Мертвых не судят - Страница 63

— Ну, все, поехали! — крикнул Семен.

Первым тронулся «уазик», Быков за ним. В зеркальце он видел, как Семен неподвижно стоял возле сарая, глядя им вслед, пока ночь не скрыла окончательно его высокую сухощавую фигуру.

Обратный путь был столь же темен и неясен. Фар Гоша не включат, подфарники выхватывали участок сухой, не тронутой колесами почвы: машина шла по целине. Следуя за «уазиком», трейлер совершал множество поворотов, в движении их, казалось, не было никакой системы, и Быков отказался от попытки определить главное направление. Рассвет пришел, когда машины выбрались из холмов. До трассы оставалось чуть более двух километров.

* * *

Гоша был человек малоразговорчивый. Как, впрочем, и водитель «уазика» — тридцати-тридцатипятилетний русский с наголо обритой головой, отзывавшийся то ли на фамилию, то ли на кличку Фосс. На осторожные вопросы Быкова оба отвечали односложно, а то и вовсе пропускали их мимо ушей. Теперь они ехали быстро: Гоша действительно был неплохим водителем и, подменяя Быкова, не снижал темпа. На коротких остановках Быков изредка перекидывался парой слов с Озодом. Тот выглядел несколько подавленным, но Быков понимал, что Озод его не выдал и, по всей видимости, не собирается. Это несколько успокаивало Быкова.

Пару раз ему казалось, что далеко позади он видит голубую машину Гульбахор, но полной уверенности в этом не было. Они двигались круглые сутки и за два неполных дня проскочили почти две тысячи километров. Перед крупными населенными пунктами Гоша неизменно уступал руль Быкову, а сам пересаживался в «уазик», присылая Озода.

Однажды Быков проснулся под вечер и, перебравшись из спального закутка на сиденье, долго вглядывался в дорожные указатели.

— Мы куда едем, Гоша? — спросил он.

— Прямо и вперед, — осклабился тот.

— Я серьезно.

— От твоего начальника новое указание поступило. Заедем в Астрахань. Это нам по пути.

— Ничего себе по пути! — изобразил возмущение Быков. — Я нанимался товар до Москвы везти. Насчет Астрахани разговора не было.

Гоша хмуро глянул на Быкова.

— Слушай, ты водила, и я водила. Какое нам дело! Если в программе изменения, все будет оплачено, я так понимаю. А если тебя что не устраивает — можешь отваливать, никто не держит. Прямо хоть сейчас.

— Ну, так тоже нельзя, — сбавил тон Быков. — У меня могут быть свои планы? Жена, понимаешь, любовница. Все ждут. Я же через два дня дома должен быть!

— Через неделю будешь, — пообещал Гоша. — Всех ждут.

— Хоть позвонить надо, предупредить.

— Нет, — Гоша категорически покачал голвой. — Звонить не надо. Коммерческая тайна.

И басовито заржал.

Откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза, Быков пытался составить хоть какой-то план действий. По всему выходило, что самое время сматываться. Дело идет к развязке. Каракуль там в кузове или не каракуль — в общем-то, не очень важно. Больше он сделать ничего не может. Не может связаться с Крапивиным, не может даже толком понять, что происходит. И есть большой шанс исчезнуть столь же бесследно, как Емельянов.

— Останавливай! — сказал Быков.

Гоша удивленно покосился на него.

— Чего ты?

— Останавливай, говорю, — раздраженно повторил Быков, — Тебе в Астрахань, мне — домой. Не по пути нам.

Гоша начал не спеша притормаживать и все посматривал на Быкова, словно не верил в серьезность его намерений.

— Слушай, Костя, — сказал он, — я же не волк, все понимаю. Если ты здесь выйдешь — до завтра будешь на асфальте голосовать. Кто же сейчас тут ночью тебя подберет? Поехали до Гурьева, говорю тебе, осталось-то всего двести километров. А там и мотай на здоровье. Хочешь — на самолете, хочешь — по железке к своим подругам.

Тон у него был спокойный и искренний. «Черт его знает, — подумал Быков, — может, и зря я так беспокоюсь».

Очередной пост ГАИ Быков заметил чуть раньше Гоши и тронул его за плечо.

— Это еще откуда? — с досадой ругнулся тот. — Сроду никогда тут не было. И смотри ты, какая иллюминация! Ловят кого, что ли?

Участок дороги впереди действительно был ярко освещен фарами сразу нескольких милицейских машин. Возле остановленного большегруза расхаживали фигуры в фуражках.

