Мертвых не судят - Страница 58

— Знаю, — неожиданно сообщил Озод. — Правильно, Володя его звали. Только он уже не работает. Из рейса не вернулся. Там уволился.

— Уволился или уволили? — спросил Быков. — Кто же машину обратно повел? Значит, и я тебя могу в Москве бросить?

— Нет, — несколько озадаченно возразил Озод. — Если ты обратно не погонишь, то деньги не получишь. Расчет у нас всегда в конторе.

— Почему же тогда Володьке так повезло?

Озод задумался, по его лицу пробежала тень.

— Наверное, так договорился, — сказал он наконец с неохотой.

— Как договорился-то?

— Не знаю, — разговаривать на эту тему Озоду вдруг отчего-то расхотелось. — Я простой экспедитор, откуда я могу знать!

— Ну и ладно, — махнул рукой Быков. — Уволился, так уволился. У него напарник надежный был? В смысле как водитель?

— А-а, — пренебрежительно протянул Озод, — ему ишака доверить и то страшно. Совсем плохой водитель, за права в два раза дороже платил, чем положено.

Быков не смог сдержать улыбки. Возможность получения водительских прав без взятки Озод просто не оговаривал.

— Как же он доехал?

— Он… — Озод запнулся и закончил с внезапным раздражением: — Не знаю, как доехал. Ничего я не знаю.

Быков прекратил расспросы. Озод, несомненно, о чем-то слышал. Вряд ли он был в курсе исчезновения Емельянова, но стремление избежать этой темы было не случайным.

Скорость упала, и Быков переключил передачу. Начался многокилометровый извилистый подъем на перевал. Три тысячи триста метров над уровнем моря в наивысшей точке. Двигатель ревел с чугунной непреклонностью, этот мощный ровный звук успокаивал Быкова, отгоняя тревожные мысли. А Озода погрузил в дремоту: покосившись вправо, Быков увидел, что его напарник мирно клюет носом.

Ночная темнота, как всегда, пришла почти мгновенно. Будто кто-то огромный и невероятно сильный одним мощным рывком сменил заставку на картине мира. Встречных машин не попадалось, это избавляло Быкова от необходимости то и дело переключать дальний свет. Быков думал о том, что скоро им придется пересекать границу очередной суверенной республики, и был этим несколько озабочен. Пересекать границы здесь лучше в дневное время.

Первый дорожный патруль сопредельного государства Быков увидел издалека. Два милиционера стояли у мотоцикла с коляской. На плече одного из них болтался автомат без приклада.

Быков остановил машину и спрыгнул на теплый асфальт.

— Покажи права, — без лишних разговоров потребовал автоматчик. — Что везешь?

Оба члена патруля имели густые черные усы. Каждый солидный, облеченный властью человек в этих краях непременно носил густые усы. Если они росли, конечно.

— Виноград везем, — сказал Быков, протягивая бумаги.

Принять бумаги начальники отказались.

— Проверять будем, — сказали они.

— Пожалуйста, — устало согласился Быков.

— Разгружай! — скомандовал автоматчик.

— Как?! — от неожиданности Быков разинул рот. — Куда разгружать?

— Сюда, — представитель власти топнул ногой по асфальту. — На дорогу. Мы все должны посмотреть. А потом обратно погрузишь.

— Ты чего, командир, — не поверил Быков. — Тут же сутки надо корячиться. У меня грузчиков нет.

Автоматчик сделал шаг вперед, и Быков ощутил густой запах свежевыпитой водки.

— Если нужно, будешь и сутки, — сказал он и похлопал ладонью по автомату.

— Я тебе не грузчик, командир. — Быков уже не мог удержать накопившегося за день раздражения. — Я — шофер. Меня баранку наняли крутить.

— Не подчиняешься, — обрадовался командир. — Тогда с нами поедешь. Экспертизу будем делать. Ты пьяный, наверное, раз не подчиняешься.

Быков медленно и глубоко вдохнул душный ночной воздух и так же медленно выдохнул.

— Я все понял, командир, — сказал он, поворачиваясь к машине. — Эй, Озод, иди сюда, тут проблемы возникли по твоей части.

Давно уже проснувшийся Озод бдительно следил за развитием событий и тут же занял место на сцене действия. А Быков привычно отошел в сторонку, делая вид, будто проверяет скаты. Минуты две он добросовестно пинал тугую резину, пока Озод не позвал его обратно.

