Merry dancers (СИ) - Страница 154

Он обхватил её ладонь, крепко сжал и потянул за собой в комнату. Прохладное помещение, казалось, совсем забросили домовые эльфы.

— Я знаю зачем на самом деле привела тебя сюда моя мать, но… Боюсь, у нее и у отца ничего не выйдет. Я не останусь в Британии.

— Я говорила ей… — Аврора без стеснений подошла к камину, и через секунду в нем полыхнуло жаркое согревающее пламя. — Я всё понимаю… Прости, я просто хотела тебя увидеть.

Она смотрела в его уставшее лицо, горе прибавило ему лет, в глазах тускнел потерянный смысл жизни, угасшая надежда. Аврора и сама совсем исхудала.

— Ты живешь в «Кабаньей голове»? — перевел тему Абрахас. — Профессор Дамблдор еще не вернулся?

В ответ она покачала головой.

— Он не отвечает на мои письма и на письма профессора Меррисот. Я не знаю, что с ним и где он, — посетовала Аврора; она рассказывала Абрахасу, что очень близка с Дамблдорами. Иногда ей казалось, что уж Абрахас просто не мог не заметить их бросающееся в глаза сходство и, следовательно, родство. — Мне страшно…

Похоже, что начало сложному разговору было положено.

— Он вернется.

— Я знаю, — едва пошевелив губами, отозвалась Аврора.

Абрахас ничего не ответил; только её слова могли звучать так жизнеутверждающе. Тема Эвелин обошла стороной эту беседу, да и о Томе говорить совсем не хотелось.

— Что будешь делать?

— Не знаю, Абрахас, действительно не знаю. Без Хогвартса моя жизнь… опустела.

Она опустилась на небольшую софу возле камина и устремила взгляд на танцующие языки пламени. Потеряв Джеки и практически лишившись Тома, Аврора действительно осталась одна. Абрахас скоро покинет страну, но будет ли он писать ей? Альбус Дамблдор тоже покинул её, а Аберфорт просто не сможет заменить их всех…

Она почувствовала, как промялось сидение — это Абрахас опустился рядом.

— Ничего, летом будет ЖАБА, а в августе будут вступительные в твой институт…

— Он находится в Кельне, Абрахас, а в Германии сейчас не самое лучшее место для учебы, — с легким вздохом произнесла она. И хотя немецкие волшебники, как могли, сохраняли свое инкогнито и не позволяли войне разрушать их культуру, жизнь и дома, в стране все равно было небезопасно находиться. — Думаю, что это не лучший вариант.

— Говорят, война идет на спад, — поддерживая тему, произнес Абрахас. — Может, к тому времени ситуация изменится, уже освобождена половина Европы…

— Ты выбрал университет во Франции? — перебила она.

— Нет, я буду обучаться на дому. Отец сам выберет для меня преподавателей. Он не согласен, но куда он денется? — в его голосе звучала усмешка и вместе с тем безысходность.

Аврора сгребла в кулак ткань подола юбки, её губы дрогнули.

— Ты ведь будешь мне писать?

Почему-то именно эти слова заставили Абрахаса задержать дыхание. В камине треснуло полено, освободив столп искр, взметнувшихся к дымовой трубе.

— Аврора, я…

— У меня нет никого, кроме тебя, — в этих словах было столько боли. Утопая в своем горе, Абрахас совсем забыл о существовании той, кому тоже пришлось несладко, возможно, даже хуже, чем ему. Той, чьи мечты разрушились в одночасье, той, что не помнила саму себя, а обретя друзей, быстро потеряла их. Аврора была похожа на брошенного всеми щенка. В её голосе не звучало мольбы остаться, в нем просачивалась досада и разочарование в жизни. Такая Аврора была совсем не похожа на саму себя. И ещё неизвестно, что же на самом деле случилось в ее прошлом. Абрахас вспомнил, как нашел её без сознания на груде строительного мусора у восточного крыла поместья. Как она туда попала — оставалось загадкой, вопросы вызывали также количество и происхождение полученных ею травм…

Абрахас совсем забыл, как они вместе с ней и Джеки весело проводили время в Хогсмиде или гуляли по берегу Черного озера, кидая в недвижимую гладь камни, чтобы потревожить его обитателей. Как-то раз из воды вытащил щупальца Гигантский кальмар, будто угрожал ребятам расправой, а они смеялись, радуясь жизни и будущему, которое тогда ещё казалось светлым. Протиснувшаяся в жизнь Абрахаса Эвелин и маячивший рядом с Авророй Том немного отдалили их, но теперь... Они действительно остались одни со своей болью и одиночеством. Это было неправильно.