— Давай, Константин, садись за баранку, — сказал Гоша, — сейчас я тебе твоего экспедитора пришлю. Сами с ними разбирайтесь.

Он ушел к подъехавшему «уазику», и на смену ему появился Озод, смотревший на Быкова с жалостью, как на тяжелобольного или вообще покойника.

— Какой ты упрямый, Костя, — сказал он. — Зачем меня не послушал. Уходить тебе надо, уходить. Они пока ничего не знают, но скоро узнают.

— Уговорил, Озод, — мрачно согласился Быков. — Я и сам вижу: нечего мне тут ловить. В Гурьеве я от вас отвалю,

— Зачем в Гурьеве! — всполошился Озод. — Сейчас уходи, в Гурьеве поздно будет.

— А ты откуда знаешь?

— Я не знаю — чувствую, — Озод приложил руку к сердцу. — Вот тут чувствую. Ты про товарища спрашивал своего, помнишь?

— Ну!

— Он вот так же поехал и не вернулся, ты знаешь.

— Сам же говорил, что он в Москве остался.

— Я говорил, — вздохнул Озод. — И мне говорили… Но я другое чувствую.

— А сам ты? — разозлился Быков. — Сам зачем в эту бодягу лезешь, если чувствуешь? Сидел бы себе спокойно дома!

— Эх-ха, — сказал Озод, — дома семья, кормить надо.

Один из милиционеров впереди посигналил светящимся жезлом. Быков подтянулся ближе и зарулил на обочину, отметив, что «уазика» поблизости уже нет. Он миновал пост без задержки.

— Документы. Что везем, куда, зачем? — скороговоркой проговорил гаишник, осматривая номерные знаки.

— Виноград везем, товарищ начальник, — отвечал Озод. — Хороший таджикский виноград. Вот документы, пожалуйста,

— Водитель кто?

— Я водитель, — выступил вперед Быков.

— Права, путевой лист, — той же скороговоркой скомандовал милиционер и повернулся к Озоду. А вы с документами на груз вон туда, к штабной машине.

— Кого ищем, командир? — спросил Быков. — Из тюрьмы, что ли, кто сбежал?

— Кого надо, того ищем, — огрызнулся тот, впрочем довольно беззлобно, и крикнул кому-то в темноту: — Собачку давай!

Подошел человек в штатском с крупной дворнягой на поводке.

— Открывай фургон, — велел милиционер.

— Теперь понял, — сказал Быков. — Анашу, значит, шукаете.

— А у тебя есть?

— Не употребляю.

Быков повернулся и пошел открывать. Сердце забилось учащенно. Впервые после остановки в степи он получил возможность заглянуть в трейлер, но делать это в присутствии милиции ему не слишком хотелось.

Ящики с виноградом стояли, как и прежде. Милиционер, подсвечивая фонариком, долго вглядывался внутрь, потом уступил место проводнику с собакой. Размахивая хвостом, дворняга деловито положила передние лапы на борт, но, не обнаружив ничего интересного, тут же спрыгнула обратно и вопросительно посмотрела на хозяина. Виноград ее не интересовал.

— Номер у тебя какой-то знакомый, — сказал гаишник. — Будто встречал уже где.

— Может, и встречал, — пожал плечами Быков. — Только я на этой фуре первый рейс командую.

— Ты сам откуда?

— Из Москвы.

— Тут земляк твой был недавно, — безразлично обронил милиционер. — По фамилии Крапивин. Не слыхал?

Быков ответил не сразу, долго молчал.

— Слыхал, — сказал он наконец.

— Так, может, что передать? — так же небрежно поинтересовался гаишник. — Как его зовут-то, что-то я запамятовал.

— Алексей.

— Точно, Алексей. Ну, что?

— Передай, что идем в Астрахань. Скажи, что груз тоже туда идет. Какой — не знаю. Пока не знаю. Говорят — каракуль.

— Здесь, в машине? — уточнил гаишник.

— Нет, — сорвалось у Быкова прежде, чем он сам успел осознать необходимость именно такого ответа. — Здесь виноград. Не видел, что ли?

— Снаружи — вроде виноград, а внутри — кто его знает!

Быков твердо знал: что бы там внутри ни спрятано, показывать сейчас это нельзя. Гоша с Фоссом ждут далеко впереди, Семен — далеко позади, а Роберт с Джумой еще дальше. Все ото всего отопрутся без малейших усилий, а в дураках (если не много хуже) останется он, Быков, обычный водила, хоть и бывший мент.