке, — сказал Быков. — Та, что мне предназначалась. Можешь вытащить и сравнить. Ствол, думаю, один и тот же.

— Я тоже так думаю, — кивнул Крапивин.

— Это люди Беслана? Мстят нам, что ли?

— Нет… тут другое. Серьезнее.

— Куда уж серьезнее, — мрачно усмехнулся Быков.

— Емельянова убили потому, что он мог вывести на базу. И в тебя стреляли по той же причине. Ты не просто свидетель. Без тебя нам базы не отыскать, и они это прекрасно понимают.

— Ты думаешь, я буду ее искать?

Крапивин опустил глаза.

— Ты понимаешь, Костя… Мне неприятно об этом говорить, но ты же и сам поймешь в конце концов. Они будут охотиться на тебя, пока не убьют. Или пока мы не возьмем базу.

— Кто они? — спросил Быков. — Да хватит тебе темнить!

— Темнить не собираюсь, — сухо возразил Крапивин. — Оружие это не из-за бугра. Оно армейское, прямо с консервации. Со стволов смазка-то толком не оттерта. Понимаешь теперь, отчего они всегда так здорово информированы? Понимаешь, куда связи тянутся? Армия сокращается, а железа этого на складах накоплено — не дай Бог! Не миллионы — миллиарды этот бизнес стоит. Схема-то, в общем, не сложная. Из высоких армейских сфер поступает приказ: такую-то часть расформировать, личный состав — кого на дембель, кого в запас или распоряжение кадров. А вооружение передать другой части. Вначале оружие идет на промежуточный склад, потом якобы на другой — а дальше концы рубятся. И на таком уровне, который мне и не снился.

— Это ты сам догадался? — спросил Быков.

— Куда мне, — усмехнулся Крапивин. — Что-то сам, а что-то помогли. В столице коллеги из параллельного ведомства кое-кого накололи и с нашим участием начали крутить. Но дело туго идет, сам понимаешь… Помнишь этого майора? Как он тут оказался? Как сумел разрешение получить?

— Слушай-ка, Алексей, а может, это он… Емельянова?

— Нет, — покачал тот головой. — Я его утром лично до самолета проводил. Домой полетел, докладываться. Да он на такие дела и не годится. Просто шпион, отслеживает ситуацию. Я думал, пока доберется, доложит — у нас время будет. Ошибся я. У них все налажено гораздо серьезнее.

— Так ты предполагал, что нам может грозить опасность? — подозрительно спросил Быков.

— Ты что, с ума сошел! — возмутился Крапивин. — Если бы я хоть на минуту мог подумать!..

Он замолчал и опустил голову.

— Ладно, — произнес он спустя минуту, — вам надо отсюда уходите. Теперь ты под моей охраной. Без меня — ни шагу.

— Иди ты, — отмахнулся Быков. — Лучше билет мне достань на самолет.

— Не шути с этим, Константин, на тебя охота вдет. Какой, к черту, самолет! Они же тебя прямо на посадке встретят. По-другому нужно…

— Один билет достань. Не мне — Гульбахор. До Москвы, и как можно скорее. И позаботься, чтобы ее там встретили и проводили куда скажу. Понял? А если этого не сделаешь, нам с тобой разговаривать не о чем.

Последние фразы Гульбахор, по-видимому, хорошо слышала. Резко отворив дверь, она вошла в комнату.

— Вы так славно все тут за меня решили… — язвительно начала она, но Быков не дал ей продолжить, подошел и обнял за плечи.

— Нельзя по-другому, Гуля. Если по-другому, нам всем может быть очень плохо. Ты пока поживешь у моей матери, всего несколько дней, а потом все сама решишь, как захочешь. Но сейчас по-другому невозможно, поверь, пожалуйста.

— И в каком качестве я буду жить у твоей матери? — спросила Гульбахор с непонятной интонацией.

— Знаешь, — сказал Быков, — мы с тобой поговорим. Мне очень хочется об этом с тобой поговорить. Давай не будем торопиться, ладно?

Гульбахор освободилась из его рук, поглядела, собираясь что-то произнести, но передумала и скрылась в соседней комнате.

