Merry dancers (СИ) - Страница 161

— Мир? — еще более странное предложение из его уст.

Несмотря на усталый, осунувшийся после заточения в камере вид, Том выглядел отчего-то очень довольным. За удивлением Абрахас не заметил, как на миг на устах Авроры появилась улыбка. Он соединил брови и не без труда встал, всё еще ощущая неприятное покалывание в ногах.

— Что ты здесь делаешь? — вырвалось вместо: «тебя уже выпустили?».

— Вижу, ты до сих пор не очень рад меня видеть, — не убирая протянутой руки, произнёс Том, пытаясь сдержать ехидное хихиканье над сооружением на голове Абрахаса. Надо же, но именно эта деталь не позволяла неприятным чувствам всплывать на поверхность. Аврора умела творить простые чудеса, вот и сейчас ненамеренно разряжала обстановку своей выходкой.

Признаться, реакцией Абрахаса на дружелюбность было неверие, но это лучше, чем неловкость. Он покосился на протянутую ладонь, прежде чем поднять свою и ответить на рукопожатие. Крепкое, непонятное, необъяснимое… глупость какая-то, наверное, это сон — как лучший исход всего произошедшего.

— Я не знал…

— Я понимаю, Абрахас, — быстро согласился Том. — Я не виню тебя, у тебя не было выбора думать иначе. Всё позади. Давай забудем… Я действительно хочу забыть этот ужас… — изобразил он глубокий вздох. Их руки все ещё были сцеплены, и никто не собирался ослаблять рукопожатие. В разум Абрахаса стали прокрадываться мысли, что Том просто устал от всего, и ему самому было проще пойти на это перемирие, хоть и сама ссора, как оказалось, была глупой и беспочвенной. — Сходи лучше кофе выпей в буфете, а то целительница Хейли за тебя волнуется, — с небольшой иронией посоветовал Том. — Я посижу с Авророй.

Абрахас нахмурился, на миг ему показалось, что его хотят намеренно выставить за дверь, но он быстренько скинул с себя это подозрение. От чашки кофе он бы действительно не отказался, а лучше от пары сэндвичей и чая. Но может, Том и в самом деле хотел побыть с Авророй наедине? Что ж, кто его поймет… И чего он улыбается? Конечно, он должен быть счастлив, что она жива…

Прикрыв рот рукой, Абрахас зевнул и, со всей серьезностью заявив, что вернется через пятнадцать минут, отбыл из палаты. Как только за ним захлопнулась дверь, глаза Авроры как по команде открылись, и она засмеялась, но в следующий момент побледнела и зажмурилась.

— Что случилось?

— Живот болит, — её руки машинально оказались поверх покрывала на больном месте.

— Я сейчас позову миссис Хейли.

— Нет-нет! Не надо! Том, пожалуйста, я знаю, что меня ждут допросы… — она опустила взгляд.

Том неожиданно напрягся, понимая, что если и тут чары Каспара дали сбой, то Аврора, возможно, помнит больше, чем он в нее закладывал.

— Ты все помнишь? Что с тобой произошло? Ты знаешь?

Она сжалась в комок от неприятных воспоминаний.

— Помню, как пришла к Уидмору… — прошептала она, продолжая гладить себя по животу. — Дальше обрывками… — Том ожидал, что её глаза вот-вот увлажнятся, и она вспомнит тот ужас, что с ней произошел, но этого не случилось. Аврора пыталась быть сильной, или, ввиду последних событий она действительно стала сильнее. — А еще я слышала разговор миссис Хейли и Абрахаса, они обсуждали произошедшее и то, что авроры и адвокат хотят меня допросить. Я пока к этому не готова.

— Значит, ты всё это время притворялась спящей? — Том присел на освободившийся стул возле её кровати.

— Кажется, потом я опять отключилась, — Аврора почесала затылок и пожала плечами. Может, Каспар и тут что-то напутал… Вдруг, он нанес её мозгу непоправимый вред и именно из-за этого она рассуждает так спокойно? — Я ещё чувствую себя странно, иногда пальцы немеют.

