Мертвоград - Страница 20

– Нет, но я собирался…

– Мысли читать они не умеют.

– Кто?

– Да кто угодно! – всплеснул руками Брим. – Даже киуры, если они существуют, не могут читать мысли!

– Почему ты в этом так уверен?

– Потому что само предположение о возможности чтения мыслей противоречит моему здравому смыслу.

– А как же шогготы?

– При чем тут шогготы? – Брим поморщился, пытаясь подавить приступ тошноты.

– Шогготы не противоречат твоему здравому смыслу?

– Шогготы противоречат всему, что угодно. Но они есть. И для меня этого достаточно, чтобы признать факт их существования.

– А киуры, значит, не существуют?

– Я в этом не уверен.

– Почему?

– Потому что не видел ни одного из них.

– Ты видел хотя бы одного индейца сиу?

– При чем тут индейцы?

– Ты их не видел, но, несмотря на это, они существуют.

Брим задумался. Почесал висок.

– Не уверен.

Он шагнул на проезжую часть. И чуть было не угодил под колеса вылетевшей бог весть откуда машины. Секунду назад ее не было. Брим был готов поклясться, что дорога пуста. Однако ж чуть не угодил под колеса.

Взвыв сиреной, машина моргнула фарами, резко вывернула влево и, продолжая надсадно завывать, унеслась в ночь.

Прочь.

– Вот же, жуть твою, – с трудом перевел дух Брим. – Чуть было… – Брим не хотел уточнять, что именно чуть было не произошло на ночной улице, а потому ограничился неопределенным взмахом руки. – Откуда, ночь бы в карман, взялась эта гигнутая машина?

– «Чуть было!..» – передразнил Шика, перепугавшийся едва ли не сильнее приятеля. – Надо смотреть, куда идешь!

– Хочешь сказать, ты видел машину?

– Конечно, видел! Слепым нужно быть, чтобы не увидеть!

– Врешь!

– А…

Шика махнул рукой и быстро перешел улицу.

– Это все бородатый, – прошипел себе под нос Брим.

Он настороженно посмотрел по сторонам, убедился, что машин нет, и быстро перебежал на другую сторону улицы.

Едва Брим ступил на тротуар, как за спиной у него, хлестнув плотным потоком горячего, упругого воздуха, пронесся грузовик.

Брим тихо выругался, отошел подальше от проезжей части и переложил пистолет из кобуры в карман. Ему все меньше нравилась затея с проверкой странного ларька. Не хватало только, чтобы кирпич на голову свалился. Брим посмотрел наверх. Так, на всякий случай. Да вроде бы неоткуда. Конечно, существует чудовищно малая статистическая вероятность того, что кирпич на голову может упасть просто так, ниоткуда. Или, если угодно, с неба. Его может принести ураган, бушующий в верхних слоях атмосферы. Или он может выпасть из багажного отделения самолета, груженного кирпичом… Бред, конечно. Но в том-то и суть.

Шика чуть пригнулся, пытаясь рассмотреть, что происходит в ларьке. Но витринные стекла были так плотно заставлены пивными бутылками, сигаретными пачками, упаковками презервативов, пакетиками с чипсами и прочей несъедобной снедью, что увидеть что-либо за ними было решительно невозможно. А полукруглое окошко закрывала серая картонка с грубо намалеванным на ней черным маркером одним только словом – «РАБОТАИТ!!!». Именно так – через «И». Прописными буквами и с тремя восклицательными знаками. Внутри играла музыка. Какой-то хрипатый блатняк под гармошку. Звук настолько плохой, что слов не разберешь. Как будто пиратскую запись, сделанную на подпольном концерте, прослушивали на плохоньком тифоне без наушников, зато на полную громкость.

Брим посмотрел на Шику.

Шика едва заметно кивнул.

Они уже полгода работали в паре и, случалось, понимали друг друга без слов.

Брим подошел к окошку и тихонько постучал.

Имитация музыки оборвалась.

Изнутри послышалось не то шуршание, не то кряхтение.

– Чего надо?

Голос недовольный. И – странный. Настолько странный, что не разберешь, мужчина говорит или женщина.

– Сосиску в булке и пиво, – нарочито громко произнес Брим.

– Какое пиво?

– Все равно, лишь бы из холодильника.

– Щас…

Снова невнятное ворчание внутри. Затем – скрежет с подвыванием. То ли микроволновка работает, то ли шкаф двигают. А может быть, и то и другое одновременно.

Брим весело подмигнул Шике. Порядок, мол. И полез в карман за бумажником.

