Merry dancers (СИ) - Страница 15
Возможно, впервые за время, проведенное в неведении в больнице, девушка испугалась, и испугалась очень сильно. Она пораженно смотрела на посетителей, стараясь унять дрожь. «Тебе было всего три, когда ты пропала…» — слова эхом отдавались в голове; неужели, как и предполагали целители, она находилась в плену так долго? Но пленникам вряд ли дают образование, а ведь она знала многие науки, например, зельеварение – она знала составы некоторых зелий, которые ей давали в больнице. Джина впервые ощутила, как по щеке скатилась слеза. Она так надеялась, так ждала, что к ней кто-то придет, но это было удивительно несправедливо – узнать, что она пропала так давно. Может, сознание просто дорисовало картину двух пожилых мужчин, стоящих посреди палаты, и она вовсе не знает их? Тогда что же это?
— Тише, Джина, — стала успокаивать её Эмма, поглаживая по плечу. Целительница повернулась в сторону Дамблдоров, которые спокойно смотрели на первую в новой жизни истерику девушки. — Может, не стоит сразу переходить к сути?
— Полагаю, миссис Хейли…
— Прошу, зовите меня просто Эмма, — сказала она доверчиво.
— Эмма, — просмаковал имя Альбус, — я думаю, что ничего утаивать не стоит.
Целительница посмотрела в глаза девочки, из которых больше не лились отчаянные слезы, она погладила её по голове и убедилась, что истерик не предвещается. Джина была сильной.
— Мне кажется, что я видела вас раньше, — продолжила девушка гнуть свое, — но, вы… словно помолодели, — заключила она, глядя в глаза Альбуса.
Старший Дамблдор улыбнулся, широко и многозначительно взглянув на Аберфорта.
— Не надо, — сказал его брат, предостерегая от слов: «я же тебе говорил!».
— Итак, — продолжил Альбус, вовсе не собираясь выдавать свои секреты, — тебя зовут Аврора Уинтер…
— Но откуда вы знаете, вы же видели меня в три года в последний раз, если это вообще была я?! — перебила Джина после краткого описания Авроры Уинтер; она, кажется, совсем не хотела сближаться с двумя странными волшебниками.
Альбус понимал её здравое любопытство и поэтому постарался быстрее избавить от дискомфорта и привести к доверию. Его рука потянулась к нагрудному карману, но фотокарточки там не обнаружилось. Он стал шарить по остальным, но безрезультатно.
— Мерлин, я растяпа! — сетовал он. — Я, кажется, забыл фотографию в вашем кабинете, Эмма, не могли бы вы её призвать?
Целительница достала из кармана белой мантии волшебную палочку и направила на окно, которое распахнулось, впуская в палату поток свежего зимнего воздуха.
— Акцио фотография, — произнесла она уверенно.
Секунда-другая, но ничего не происходило. Хейли вопросительно уставилась на свою волшебную палочку и задумчиво сказала:
— Странно, но я не закрывала форточку. Ох уж эти больничные эльфы! — внезапно начала сварливо ругаться она. — Мистер Дамблдор…
— О, пожалуйста, просто Альбус, — добродушно сказал тот, даря в ответ еще одну улыбку. — Я понимаю ваше беспокойство, но за минуту, что вас не будет, ничего не случится. Конечно, если вы возражаете, Эмма, мы можем выйти.
Но, на удивление, целительница обратилась не к ним, а к Джине и, не успев озвучить вопрос, получила неожиданный ответ:
— Миссис Хейли, за минуту со мной действительно ничего не случится, и потом, снаружи много людей, а на больнице антиаппарационый щит, — заверила колдомедика Джина.
— Что ж, Альбус, я на секунду, — сказала целительница и прошла мимо них за дверь.
— Вы ведь нарочно хотели остаться со мной наедине? — произнесла Джина, внимательно глядя в лукавые глаза Альбуса, но потом неожиданно перевела взгляд на его брата. — А почему вы молчите? За все время, проведенное в палате, я слышала от вас только два слова, непонятные, но явно что-то означающие, — завершила она и сложила руки на груди, приготовившись слушать рассказ.