Едва они отъехали, Озод накинулся на Быкова с упреками.

— Зачем ты спорил?! — кричал он. — Никогда нельзя спорить! Лишние сто рублей пришлось заплатить!

— Да я не спорил вроде, Озод, — попытался оправдаться Быков.

— Как не спорил! — возмутился тот. — Раз лишние сто рублей взяли, значит, спорил.

Этот аргумент относился к категории неотразимых, и Быков промолчал. Но Озод еще долго не мог успокоиться.

— Один раз когда ехали, был шофер Леша. Тоже русский и тоже спорить любил. Тогда этот самый старшина его на экспертизу повез. Тут недалеко, я тоже поехал. Леша вообще не пил, совсем ни грамма. Ему доктор трубку дал, и Леша подул — ничего трубка не показала. Тогда старшина трубку взял и сам в нее подул — трубка вся зеленая стала, как трава, а он доктору показал и говорит: видишь, какой пьяный водитель, оформляй протокол! Тогда я двести рублей лишних ему платил и еще пятьдесят доктору. Вот как вредно спорить!

— Ладно, Озод, — примирительно сказал Быков, — ты прав. Не буду больше спорить.

В этих разговорах Быков как-то пропустил момент, когда они миновали наивысшую точку перевала, и лишь по изменившемуся тону двигателя понял, что машина покатила вниз.

— Послушай, Озод, — задал Быков давно интересовавший его вопрос, — смотри, как получается: мы и тысячи километров не проехали, а ты уже полштуки выложил. Ехать-то еще сколько! Если так дальше пойдет, в конце пути на каждый килограмм винограда такая накрутка получится, что его и не продать.

— Продадим, — уверенно ответствовал Озод. — Это только у нас так дорого ехать, а в России ГАИ хорошая, совсем мало берет, если ничего не нарушаешь.

Ночь сделалась угольно-черной, машина двигалась словно бы внутри тоннеля, вырубленного светом фар в монолите мрака. Постепенно Быков начал испытывать все большую усталость — уже более десяти часов он находился за рулем. Однако предложение остановиться на ночлег вызвало у Озода сильнейший протест.

— Нельзя, Костя, — горячо заговорил он, — тут очень опасные места. Нужно обязательно доехать до города, только в городе можно ночевать.

В зеркальце заднего обзора блеснули огни. Их догоняла легковая машина. Озод заметил, встревожился и зачем-то сказал:

— Только не останавливайся, пожалуйста, Костя!

На относительно прямом участке дороги машина — это был старенький «москвич» — обошла трейлер и начала удаляться. Опасения Озода на этот раз были напрасны — обычный ночной путник. Быков прибавил скорость; идти за лидером, ориентируясь на его габаритные огни, было удобно. Но «москвич» постепенно уходил вперед, после каждого нового поворота дороги светлые точки его огоньков оказывались все дальше и, наконец, пропали совсем.

Быков немного увлекся этой недолгой погоней и ослабил внимание к дороге, и когда Озод с неразборчивым возгласом вцепился ему в плечо, Быков до упора вдавил педаль тормоза, не успев толком понять, в чем дело.

Трейлер тяжело остановился метрах в пяти от перегородившего дорогу барьера с листом фанеры, на котором корявыми буквами было начертано; «обиезд. ремонт» — и нарисована стрелка. Быков осмотрелся. Там, куда указывала стрелка, действительно был съезд наподобие грунтовой дороги. Что за черт! Быков был вполне уверен, что шедший впереди «москвич» проскочил этот участок, не снижая скорости.

— Не надо туда, Костя, — опасливо сказал Озод. — Поехали назад.

Развернуть трейлер на довольно узкой дороге было непростой задачей. Не заглушая двигатель, Быков вылез из кабины. Барьер представлял собой длинную жердь на козелках, стоявших по обе стороны дороги. Никаких следов ремонтных работ Быков не обнаружил. Но едва он взялся за жердь в намерении просто отшвырнуть ее в сторону, из темноты шагнули две фигуры. Оба были в клетчатых ковбойках, довольно мятых штанах и сандалетах на босу ногу. На голове одного красовалась милицейская фуражка. Такое сочетание Быкову не понравилось.