Мертвая тишина - Страница 9
Ждать пришлось недолго: прошло минут двадцать, и на дороге показалась голова колонны. Впереди шли двое автоматчиков, за ними следовали согнанные в колонну жители деревни. Теперь, с близкого расстояния, Шубин мог удостовериться в том, что немцы четко выполняли установку своего командования и согнали в колонну только тех, кто мог принести пользу «великой Германии»: в колонне не было ни детей моложе семи лет, ни стариков. В основном здесь были подростки и женщины.
Вот колонна подошла ближе… еще ближе… И тогда Шубин прицелился в немца, который шел во главе колонны, и выстрелил, давая тем самым сигнал остальным для открытия огня. Тут же стали стрелять Косолапов, лежавший рядом с ним, и Теплов, находившийся на другой стороне дороги. Немец, в которого стрелял Шубин, рухнул в снег, упал и тот, кто шел рядом с ним. Раздался чей-то истошный крик «Разбегайся!» – и колонна мгновенно рассыпалась. Люди бежали во все стороны – и вперед, по дороге, и в стороны, в лесную чащу. Немцы сделали несколько выстрелов по бегущим, но огонь, который по ним вели разведчики, заставил их забыть о людях из деревни. Теперь они только отстреливались от разведчиков группы Шубина. С той стороны дороги мощно заговорил пулемет Теплова. А позади, там, где находился хвост колонны, тоже слышалась стрельба – там вели бой Лернер и Коростылев.
Немцы, которые шли в середине колонны, оказались в самом выигрышном положении – по ним не вели огонь ни спереди, ни сзади. Тогда шестеро немцев из середины колонны решили сами перейти в наступление. Они кинулись в лес и по нему, прячась за деревьями, стали продвигаться вперед, туда, где находились Шубин, Теплов и Косолапов.
Это была серьезная угроза бойцам. И Шубин оставил Борю Косолапова одного вести бой с двумя немцами, а сам двинулся навстречу тем шестерым. При этом он сразу стал забирать глубже в лес, чтобы выйти на крайнего из цепочки врага. Ему надо было использовать то преимущество, что он понял, что эта группа начала наступать, а немцы его еще не видели. А еще он был в маскхалате, а враги – в обычных шинелях, которые были хорошо видны на снегу. Было важно использовать эти два преимущества и первым заметить немца. Тогда Шубин имел бы шанс уничтожить врагов по одному. В противном случае они бы его окружили, и тут ему пришел бы конец.
И вот разведчик увидел первого из врагов! Немец находился метрах в тридцати от него, и он все еще не видел Шубина. Капитан замер, притаившись за деревом, ждал, когда враг подойдет поближе. Немец приблизился на три метра, потом еще немного… Теперь Шубин отлично видел его. Это был немолодой солдат, лет сорока наверное. И он был очень напуган – вертел головой, высматривая русских, напавших на колонну. А Шубин знал – если во время боя все время вот так вертеть головой, ничего важного не увидишь, не заметишь опасность. И немец не замечал разведчика, притаившегося уже метрах в двадцати от него.
Когда до врага осталось метров двадцать, Шубин поймал немца в перекрестие прицела и плавно нажал на спусковой крючок. Автомат произвел одиночный выстрел, и его хватило: немец сложился пополам и рухнул на снег.
А Шубин уже высматривал следующего врага. И увидел его – ближе, чем ожидал, опять метрах в тридцати. На этот раз немец тоже увидел разведчика. И не стал медлить с открытием огня. Пули взрыли снег вокруг дерева, за которым прятался Шубин, свистели между стволов. Сидеть на одном месте было нельзя, и Шубин рванулся, перебежал левее и оттуда сделал два одиночных выстрела по врагу. Нет, мимо!
Немец тоже знал, как вести бой один на один; он тоже перебежал, укрылся за толстой березой и оттуда выстрелил в Шубина двумя короткими очередями. Стрелял этот гад метко: одна пуля сбила шапку с головы разведчика, другая пробила воротник. Еще на пару сантиметров ниже – и… Надо было сражаться еще активнее, мешать врагу вести прицельный огонь. Ведь в меткости немец, пожалуй, не уступал Шубину, а может, даже превосходил его.
