Мертвые бродят в песках - Страница 136
«Нет», – ответил джигит.
«Позволь остаться другом».
И того не позволил джигит.
«Тогда служанкой».
И в служанки не хотел он ее.
«Хоть робкой тенью».
«Нет».
«Я буду палкой в твоих руках, Иманбек!»
Но молчал джигит.
И упала тогда Гульшахра совсем низко к его ногам, и зарыдала.
«Буду сестрой тебе, Иманбек! Только не прогоняй меня, брат!»
И только этому желанию ее не смог воспротивиться Иманбек. Поднял он ее с колен.
«Выгружайте мое приданое!» – приказала Гульшахра.
«Отправь назад свое приданое, сестра!»
«Почему, брат?» – удивилась Гульшахра.
«Нам не надо приданого. Юртой нам будет синее небо, а постелью – золотой песок Синеморья!»
«Я согласна, брат!» – Гульшахра склонила свою прекрасную голову перед ним в низком поклоне.
С того дня царь стал спать спокойно, но до самой смерти своей, однако, ощущал на своем горле холод клинка.
В тот самый миг, когда Иманбека лишили глаз, он стал чувствовать в себе нарастающую невероятную силу. Когда Асыркок обмывал ему лицо прохладной, чистой водой Сырдарьи, вдруг услышали они непонятный гул. Через мгновение он был такой мощный, что люди, не выдержав, зажали уши и попадали в песок. Тогда с неба послышался ясный голос. «Встань, раб божий Иманбек! С этого дня я дарую тебе небывалую силу. Будь осторожен теперь: держись подальше от мирских радостей, избегай женщин, не прикасайся к вину. Но держи открытым свое сердце, совершай пятикратно молебны и не уставай мне поклоняться. Я дал тебе силу, способную подчинить себе молнию».
Вскоре с верным другом Иманбека случилась болезнь. Иманбек был в отчаянии. И снова тогда ему сказал тот же голос: «Ты способен подчинить себе молнию. Прикажи ей – и друг твой выживет».
Иманбек отошел от постели бредящего храброго джигита Асыркока. И в это самое мгновение плечи Иманбека затряслись, в горле у него заклокотало. Он был в экстазе. С губ его стали слетать заклинания.
Я – шаман, я – царь всех шаманов.
Я – наследник шамана Каралбая,
Я живу в самом центре Синеморья —
царского моря,
Я слыву царем всех шаманов.
О мой дед Каралбай-шаман,
Камлавший кругом в верховьях Сырдарьи,
Подойди поближе и побеседуй!
Дай мне бодрости и силы,
Дай мне мужества, о мой дед!
О мой дед, камлавший кругом у Синеморья!
Иманбек призывал на помощь своих предков, он обращался к ним за помощью и поддержкой.
Хозяева земли и воды —
Это вы, мои медно-желтые братья!
На миг перестал заклинать и приказал сестре: подними моего друга с постели, переложи его к той стене! Кобыз в его руках продолжал играть и петь голосами разных зверей.
Духи Синеморья, где камни сверкают, словно шары и бусы!
Давайте отыщем пропавших и поведем беседу
Духи Синеморья, где камни сверкают золотом и серебром!
Давайте ухаживать за больными, идите ко мне!
Вижу вас, мои духи!
Они плавают в черной воде,
Они скачут на хариусах.
Они, кутаясь в тину,
Скачут на веселых мальках.
О мой родитель небо, владыко!
Еще раз, о владыко!
О мать моя земля! Помилуй меня!
Я шаман – могу и умереть, и пасть в обморок!
Гульшахра плотно прикрыла верхний полог юрты, крепко прикрыла дверь. В агонии метался друг Иманбека – красивый и храбрый джигит Асыркок.
Каким он стал жалким, больной мой друг,
Лишь осталась тень от него, оой-оой.
Отчего она убегает?
Гонитесь за ней!
Летите быстрее стрелы, оой-оой!
Быстрее пули,
Пока не дошла она до гибельного места, оой-оой.
Захватите ее, поймайте, приведите сюда, оой-оой.
Будь добро, мое Синеморье,
Сбереги друга, Синеморье,
Верни ему жизнь, Синеморье!
А мне силу дай новую, Синеморье!
Курай! Курай! Курай!