Дамблдор и представить не мог, что девочка окажется столь проницательной, он прекрасно понимал, что у него мало времени на разговор с ней до того, как вернется Эмма, поэтому не стал растягивать свою речь:
— Могу я называть тебя Джиной? — поинтересовался он и получил кивок в ответ. Она внимательно следила за каждым его жестом. — Джина, мой брат не верит, что ты можешь быть Авророй, но я могу сказать точно, что я не ошибся. Ты действительно знаешь меня и Аберфорта, но только ты знаешь нас старше, чем мы есть сейчас. — Он видел, как большие серые глаза округляются от удивления и непонимания. — Не перебивай, у нас мало времени. Я не говорил целительнице Хейли самого важного, потому что то, чем занималась твоя мать в прошлом, является незаконным, мы не хотим, чтобы всплыла эта информация. Ты прибыла из будущего…
— Но...
— Подожди, — перебил её Альбус. — Ты можешь не верить, но у меня есть одна интересная история для тебя, — продолжал он.
— Ты выдаешь тайны нашей семьи незнакомой девочке…
— Замолчи, Аберфорт! — довольно резко попросил Альбус, не отрывая взгляда от Джины. — Я не говорил всей правды Эмме и не скажу этого, когда она войдет в эту дверь. Прошу, не верь моим словам о своей жизни, — Дамблдор ещё никогда не говорил так ёмко и быстро. — Если ты пойдешь с нами, то дашь себе возможность узнать правду о том, что же на самом деле с тобой произошло. Запомни, этого никто не должен знать…
— Я вас не понимаю…
Дверь скрипнула и отворилась, Джина замолчала на полуслове; в палату вошла миссис Хейли с фото в руках. Она взглядом спросила разрешения у Альбуса и протянула снимок пациентке, на лице которой отобразилась неуверенность, полный багаж разногласий с самой собой после того, что вывалил на нее этот странный волшебник, который почему-то уверен, что она и есть та самая Аврора Уинтер. А вдруг он причинит ей вред? Она осторожно взяла в руки фотографию и нерешительно посмотрела на старшего Дамблдора; смотреть на второго совсем не хотелось — он неприятно кривил губы и вообще не глядел в её сторону.
И Эмма, и два Дамблдора ожидали от неё реакции, но Джина все еще медлила и не собиралась смотреть фото. Наконец, собравшись с силами, она опустила взгляд на пожелтевшее изображение женщины с ребенком на руках…
Она не заметила, как перестала дышать, глаза отказывались видеть, верить. Её вовсе не интересовала маленькая белокурая девочка, всё внимание приковала к себе женщина с волосами намного темнее, чем у её дочери. Было что-то невероятное в ней, что-то близкое и такое далекое. Джина почувствовала, что очень соскучилась по ней, но не могла вспомнить, почему, хотя догадывалась, кем ей приходится улыбающаяся волшебница на колдографии…
*
Джина закашлялась, когда выходила из камина и едва не потеряла равновесие, запнувшись о края мантии, одолженной мистером Дамблдором. Своей одежды у нее, конечно же, не было, осталась только та, которая была на ней, когда она попала в больницу. Целители очистили всё от грязи, но выглядел комплект более чем непривычно для окружающих. Джинсы смотрелись странно; Эмма, кажется, говорила, что похожие штаны носили фермеры, однако покрой был совершенно диковинный — слишком узкие, черные и с немного заниженной талией, словно они были малы девочке.
Помещение, в которое она попала, не было обставлено богато: всего лишь каменные стены и пара небольших окон с ромбовидным узором, посередине стоял далеко не новый диван с обивкой из грубой темно-бордовой ткани, протершейся от времени, выцветший ковер располагался между диваном и камином, из которого она вышла. Это была гостиная, но создавалось впечатление, что подобным интерьером хозяин прогонял нежданных гостей. Комод и буфет одиноко стояли у стены; всего несколько книг, с которых явно давно не вытирали пыль, располагались прямо на каминной полке. Вслед за ней в гостиную переместился Аберфорт — её предполагаемый дедушка, а еще через несколько секунд — Альбус. Волшебники стряхивали с себя сажу, пока Джина осматривалась. Ей было здесь неуютно, и храбрость куда-то испарилась, стоило покинуть стены ставшей родной палаты. Дамблдоры забрали её через два дня после первой встречи, когда Джину выписали. Эмма обещала, что будет присматривать за ней, но целительницу ввели в заблуждение лживой историей семьи Авроры Уинтер. Стоило ли бояться и паниковать? Вероятно, стоило, однако любопытство девочки было куда весомее.