Мертвых не судят - Страница 52

— Подвези, шеф, — почти приказала она. — Я хорошо заплачу. Только скорее!

Ее тон Быкову не понравился. Тем не менее он кивнул и протянул руку, готовясь помочь ей забраться в высокую кабину. Помощь девушка игнорировала и залезла сама, хладнокровно оправив задравшуюся до самого пояса юбчонку.

— Поехали, — торопливо сказала она. — Скорее!

Быков чуть умехнулся и отрицательно мотнул головой.

— Чуть позже. Я напарника жду. Сейчас подойдет.

Девушка вспыхнула. Мгновение она, кажется, колебалась: закричать на Быкова или все же попросить повежливее, но Быков первым прервал паузу.

— Ты пока спрячься, — предложил он, словно речь шла о порции мороженого.

Он отвел занавеску, скрывавшую узкий матрас, который служил в «КамАЗе» спальным местом для сменного водителя. Девушка без слов скользнула за спинку сиденья, и весьма вовремя. Тот, кому она была так нужна, сумел все же преодолеть забитую автотранспортом магистраль и стоял сейчас возле «КамАЗа», но со стороны водительского места. Он небрежно стукнул кулаком в дверцу.

— Командир, э!

— Чего тебе? — нелюбезно отозвался Быков.

— Девушку видал, командир?

— Какую девушку?

— Хорошую девушку, красивую. Куда девушка побежала? Скажи, командир?

— Села в такси и уехала, — сказал Быков.

— Куда уехала?

— Она мне не доложилась. Вон туда.

Собеседник Быкова недовольно насупился.

— Шутишь, командир. Не надо со мной шутить.

Быков прищурился. Какие они все тут серьезные! Наглая рожа парня вызвала у него прилив злости.

— А кто ты есть такой, что с тобой пошутить нельзя? — холодно спросил Быков.

В это время правая дверца машины снова открылась, и Быков услышал голос Озода:

— Костя, поехали. Жена мне такие манты в дорогу приготовила — ты язык проглотишь. Вечером ужинать будем, — мечтательно сказал Озод.

— Не надо так разговаривать, командир. — Огорченный потерей девушки, парень искал возможности немедленно отвести душу.

Он нажал ручку и потянул дверь к себе. Быков несколько секунд удерживал ее, а когда убедился, что машин рядом нет, резко отпустил да еще дал дверце добавочное ускорение, ударив ногой и плечом.

Парень этого не ожидал. Тяжелая дверца стукнула его точно в лоб, он пошатнулся и во весь рост грохнулся на мостовую. Тогда Быков захлопнул дверцу и включил стартер,

— Ай! Ты что сделал! — ошеломленно сказал Озод.

Быков до отказа выжал педаль газа, и машина рванулась вперед. В зеркальце он видел, как поднявшийся на ноги парень орет что-то вслед, яростно размахивая кулаками.

— Все нормально, Озод, — весело крикнул Быков. — Маленькая разборка была. Ну, показывай, какой дорогой в совхоз поедем.

— Ташгульской дорогой. Что это был за человек, Костя? Зачем к нам пристал? — допытывался Озод.

— Девушку он искал, — объяснил Быков. — Потерял девушку и очень расстроился.

— Какую девушку?

— Да вон, за спиной у тебя сидит.

Озод подпрыгнул на сиденье, обернулся и откинул занавеску. Несколько секунд он ошеломленно молчал, потом вцепился в плечо Быкова.

— Это нельзя. Тормози машину! Зачем девушка?! Девушку с собой нельзя!

Быков освободил плечо и отодвинул напарника подальше от руля.

— Озод, спокойно. Высадим мы девушку, не бойся. Но не теперь. Отъедем вот немного…

— Куда вы едете?  — спросила девушка.

У нее был низкий голос с интригующей хрипотцой, которая, впрочем, нередко возникает и по причине неразумно частого курения. Голос Быкову понравился, а вот интонации — властные и чуть презрительные — нет. Тем не менее он вежливо ответил:

— Сначала в совхоз Фрунзе, а потом — в Европу.

— Фрукты повезете? — догадалась девушка, и Быков подтвердил.

— Ага, фрукты.

— Довезете меня до Ташкента, — неожиданно заключила она. — Я заплачу.

При всем старании в ее тоне невозможно было отыскать просительные интонации. Быков начал потихоньку злиться.

— Нельзя, — торопливо сказал Озод.