— Давай собираться, — хмуро сказал Быков. — Кстати, как ты представляешь дальнейшее? Ведь пока вы с казахскими коллегами договоритесь — месяц пройдет. Это же другое суверенное государство…

* * *

Быков смотрел вниз сквозь прозрачный колпак, пытаясь определить место, где его «КамАЗ» свернул с шоссе. Но «вид сверху» был для него непривычен и непонятен, ленточки грунтовок выглядели совершенно одинаково.

Договориться с коллегами из суверенной республики удалось достаточно быстро: и республики, и коллег до сих пор связывало гораздо больше, чем разъединяло.

— Ну что? — крикнул в самое ухо Крапивин, и Быков в ответ безнадежно махнул рукой.

Вертолет сделал широкий полукруг и пошел обратно над степью параллельно дороге.

— Дальше! — крикнул Быков. — Пусть уйдет дальше в степь!

Крапивин принялся объяснять пилоту, что от него требуется.

Тот кивнул и развернул машину. Рельеф местности под ними постепенно менялся. Начались холмы.

— Похоже, — крикнул Быков в ответ на вопросительный взгляд Крапивина. — Нужно искать сарай.

Но никаких строений сверху видно не было. Холмы выглядели пустынными и безжизненными. Вертолет шел по спирали, очерчивая в воздухе расширяющиеся круги. Стремительно скользившая по земле тень машины мешала Быкову, притягивая к себе взгляд.

— Дорога! — показал вниз пилот.

Они немного снизились и пошли над грунтовкой. Видно было, что этой дорогой пользовались не часто: кое-где колея проросла травой, на отдельных участках она вообще едва была заметна. И вдруг дорога исчезла совсем. Просто пропала в какой-то точке, выцвела, словно те, кто ездил по ней, уходили здесь в иные миры. Быков видел в степи немало таких же дорог без конца, но никогда не знал, как они возникают.

— Топливо кончается, — сказал пилот. — Домой пора.

Вертолет лег на обратный курс. Оказалось, что от трассы они ушли совсем недалеко, а через двадцать минут лета машина коснулась колесами бетонного покрытия аэродрома.

К чувству досады, испытываемому Быковым, отчего-то примешивалось неуместное ощущение вины. Это раздражало его еще больше, он повторял себе еще и еще раз, что никому ничего не должен и вообще может в любой момент плюнуть на все и уехать, но помогало плохо, Угрюмо шагавший радом Крапивин воспринимался Быковым словно живое воплощение укора. Тот словно подслушал его мысли.

— Найдем, — успокаивающе сказал Крапивин. — Завтра опять полетим.

— Не получится, — мотнул головой Быков. — Не умею я сверху смотреть ни хрена. Практики нет. К тому же уверен: бункер замаскирован так, что с воздуха его не найдешь. Нужно попытаться повторить этот путь на колесах, и не завтра, Алексей, а сейчас. Они нас опережают. Вот ликвидируют склад, если мы будем тянуть.

— Ну, это не так просто, — возразил Крапивин. — За районом ведется наблюдение.

— Кем ведется? В гробу они видели твое наблюдение. Вызовут пару тяжелых вертолетов, загрузят — и до свидания.

Крапивин ответил не сразу. Вопрос Быкова, казалось, пробудил какие-то его собственные сомнения.

— Наблюдение ведут, — повторил он через некоторое время менее уверенно. — Ладно, сделаем, как ты предлагаешь. Пойду машину просить.

Он вернулся минут через двадцать и не один. Того, кто с ним пришел, Быков узнал издалека, но не сделал даже слабой попытки приподняться со скамейки навстречу. И полковник Арефьев тоже сделал вид, будто их встреча нечто совершенно обыденное, хотя в последний раз с Быковым они виделись пять лет назад. Он даже не поздоровался. Так, кивнул небрежно. А Быков и того не сделал.

— Какова вероятность, что вы не ошибаетесь? — с ходу напористо спросил Арефьев. — Вы уверены, что объект именно в этом районе?

— Вероятность не подсчитывал, — безмятежно ответил Быков. — Тут меня даже калькулятором не обеспечили.

Его раздражение получило наконец конкретный адрес, и он обрадовался возможности излить накопившуюся желчь.