Мёртвая рука капитана Санчес - Страница 10

Капитан Авила встал навстречу капитану, снял шляпу, быстро поклонился и насмешливо спросил:

– Носите своих матросов, капитан Веласко?

– Это пассажир. Мальчишка. Мне надо доставить его во Флориду, к родным, – ответил капитан и, уводя разговор в сторону от опасного предмета, спросил:

– А что это за бухта, капитан Авила?

Капитан Авила словно не заметил увёртки капитана и ответил охотно:

– Это бухта в окрестностях Рио де Марес. Я называю её «Апельсиновой». И не потому, что здесь растут апельсины, а потому, что здесь песок необыкновенный, из оранжевых кораллов… Вы заметили?

– Да, обратил внимание, – сощурился капитан, оглядывая берег, и спросил. – А вода здесь, значит, выше по берегу?

– Да, там, в пальмовой роще есть небольшой ручеёк среди кустов хиба, – капитан Авила показал рукой направление.

Капитан повернулся к своим матросам и махнул им в сторону рощи. Матросы разобрали бочонки и мушкеты и пошли вглубь берега. Стройная длинноногая фигура доктора и бесформенная фигура Дэниз чётко выделялись на фоне рыжего песка: Дэниз пыталась ходить, её качало, и доктор, наконец, помог ей сесть и сел на песок рядом. Он что-то рассказывал девушке.

– Я хотел с вами поговорить, капитан Веласко … Пока наши команды заняты, – тихо произнёс капитан Авила.

Капитан посмотрел на него.

– Я всё думаю о наших совместных делах, капитан Веласко, – продолжил капитан Авила. – Мы с вами, два наших корабля – это же сила… Мы можем обогатиться до конца своих дней… Если придумать какой-нибудь поход, а вы, я чувствую это, мастер придумывать всякие штуки… Если подкараулить и напасть на какого-нибудь негоцианта, с трюмом, набитым товаром. Мы можем здорово обогатиться! Что вы мне скажете?

Капитан, который слушал капитана Авила, не перебивая, но и не поддерживая ничем, опять поднял на него глаза и ответил уклончиво:

– Мы можем разбогатеть. А можем сыграть в рундук Дэви Джонса*. А я не могу сейчас подвергать риску мой корабль…

Капитан смолк. Не дождавшись продолжения, капитан Авила вдруг спросил:

– А скажите, капитан Веласко! А вы – правда, флибустьер, как о вас говорил капитан Санчес?

Капитан молчал – он не знал, что ответить этому пирату, но и обманывать его почему-то тоже не хотелось. А пиратский капитан залихватски улыбнулся и заговорил сам.

– На «Гордом» очень неспокойно, – сообщил он. – Никто ничего не хочет делать. Все считают себя свободными людьми – зачем им драить палубу и чистить гальюн? Порядок держится только на чёрных, бывших рабах – они ещё что-то делают, а остальные… Особенно квартирмейстер Дарк. Я ему говорю: это сделать – надо. А он, ухмыляясь, отвечает мне, что – не надо. И делает это нарочно, назло, он сам метит в капитаны! Я его когда-нибудь пристрелю!

И он опять залихватски улыбнулся, потом зло сплюнул на песок, по-простому утёр губы рукой, посмотрел на капитана тревожными глазами и, приблизившись, зашептал почти на ухо, доверительно:

– А вот когда меня сместят – вам станет, ой, как худо… Я уже сейчас с трудом объясняю своим парням, почему им не стоит напасть на вас прямо сейчас и с боем захватить Руку, «Принцессу» и вашу шхуну.

Капитана пробил озноб от этого тревожного, горячечного бормотания, но на лице его не дрогнул ни один мускул. Он небрежно ответить:

– Скажите им, что Рука надёжно охраняется и при малейшей опасности для шхуны сразу пойдёт на дно, к рыбам.

– Вот что-то такое я им и говорю, – пират сделал шаг назад и заговорил громко, прежним ухарским тоном. – Что не такой дурак капитан Веласко, чтобы всё не предусмотреть. Что надо ждать. Но с каждым днём мне всё труднее выполнять наше с вами соглашение.

И он улыбнулся невозможно горько, с видимым сожалением.

– Капитан Авила! – с жаром воскликнул капитан. – Я чувствую, что жизнь пирата – она не для вас. Переходите на мой корабль, я приму вас в свой экипаж!

– Кем? Простым матросом? – Капитан Авила презрительно скривился и исподлобья посмотрел на капитана.