— Прости, я не хотела этого говорить, — тихо прошептала Аврора.

…А потом появился Квинси, бросив взгляд на недавнюю соперницу за право склеить вазу, он сообщил о скором ужине и с хлопком растворился. Как-то так получилось, что не сумевшая скрыть чувств Аврора оказалась плачущей в объятиях Абрахаса, и от её присутствия ему почему-то стало легче. Её слёзы имели странный эффект: может, от них становилось спокойнее, и он понимал, что не один потерял веру в жизнь. Он пообещал себе, что не будет игнорировать её письма и постарается пригласить во Францию в ближайшее время.

— Одиннадцатый уровень. Залы суда и вспомогательный персонал, — раздался бестелесный голос в полупустой кабинке лифта.

Железные створки отъехали в сторону, пропуская Каспара и его отца в прохладный холл с бликующими в тусклом освещении мраморными стенами цвета оникса.

— С Робардсом невозможно работать! — наконец, выплеснул накопившийся негатив Калеб Крауч в пустом коридоре возле своего кабинета. Каспар обронил короткое «Угу», а перед его глазами стояла встреча с вышеназванным Робардсом — заместителем министра магии — в Атриуме прямо у одного из входных каминов. — Возомнил о себе келпи знает что! А сам магического законодательства никогда в глаза не видел! Да где это видано, что к заключенному статуса «два» не пускали посетителей, тем более меня, под предлогом, что в тюрьме не было свободной комнаты для встречи с адвокатом! Что за чушь, и как они прикажут с этим работать?! Я насчитал уже пять грубейших процессуальных нарушений! Сделали из мальчишки особо опасного преступника! Куда смотрит Визенгамот? Здесь же сфабрикованное обвинение чистой воды! Они стремятся показать, что выполнят свою работу, чтобы прикрыть неудачу с поставленным на пост директора Элайджей Хопкинсом! — Калеб метал молнии и готов был начать рвать на себе волосы.

Каспар был свидетелем, когда уже бывший директор стал жертвой журналистов прямо в Атриуме. Он едва успел унести ноги, а писаки наваяли такую статью про неспособность министерства контролировать происходящее в Хогвартсе, что министр магии с горячей руки распустил половину департамента образования.

Пройдя в кабинет и заняв уже привычное место на кресле напротив отцовского, Каспар задумчиво почесал подбородок, глядя на снующего между полок и стеллажей с документацией Крауча-старшего. Тот знал Тома, который даже как-то гостил у них дома, он видел, что собою представляет этот юноша, который никогда не создавал впечатления преступника. А миссис Крауч была так очарована галантным и образованным молодым человеком…

— Не понимаю, — пробубнил Каспар, — почему министерству так важно посадить Тома? Все обвинения в чернокнижничестве притянуты за уши. Да Уилкис просто расшибла голову…

— Повторяю специально для особо одаренных, Каспар, — отец не скупился на мимолетные издевки в сторону сына; он сдул налипшую на лоб челку и продолжил: — Министерству нужно показать, что оно работает, что оно решает проблемы в Хогвартсе. Это была вторая смерть за месяц! Люди сходят с ума, поэтому нужно кого-то наказать! Тем более, если есть свидетель, дело гиблое… Риддл толкнул Эвелин Уилкис прямо на каменный выступ, и у неё были синяки на шее. Он душил её, может оказаться так, что он специально расшиб её голову о камень. Характер раны опознать так и не удалось.

Каспар вздрогнул от этих слов, а для отца это была просто работа — профессионализм, который позволял отзываться о жертвах и преступниках с цинизмом. Ещё повезло, что именно ему — как штатному адвокату от Визенгамота, поручили вести это дело. Касательно положения тела отец был прав: экспертиза не смогла распознать характер удара, так как он был не слишком слабым и не был слишком сильным, а следы на шее Уилкис могли свидетельствовать, как и о завязавшейся до этого драке, приведшей к падению, так и о том, что Риддл приложил её о камень намеренно. У него у самого были гематомы на груди и след от заклятия Ступефай, едва коснувшегося его плеча.