И Глеб снова совершил рывок, на этот раз вправо. Но не успел он укрыться за парой тесно стоящих рядом осин, не успел дать по врагу короткую очередь, как совсем близко застрекотал «Шмайсер», и пули впились в ствол дерева рядом с разведчиком. Это стрелял не «его» немец, это стрелял еще один! Шубин и не заметил, как тот подкрался. Теперь капитану противостояли сразу два противника, и оба умели вести бой в лесу. Надо было быстро отступать. Разведчик кинулся в одну сторону, потом в другую, мешая врагам прицелиться. Пока что ему везло – ни одна пуля его не задела. Но сколько еще будет длиться такое везение?
Он кинулся дальше и на бегу послал длинную очередь во второго немца. И, кажется, на этот раз попал: враг пошатнулся, уронил автомат и скрылся за деревом. Но зато первый противник Шубина, наоборот, шагнул вперед и поднял автомат. Теперь он находился всего метрах в пятнадцати от разведчика. С такого расстояния нельзя было промахнуться. И Шубин уже не успевал выстрелить первым. Вот сейчас…
И в этот самый момент откуда-то сбоку прозвучала короткая очередь. Глеб увидел, как пули пронзили его врага, как кровавые брызги вылетели из его груди. Немец рухнул на землю и больше не шевелился.
Шубин огляделся, ища глазами Борю Косолапова или еще кого-то из своих бойцов. Но вместо солдата в красноармейской шинели он увидел худенького паренька лет пятнадцати. В руках парень держал «Шмайсер». Парень подбежал к Шубину, спросил:
– Вы не ранены? Я уж думал, он в вас попал, он так близко от вас находился.
– Нет, я не ранен, – ответил разведчик. – А ты кто такой? Откуда взялся?
– Я Петя Томилин, – ответил паренек. – Я из Павловки – ну, из деревни. Нас немцы в колонну построили, погнали. А когда вы начали по ним стрелять, я вместе с другими пацанами бросился в лес. Но мне тоже захотелось в бою поучаствовать. А тут вижу – вы немца одного убили, автомат валяется. Ну, я его и подобрал…
– Вот теперь понятно, – сказал Шубин. – Ладно, Петя Томилин, повоевал, и хватит. Иди назад в деревню, немцы туда уже не вернутся. А мы…
Он не сумел договорить – раздалась автоматная очередь, и прямо над головой разведчика прошли пули, некоторые сбили ветки с деревьев. Разговаривать с пареньком Шубину стало некогда. Надо было высмотреть нового врага, потом подобраться к нему. И пока Шубин этим занимался, он краем глаза заметил, что слева от него по лесу пробирается худенькая фигурка подростка. И пробирался Петя довольно успешно: он первым занял выгодную позицию и выстрелил в немца меткой очередью. Как видно, он попал тому в руку, потому что немец свалился на снег и заорал:
– Я сдаюсь! Сдаюсь! Не стреляйте!
– Брось автомат! – крикнул ему Шубин.
Немец не бросил, а скорее уронил автомат, который держал одной рукой. Вторую руку он прижимал к шинели, к животу, и оттуда по шинели расползалось кровавое пятно.
– Я сдаюсь, – повторил он. – Видите, я ранен, и мне нужен…
Он не договорил слова «врач»: Шубин выстрелил в него. Немца развернуло, бросило на снег. Он дернулся и больше не шевелился.
– Сейчас мы пленных брать не можем, – пояснил капитан, повернувшись к Пете. – Они для нас будут обузой. Да и лечить некому.
Он поднял голову и прислушался. Справа, где раньше была голова колонны, еще доносились редкие выстрелы. А слева, где сидели в засаде Лернер с Коростылевым, выстрелов слышно не было. И со стороны деревни тоже ничего не было слышно. Шубин повернулся к подростку.
– Ты почему домой не идешь? – спросил он. – Видишь, бой закончился. Немцы в вашу деревню больше не придут – они отступают. Можешь брать этот автомат и идти домой. Тебя небось там уже ждут.
– Никто меня особо не ждет, – ответил Петя. – Отца еще в сорок первом в армию забрали. Мама в прошлом году умерла. Не знаю отчего: болела сильно, жар у нее был, потом померла. Один дед Михаил остался. Но он и без меня проживет, он еще крепкий. А мне немчуру бить охота. Вот как сейчас бить. Вы партизаны, да? Возьмите меня с собой!
– Нет, мы не партизаны, мы разведчики, – ответил Шубин. – И у нас очень ответственное задание.