Мертвые бродят в песках - Страница 140
Молодая женщина-врач быстро измерила давление – в глазах ее мелькнул страх. Порывисто открыла кожаный ящичек:
– У вас есть одноразовые шприцы? – Она уже справилась с испугом. – Хотя… откуда это у вас. Быстро прокипятите тогда две иглы!
Айтуган бросилась с кастрюлькой к плите. Врач стала жаловаться:
– Второй день носимся как угорелые из конца в конец… Лекарств нет, одноразовых шприцев тоже… А они все взрывают все взрывают…
– Опять взрывали? – испугалась Айтуган.
– Давайте шприцы! – довольно-таки грубо приказала врач. – Не дай бог старуха помрет, пока мы тут «ля-ля», – отвечай потом за нее. – Она торопливо сделала два укола в вену. – А что я могу – у меня еще двадцать вызовов. Я что – проклятая? Да за такие деньги.
Айтуган суетилась рядом, старалась хоть в чем-то помочь.
– Отойди, пожалуйста, чего ты колготишься… Старикам с высоким давлением в эти дни надо быть осторожными – ты уж береги ее…
«И чего она такая грубая?» – подумала Айтуган тоскливо.
Голубые волны… Море уходило. Беззащитное, оскверненное, оно как будто бы стремилось сжаться в самое себя, как маленький ребенок при побоях – сжаться, притихнуть. Вжимаясь, оно разделилось надвое – на две большие слезы измученной природы… А над этими слезами летела белая бесконечная пыль, а вокруг этих слез лежали бесконечные солончаки, и не было в них ни единого росточка, ни одной живой твари..
«Какое страдание! – подумала Корлан. – Какое страдание!»
– Ресницы дрогнули, – проговорила врач. – Сейчас придет в себя.
В самом деле, Корлан открыла глаза.
– Ну, я побежала! – И врачиха выпорхнула из дому так же быстро, как и появилась здесь.
– Апа, как вы себя чувствуете? – робко спросила Айтуган.
– Жива еще, дитя мое… – Корлан с трудом шевелила губами.
– Я сейчас принесу чаю… – Айтуган встала. – Не крепкого? Побольше молочка?
– А масло у тебя есть?
– Только утром принесла из магазина…
– Да нет, я спрашиваю про домашнее…– Домашнее?
Но Корлан уже не слышала этого вопроса. Маленькая худенькая девочка идет по лугу и все наклоняется и наклоняется над цветами. Все больше и больше букет ее в руках…
Чингистау, я совсем рядом с тобой! Но нет уже сил добраться, прости! Маленькая девочка все наклоняется и наклоняется, у нее в в руках большой букет… у нее в руках… бу… бу… ке…
Кахарман дал телеграмму Жарасбаю: просил известить отца о смерти Корлан. Детей и жену посадил на самолет, сам же повез тело матери поездом – в цинковом гробу. Его провожал Иван Якубовский – они говорили мало, простились как-то поспешно. Если бы знал каждый из них, что им больше не встретиться в этой жизни!
Смерть матери Кахарман пережил тяжело. Теперь он злился на себя: не мог выкроить времени, чтобы хоть поговорить с ней толком, чертова жизнь! Тяжкий грех он взял на душу, наверно. А ведь мать ждала, специально приехала сюда, чтобы пожить с ним. Мог бы сообразить, дурак, – долго ли еще ей оставалось… Что за время такое теперь наступило? Два самых глубоких таинства – рождение и смерть – потеряли ореол святости, мы смотрим на них теперь обыденно, даже если они имеют отношение к людям очень нам близким. «Это следствие твоей усталости, – спрашивал себя Кахарман, – или причина? Впрочем, не все ли равно? Следствие это или причина – в первую очередь это факт. Что нам смерть близкого человека? Что вообще нам умирание, смерть как таковые? Словно все мы давным-давно превратились в маленьких дьяволов – совершенно равнодушно смотрим на то, как умирают наши ближние, как умирают моря, природа вокруг нас …»
Кахарман сидел в купе и тупо смотрел перед собой. Зло ухмыльнулся: «Все размышляешь, раб божий Кахарман. И не надоело тебе? Вот задумался ты сейчас о жизни и смерти. Конечно, это два разных понятия. Пока ты живешь – ты мыслишь. А вот ответь: что случится с твоими мыслями, когда не станет и тебя? Уйдут с тобой в сырую землю или полетят в небо вместе с душой? Нет, не ответить тебе, человечишко, на этот вечный вопрос. Не дано. Потому что не умеешь ты мыслить, а умеешь только разрушать, осквернять. Сказано: есть предел человеческому уму, а вот глупость его безбрежна… Так что сиди, молчи в тряпочку, мыслитель…» Конечно, теперь Кахарман не мог себе простить того, что не свозил мать в Чингистау. Он и без того-то, похоже, не оправдал надежд стариков. Но это он мог сделать, мог же! Скоро он стал думать об отце: как тот перенесет это известие? Жизнь они прожили в согласии и любви – и теперь он наверняка резко сдаст. Может случиться и худшее – это может оказаться для него последним ударом. Да и что делать с ним теперь, этого тоже не знал Кахарман. На Зайсан отец не поедет – это точно. Оставить его одного в этих солончаках на медленную смерть?