— Почему? — удивилась она. — Я хорошо заплачу.

— Это не такси, милая, — сдержанно проговорил Быков. — Ты перепутала немного. Так случается, когда очень торопишься.

Девушка пропустила его иронию мимо ушей. Она приняла Озода за начальника и решила, по-видимому, что говорить с шофером смысла не имеет. Быкову услышал, как за его спиной вжикнула расстегиваемая «молния» сумки, а потом на колени Озода шлепнулась пачка десяток. Точно такая же, как сегодняшний аванс Быкова.

— Этого достаточно? Ну как, договоримся?

Озод взволнованно всплеснул рутами, издал какой-то неопределенный звук, но прежде чем с его губ сорвался окончательный ответ, вслед за первой пачкой упада и вторая.

— На каждого, — пояснила девушка.

Тогда Быков тормознул и причалил к тротуару.

— Давай выкатывайся, дочка миллионера. Сказали тебе: не повезем.

Тем временем Озод пребывал в душевных муках. Он покашлял, потом дважды тихо простонал и робко произнес:

— Ай, ладно. Слушай, Костя, ну что будет плохого! — Он тут же повернулся к девушке и строго поднял палец. — Только ты во всем меня слушать должна. Что скажу — сразу делай, а то у нас большие неприятности будут.

— Недолго мучилась старушка, — ухмыльнулся Быков. — Ты, Озод, напрасно торопишься. Я с твоим Робертом не договаривался пассажиров возить.

— Слушай, Костя! — с неожиданной пылкостью заговорил Озод. — Аллах велел людям помогать. Разве можно отказывать, когда человек просит!

— А мне она не нравится, — объявил Быков. — Другая хотя бы спасибо сказала ради разнообразия. Где бы ты сейчас была, подруга, если б я тебя в машину не пустил?

Девушка молчала. Наступила пауза. Быков каменно глядел перед собой, положив руки на руль. Озод взволнованно стиснул руки у сердца и возвел глаза к небу.

— Извини меня, — сказала девушка наконец, и тон ее был почти мягким. — Я была не права. Спасибо тебе за помощь. Но мне действительно нужно срочно уехать из города. Очень нужно.

— Вот видишь! — радостно сказал Озод.

Теперь паузу выдерживал Быков.

— Ладно, — согласился он к огромной радости своего напарника. — С пассажиром веселей.

Он повернулся и впервые внимательно оглядел нечаянную попутчицу. Ей можно было дать и двадцать лет, и двадцать пять. Слишком уж холодным и трезвым был взгляд ее больших темных глаз. Девушка была безусловно красива. Черты ее лица наилучшим образом сочетали признаки двух рас — индоевропейской и азиатской, — столетиями живших в этих местах друг подле друга. Прямой, чуть вздернутый носик, миндалевидный разрез глаз и крутые скулы создавали странное, противоречивое впечатление незавершенного совершенства.

— Как тебя зовут? — спросил Быков.

Она легонько повела плечом.

— Зови — Гуля.

— А полностью?

— Гульбахор.

— Хорошо, Гуля, — кивнул Быков. — Скажи, пожалуйста, а ты не боишься вот так, вдруг, ехать с незнакомыми людьми? Мало ли кто мы такие?

Она устремила на Быкова холодный взгляд.

— Не боюсь. Ты местный?

Быков отрицательно покачал головой.

— Тогда ты не знаешь. А товарищ твой знает. Он меня не обидит, да и тебе не даст.

Она заговорила с Озодом по-таджикски, и Быков увидел, как у того почти мгновенно отвалилась челюсть. Изумление, испуг и робкая почтительность сменяли друг друга на его лице. Озод осторожно достал обе пачки десяток и протянул девушке. Такое решение Быкова возмутило.

— Эй, эй! — воскликнул он и быстро перехватил деньги. — Ты что это, Озод! Добрый, да? Ты добрый, а я бедный. Девушка сама нам предложила, а мы согласились. Мужчины свое слово назад не берут. Разве не так, Гуля?

Гульбахор коротко рассмеялась.

— Все правильно, Костя. Не надо денег, Озод, оставь себе.

Второй раз за эти несколько минут на лице Озода всплыло выражение глубочайшего облегчения. Он бережно взял свою долю, положил глубоко в карман и легонько погладил сверху. Гульбахор заметила этот жест к снова рассмеялась. Потом скомандовала;

— Не оборачивайтесь. Я переоденусь.