Глаза Иманбека в темноте полыхали неистовым огнем, он бешено пританцовывал, продолжая выкрикивать ему одному известные заклинания. Храбрый джигит Асыркок метался в постели, корчился, словно бы призванные Иманбеком духи уже вырывали из его тела болезнь, словно бы она всячески противилась.
Вот оно, бешеное море, явилось;
Что же будем делать, крылатый?
Распусти крылья
И с молитвою обратимся.
Я – шаман Иманбек, сын шамана Каралбая,
Прошу добра у благодетеля,
Своим камланием прошу милости,
Уйди, смерть, уйди совсем!
И только он произнес последние слова, из-за горизонта показалось вдруг маленькое облачко и стремительно полетело в сторону юрты Иманбека. Загремел гром. Трижды ударила молния по юрте Иманбека. Иманбек вскочил с колен, открыл дверь – и в пустую постель мгновенно ударила молния. И тогда в противоположном углу юрты встал совершенно здоровый джигит Асыркок, подошел к Иманбеку и обнял его.
…Вскоре вертолет приземлился на острове Акеспе. Насыр с Беришем посадили Нурдаулета в легкую лодку и втроем вышли в море.
– Здравствуй, священное море! Вот и дождался я минуты, когда снова вижу тебя! Насыр, брызника мне в лицо водой! Да побольше зачерпни, не бойся! – шептал Нурдаулет.Бериш с любопытством смотрел на бывшего палвана, о котором когда-то ходили по побережью легенды. Лицо Нурдаулета раскраснелось, глаза его были прикрыты, по лицу текла морская вода. Насыр взял в руки палку, которую тщательно строгал все эти дни, оперся на нее ладонями и грудью и принялся читать молитву.
...
Бисмилла рахман иррахим!
Эй, раббим! Преклоняемся перед тобой, верим в твое могущество и нижайше просим милости твоей. Сделай же наши помыслы чистыми, наш труд праведным и направь на путь истины, дабы не блуждать нам в дальнейшем!
Ей, раббим-всевышний! Ты сотворил небо и украсил его облаками, и дождем, и чистым воздухом, и ветром; ты украсил землю множеством трав, цветов, множеством садов. По твоей милости из каменных недр просочилась вода; вода превратилась в пар, поднялась над землей и пролилась дождем, чтобы снова взошла трава, взросли плоды, и все на земле вновь обрело жизнь: иссохшие деревья снова распустили почки, снова из них взошли листья и зашумели на ветру, посланном тобой. Владыка неба, солнца и луны! Верю в тебя бесконечно и умоляю: пошли нам большой ливень, пошли нам воды, упаси и землю, и людей от жажды. Не забудь о нас, рабах твоих, избавь свой народ от страданий, благослови и помилуй нас, ниспошли на нас свою милость. Услышь молитвы наши и помилуй нас, Боже!
Не отрывая взгляда от неба, Насыр промокнул платком вспотевший лоб. Трое людей в лодке – юноша и двое старцев – безмолвно глядели в небо, туда, куда улетела молитва Насыра. Море тоже безмолвствовало. В сердце Насыра стало закрадываться сомнение: а дошла ли до Аллаха его мольба? Он оглядел вокруг себя водную гладь. Не было над морем ни чаек, ни кушигенов, ни других птиц. Уже много лет птицы теперь не промышляют над водой. Хоть и скудны пески, но больше в них теперь живности, чем в море. Нурдаулет тоже огляделся вокруг себя. Но сколько он ни всматривался, не увидел следов даже мелкой рыбешки. Да, море было мертвым. Нурдаулет усмехнулся: море умерло, а он – обрубок человеческого тела – все еще жив. Если бы раньше кто-то сказал ему, что это синее, бесконечное море с катастрофической скоростью начнет исчезать с лица земли – ни за что бы он в это не поверил! А сказавшего это посчитал бы за сумасшедшего. Что ж – теперь это стало фактом. Видно, время сейчас такое, когда может оправдаться любое – самое мрачное, самое безумное пророчество. Если человек не сможет спасти сам себя, ему никто не поможет…
Мысли Нурдаулета прервал шорох песка, бьющегося о днище лодки. Лодка ткнулась в берег, и тогда Нурдаулет торжественно, как заклинание, изрек:
– Пусть милосердие Аллаха к нам будет прежним! И пусть пребывает в здравии Горбачев!