У Шики лицо напряжено. Взгляд нервно скачет из стороны в сторону. Будто чует он опасность, но никак не сообразит: где ж она? И под какой личиной таится?

Картонка с надписью «РАБОТАИТ!!!» поползла в сторону.

– Сколько? – наклонился к окошку Брим.

Он успел увидеть два вороненых ствола обреза, пристально и вроде бы с тоской глядящих на него из окошка.

Выстрел прозвучал на удивление тихо.

Будто приглушенный хлопок.

Или это только Бриму так показалось?..

Да, наверное…

Потому что звук выстрела стал последним, что связывало его с миром. Он уже не увидел, да, наверное, и не смог бы запомнить свинцовые шарики, летящие ему в лицо.

Пригоршня картечи будто отшвырнула Брима назад. Раскинув руки в стороны и неловко подогнув ноги, он упал на горячий, кажущийся мягким асфальт.

Впрочем, горячим и мягким асфальт казался тем, кто был еще жив. Бриму же было уже все равно.

– Твердь твою!..

Выхватив пистолет, Шика метнулся к окошку.

И тоже получил заряд крупной дроби в лицо.

– Ну и стоило ли все заново начинать? – спросил, обратив взор к темному, беззвездному небу, человек в солдатской шинели.

Ему никто не ответил.

Бородатый удрученно цокнул языком.

– На стороне нужно искать. Таких, которые не рисуются. Которым действительно по фигу весь этот цирк с мемами.

Он снял шинель, аккуратно сложил ее и повесил на спинку скамейки. Проведя ладонями по густым, растрепанным волосам, он посмотрел по сторонам, будто хотел убедиться, что ничего не потерял и не забыл, и пошел по аллее.

Вдаль.

Туда, где вскоре должна была заняться заря.

Гнездо шоггота закрыто серым асбестовым полотном, натянутым на круглую алюминиевую раму, прибитую к асфальту девятидюймовыми гвоздями. В девяти точках, равномерно распределенных по окружности. Щель между асфальтом и заглушкой залита жидкими гвоздями. Все по инструкции. Рядом установлены предупреждающие знаки. Все как и полагается. Неподалеку стоит патрульный джип. И четверо ребят в шлемах с затененными забралами.

– Так, кто здесь старший? – с ходу, из машины не выбравшись, натянул поводья Брим.

– Нет старшего, – ответил один из патрульных.

– Как это – нет?

Не глядя на тех, с кем он разговаривал, Брим принялся ладонью очищать рукав стильного темно-синего пиджака с широкими лацканами и короткими полами от налипших на него волосков. Шика днем отвозил собаку к теще. И додумался посадить ее на переднее сиденье. А собака у него ворсистая. Какой-то странной породы – на лису похожая. Теперь все сиденье, да что там сиденье – весь салон в собачьей шерсти! И ведь не скажешь ему, что болван, – обидится. Брим искоса глянул на хлопнувшего дверцей с другой стороны Шику. Да уж, чувствительный ему достался напарник. Но вообще-то Брим о том не жалел. Пусть лучше чувствительный, чем зануда. Или, того хуже, – дурак. В смысле, истинный дурак, по жизни, а не тот, что собак на переднем сиденье возит. Как-то раз, еще до Исхода, Бриму довелось работать с дураком, который сам прекрасно понимал, что он дурак. Вот это была песня! Занимался Брим доставкой экспресс-почты. А дурак был у него шофером. Водилой дурак был профессиональным, но во всем остальном – дурак дураком. И чуть что не так, голову – в плечи, руки – в стороны. Ну, чего вы от меня хотите? Дурак я! Дурак! Порой у Брима закрадывались подозрения, что напарник его вовсе и не дурак, а лишь прикидывается дураком. Чтобы, значит, жить было проще. С дурака ведь какой спрос? Однако ж если так, то делал он это настолько профессионально, что Бриму ни разу не удалось его подловить. Интересно, чем сейчас этот дурак занимается? А впрочем, какая разница? Он – где-то там, а Брим – здесь. Шогготов изводит. Работа у него такая. Шогготы любят ночь, а Брим не любит шогготов. Поэтому и работает он преимущественно по ночам. Многие, вот хотя бы Шика, ночь не любят. Шику дома жена ждет, дети. Та же теща с псом блохастым. А Брим один – ему все равно. Ночью даже лучше. Не так бросаются в глаза городские мерзости. Кто-то говорит, что это после Исхода город так запаршивел. А Брим полагает, что он всегда был таким. Только Исход сорвал с него золоченое покрывало, под которым прятались гниль да плесень. Мертвое, полуразложившееся тело.