— Это последствия отравления…

— Знаю, а ещё вот тут у меня какая-то ссадина, — она указала на след на правой руке. — Мерлин, хочу увидеть дедушку, я так поняла, он меня спас. Хочу узнать, что там случилось на самом деле. Мне очень хочется вернуться в Хогвартс и поговорить с профессором Меррисот, она наверняка себе места не находит. Интересно, Руби приходил в больницу? А дедушка? Ничего страшного, конечно, но я бы очень хотела их видеть…

— Аврора…

Она вздрогнула от звука своего имени, запнулась и неожиданно затравленным взглядом посмотрела на Тома, сомнения в правильности действий Крауча рассыпались в прах. Аврора опять пряталась за маской безмятежности и глупой храбрости. Мерлин, она на все так реагировала, он слишком хорошо её знал… Руки оказались просто ледяными и влажными от страха, её начинала бить дрожь от нахлынувшего осознания того, что едва с ней не случилось, а те бессмысленные слова были очередной попыткой скрыть клокочущий в ней ужас.

— Мне так страшно, Мерлин… Как же мне страшно…

Всхлип, второй, и вот, невзирая на боль в животе, она прильнула к Тому и зарылась носом в складки его мантии. Может, вовсе и не болел у неё живот — это были нервы.

— Всё будет хорошо, всё уже хорошо. Я с тобой, — всё, что мог Том — это нашептывать успокаивающие слова, зная, что они не подействуют, и поглаживать её по голове, стараясь понять, сколько боли она перенесла. Сколько страха испытала по вине идиота Каспара. Уидмор на этот раз был всего лишь исполнителем. А значит, еще большая вина возлагалась на самого Тома, принявшего непосредственное участие в создании плана собственного освобождения из-под стражи. Пускай всё сложилось действительно удачно для него, но тогда почему он чувствует, как что-то щемит в душе, когда Аврора плачет навзрыд, уткнувшись в его плечо? Как эта странная девочка могла вызывать такие недоступные Тому чувства, как вина, злость на самого себя… Куда же подевалось равнодушие к чужим смертям и холодный расчет? За что, по сути, он ударил Каспара, сделавшего все практически идеально? Каспар был прав, она действительно что-то значит для Тома, Аврора такая же особенная, уникальная, как и Северное сияние над Астрономической башней Хогвартса на закате…

— Как прикажешь это понимать? — раздался голос из дверей. В палату ворвался Абрахас, едва не сметая все попадающиеся на пути предметы. Он и представить не мог, что Том мог опуститься до такого дуракаваляния. Нарощенные магией длинные волосы сейчас не были заплетены в корзинку, а топорщились в разные стороны, будто их ожесточенно продирали всеми десятью пальцами рук. Но Абрахас так и не начал наполненную эпитетами речь, он замер на месте, глядя на лохматую светлую макушку, подрагивавшую на плече у Риддла. — Ты очнулась, — скорее констатировал, чем спросил он.

— Привет, Рапунцель, — прохныкала Аврора Тому в мантию и наконец подняла заплаканный взгляд. Несмотря на слезы, на её устах каким-то образом появилась жизнерадостная улыбка. — А где ромашка? — голос все еще был сдавленным.

Абрахас опешил от такого неожиданного приветствия, он так и застыл на месте, глядя на Тома, поглаживающего Аврору по спине. Она усмехнулась как-то печально и выпуталась из успокаивающих объятий.

— Я… выбросил её. Постой, это что, ты меня заколдовала?

— А ты думал, у меня ума хватит? — насмешливо спросил Риддл.

— Эй! — Аврора ткнула его локоточком в бок, а потом стерла новую слезинку, выступившую в уголке глаза длинным рукавом больничной пижамы. — Да, прости, мне было скучно, когда ты спал, Абрахас. Не могу поверить, вы здесь, оба, — она оглядела ребят со странной нежностью — так встречают друзей, которых надолго разлучила судьба.

А Том смаковал неожиданное умиротворение, растекающееся по внутренностям. Невероятное ощущение свободы, когда все переживания отступают, оставляя место тихой радости, ведь весь этот ужас потихоньку заканчивался. Пускай они еще долго будут возвращаться к тяжелым воспоминаниям, но этот миг — был первым и самым нужным глотком свежего воздуха. Что до Авроры, может, именно она была виной этому странному состоянию гармонии. Слезы не высыхали, но теперь это были другие слезы — добрые, уместные, радостные, хоть и с долей печали. Абрахас со своей растрепанной прической вызывал только улыбку, отнюдь не ехидство. Он всё ещё стоял и во все глаза таращился на Аврору, сияющую какой-то домашней теплотой, еще секунда и он просто опустился на краешек кровати и сам, без предупреждений, крепко обнял её. Том не удивился, увидев, что и его глаза всего на долю секунды заблестели. Возможно, после смерти Эвелин Абрахас впервые чувствовал, как отступает боль под натиском новой радости за то, что судьба сохранила жизнь этой непосредственной глупышке.