Поезд в Алма-Ату пришел ночью, Кахарман решил не выходить на перрон. Прислушивался к голосам за окном, смотрел на торопливо бегущих людей и подумал, что зря не дал телеграмму Болату: ох как нужны человеку в горе друзья и родственники! И Болат, и Хорст теперь обидятся – не известил.
Перрон стал отплывать. Кахарман прилег, закрыл глаза, и увидел, как сидит он на низенькой лавочке у дома отца и плачет и плачет.Включил свет, сел и принялся мрачно листать газеты, которых накупил целый ворох перед отправкой.
...
В ПОСЛЕДНИЕ ДНИ В БАКУ, В РЯДЕ ДРУГИХ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ Азербайджана, а также некоторых районах Армении произошли трагические события, которые острой болью отозвались в сердцах советских людей. Пролилась кровь, имеются человеческие жертвы среди лиц армянской, азербайджанской и других национальностей. Выражаем глубокое соболезнование семьям погибших, искреннее сочувствие всем пострадавшим.
СОСТОЯЛАСЬ ВСТРЕЧА М. С. ГОРБАЧЕВА С ЧАУШЕСКУ. СТОРОНЫ изложили свои взгляды на актуальные проблемы социалистического строительства, развития коммунистического и рабочего движения.
НАРКОМАФИЯ ПРОСИТ О ПЕРЕМИРИИ. ОНА ПРИЗНАЛА СВОЕ ПОРАЖЕНИЕ в длящейся уже пять месяцев войне с правительством и выбросила «белый флаг», обратившись к властям Колумбии с просьбой о перемирии.
СТОТЫСЯЧНЫЙ МИТИНГ В ПОДДЕРЖКУ ПЛЕНУМА ЦК БОЛГАРИИ. Пленум исключил из партии Тодора Живкова и его сына Владимира, а также ближайшего сподвижника Живкова – Милко Балева.
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА В ЧЕХОСЛОВАКИИ после чрезвычайного пленума КПЧ, закончившегося в ночь с пятницы на субботу, остается сложной. Многих людей, в том числе коммунистов, не удовлетворил состав нового руководства партией.
С НАЧАЛА НЫНЕШНЕГО ГОДА ИЗ ГДР УЕХАЛИ НА ПОСТОЯННОЕ жительство в ФРГ и Западный Берлин около 85 тыс. человек. В отдельные дни количество эмигрантов достигает 3 тысяч человек.
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР ГДР ВОЗБУДИЛ УГОЛОВНОЕ ДЕЛО ПРОТИВ бывших членов руководства СЕПГ Э. Хонеккера, Мильке, Штофа, Клайбера, Аксена, Кроликовского. Они обвиняются в коррупции и злоупотреблении служебным положением, что причинило большой ущерб народному хозяйству страны и способствовало их личному обогащению.
ТОДОР ЖИВКОВ ВЗЯТ ПОД СТРАЖУ, ГЛАВНЫЙ ПРОКУРОР НРБ НАЧАЛ предварительное следствие по делу Живкова, обвиняемого в разжигании национальной вражды, в незаконном присвоении общественного имущества в особо крупных размерах.
ВНУЧКА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОГО ПРЕЗИДЕНТА США Д. ЭЙЗЕНХАУЭРА Сьюзен объявила о своем решении выйти замуж за советского ученого, народного депутата СССР Р. Сагдеева. Гражданская свадьба состоится в Москве, а затем пройдет короткая церемония в американском посольстве.
НА ПОЛИГОНЕ В ШТАТЕ НЕВАДА ПРОИЗВЕДЕН ЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ МОЩНОСТЬЮ 120–150 килотонн. Это первое ядерное испытание в текущем году и семисотое за 39 лет существования Невадского полигона.
АРЕСТЫ НА ПОЛИГОНЕ. ПОЛИЦИЯ АРЕСТОВАЛА В НОЧЬ С ВОСКРЕСЕНЬЯ на понедельник шестерых участников акции протеста против продолжающихся американских ядерных испытаний. Группа из шести активистов проникла на полигон в штате Невада 29 января в попытке помешать проведению первого ядерного взрыва США в новом году. Арестованным активистам грозит тюремное заключение сроком до шести месяцев.