– Да. Простым матросом, – ответил капитан, уже осознавая, что его предложение будет отвергнуто.

Пиратский капитан, казалось, задумался, но лишь на ничтожную долю мгновения, потом тряхнул головой, опять лихо ухмыльнулся и сказал:

– Нет! Я уже побыл матросом, хлебнул лиха. Уж лучше я пока покапитанствую. А там – будь, что будет.

Он напряжённо посмотрел на капитана, губы которого невольно растянулись в кривую улыбку.

– О, не думайте обо мне плохо! – вдруг вскричал пират, хватая капитана за руку и тут же отпуская. – Я нападаю на богатых и граблю у них то, что эти негодяи отняли у бедняков, прикрываясь своим мошенническим законом! Проклятие и кровь – на богатстве этих мерзавцев! Я…

Тут он запнулся, словно наткнувшись на что-то с разбегу, и замолчал, и стоял так, отвернувшись, какое-то время. Капитан не знал, что ответить этому пирату и огляделся по сторонам.

На берег уже потянулись первые матросы со шхуны с бочонками воды, они стали грузить их в шлюпку. Капитан подошёл к ним и приказал:

– Отвезёте воду – и назад. Дик – старшиной шлюпки.

Капитан и доктор Легг оттолкнули тяжёлую шлюпку от берега, и капитан ещё раз удивился необычному цвету здешнего песка, и ему вдруг на мгновение захотелось стянусь с себя мокрые сапоги и походить босиком по прибою, но вместо этого, скользнув взглядом по сидящей Дэниз и предостерегающе глянув на доктора, он опять пошёл к капитану Авила.

Вечером капитан, штурман Пендайс, мистер Трелони и доктор Легг стояли на квартердеке и неспешно разговаривали. Доктор был удивительно задумчив, в беседе участия почти не принимал, а всё больше отворачивался и смотрел в море. Потом, улучив паузу в разговоре, он повернулся и сказал неожиданно и, как показалось штурману Пендайсу, совсем не к месту:

– Женщины – это божественное чудо, джентльмены.

Вздохнув и прикрыв на миг мечтательно глаза, доктор продолжил с прежним пылом:

– Я более чем уверен, что когда-нибудь, в будущем, врачами будет установлен какой-нибудь замечательный факт… Ну, вроде того, что мужчины решают творческие задачи только одним полушарием мозга, а женщины – сразу двумя… Я даже более чем уверен в этом.

Доктор замолчал, и ему никто не посмел возразить.

****

На заре капитана разбудили звуки аврала, и он выбежал на палубу босой, на ходу заправляя рубашку.

– Парус на горизонте… В вестовом направлении, – доложил боцман Джонс и протянул ему подзорную трубу.

Но капитан не смотрел на парус.

– Где «Гордый»? – спросил он тревожно.

– С подветренного борта. Два-три румба от траверза*, – ответил боцман.

Капитан, отыскав «Гордый», стал следить за ним.

– «Гордый» помчался за парусом! – произнёс капитан через некоторое время.

– А мы, сэр? – спросил боцман.

– А мы и «Принцесса» должны идти за ним, на два узла медленнее, но не выпуская его из виду, – ответил капитан и добавил: – Просигнальте штурману на «Принцессу».

И «Архистар», до этого словно замершая в тяжёлом молчании, вдруг ожила: раздались пронзительные крики боцмана, матросы бросились по своим местам, поднялся гвалт. И до самого вечера «Архистар» и «Принцесса» догоняли пиратский бриг, преследовавший неизвестный парус, а капитан думал, что он не знает, чего больше ему хочется сейчас – чтобы бриг капитана Авила вернулся с добычей, захватив неизвестный корабль, или чтобы этого не случилось.

Когда стемнело, и на шхуне зажгли бортовые огни, капитан угрюмо сказал мистеру Трелони, поднявшемуся на квартердек:

– Если пираты упустят этот корабль – они будут злые.

– Не слышно, чтобы они его догнали, – ответил мистер Трелони.

Он поднял свою трубу, посмотрел в неё в сторону бортовых огней «Гордого» и опустил, уже ничего не увидев из-за темноты. Всю ночь вахтенный следил за огнями «Гордого», который вернулся к «Архистар» и «Принцессе». Все корабли легли в дрейф*.

На утро с пиратского брига причалила шлюпка, и на борт шхуны поднялся хмурый и словно бы сонный пират. Боцман Джонс проводил его к капитану.