Merry dancers (СИ) - Страница 134
— Может, мы не туда попали? Профессор Дамблдор говорил, что кладбище маленькое, — рассудила Аврора, облокотившись на деревянную колонну-укрепление, поддерживающую козырек крыльца.
Затянув шерстяной шарф потуже, Том достал из кармана мантии складное зеркальце, служившее портключом.
— Нет, туда, точно. Он лично проверял наш портключ, — негромко произнёс он; повертев вещицу в руках, убрал зеркало обратно в карман и посмотрел на часы. — Где этот старик, нам через час возвращаться!
— Может, наш новый директор что-то напутал? Знаете, я слышала, что министерские портключи иногда неправильно срабатывают, там работают одни неумехи…
Дверь снова отворилась, оборвав речь Авроры, и в проеме появился всё тот же старенький невысокий человек в очках с очень толстыми линзами. В его руках находилась амбарная книга.
— Кого вы ищете, молодые люди? — снова оглядев пришельцев с головы до ног, спросил он, открывая книжку на первой странице.
— Джоконда Смит, она похоронена здесь двадцать девятого декабря ушедшего года, — отрапортовал Абрахас негромко и услышал позади себя тяжелый вздох Авроры.
— Ах, Джоконда Смит? Да-да, помню-помню, бедная девочка, — отозвался смотритель и захлопнул книгу, даже не взглянув в неё. Абрахас успел уловить название «Схема кладбища». — Такая юная и такая смерть… — похоже, он не понимал, что некоторым не очень приятны подобные слова. — Упасть в строительную яму… — Аврора хотела что-то возразить, но Том толкнул её в плечо. — Вся её семья погибла при той страшной бомбардировке, и она вслед… Соболезную вашей утрате. А вы, стало быть, её друзья?
— Да, сэр, — нетерпеливо произнес Том, считающий минуты до срабатывания обратного портключа прямо в директорский кабинет. Теперь все студенты находились под контролем Хопкинса, и все отлучки проходили лично через него.
— Я вас провожу, кладбище большое, ещё заплутаете, — предложил старик, доставая откуда-то из-за двери теплую телогрейку.
…Начало кладбища представляло собой множество старых забытых могил, поросших плесенью надгробий и обломанных крестов. Оно не выглядело неухоженным благодаря расчищенным от снега тропинкам, но никто уже не навещал давно усопших. По мере приближения к цели гранитные доски и редкие памятники становились чище, новее.
— Кыш! — взревел смотритель, махнув рукой в сторону сидящего на надгробии ворона; тот недовольно каркнул и улетел дальше, приземлившись на плечо каменной женщине, склонившейся над чьей-то могилой. — Проклятые птицы, — пробурчал он, невзирая на то, что на кладбищах и в святых местах магглов было не принято употреблять подобные слова.
— Том, что это ещё за строительная яма? — всполошилась Аврора полушепотом. — Что ещё за чушь…
— Тише ты, потом объясню, — оборвал тот, поглядывая на впереди идущего старика.
Ещё несколько футов, и они свернули на узенькую тропку меж могилами, где едва был протоптан снег.
— Вон они, Смиты, — указал смотритель в сторону большого каменного надгробия. — Вы дорогу запомнили?
— Да, сэр, запомнили, спасибо вам большое, — вежливо отозвался Абрахас.
— Ну, ладно, — старик ещё раз скептичным взглядом оглядел трех странно одетых молодых людей. — Через полчаса начнутся сумерки, фонарей у нас нет, да и на кладбище принято приходить раньше, — не опустил он упрека, пристально глядя почему-то на Тома. — Мы закрываем ворота ровно в шесть. Не задерживайтесь, — сухо добавил он и, скрипя снегом под старыми ботинками на шнуровке, отправился обратно к главной тропе, оставив их посреди кладбища.
— Аврора, ты идешь? — Абрахас повернулся к застывшей на месте девушке, не решающейся сделать хоть один шаг. Он приблизился к ней и взял за руку. Широко раскрытые глаза смотрели только в одну точку — свежую могилу, занесенную снегом, на которой всё ещё лежали похоронные венки и уже завядшие букеты. Молча, Абрахас подтолкнул её вперед, сам ощущая нечто давящее в груди.
— Том, что это значит, почему строительная яма? Она же… — Аврора тяжело вздохнула, стараясь выровнять дыхание. Где-то каркнула одна из кладбищенских ворон, заставив её вздрогнуть и заозираться по сторонам.
— Самоубийство считается тяжким грехом, Аврора. У магглов не принято хоронить самоубийц на кладбище, поэтому министерству пришлось схитрить, чтобы её положили рядом с близкими, — монотонно ответил тот. — Я так предполагаю.
Аврора поёжилась от его слов.
— Том, выбирай выражения, — попросил Абрахас, приобнимая моментально сжавшуюся в комок подругу. Она ещё не привыкла относиться к Джоконде, как к погибшей и до сих пор не верила, что та могла совершить самоубийство.
— А что я такого сказал? — удивился Том, хотя и сам частенько затыкал вмешивающихся в её горе зевак. — Какие слова следует для этого выбирать? Таких слов, боюсь, не найдется, — уже тише зазвучал его голос.
…Молча они стояли напротив четырех могил семьи Смит, одного большого камня с тремя именами и маленького — принадлежавшего Джеки. Здесь был и Денни, чьи годы жизни оказались слишком коротким промежутком времени… На их надгробиях не было фотографий, лишь сухие строки имен, даты рождения и смерти. Аврора застыла на месте, вглядываясь в могилу Джеки. У неё на душе было странное ощущение, которое удерживало её от слёз. Идя сюда, она захватила с собой флакончик успокоительного отвара и пару носовых платков, но из глаз не выкатилось ни единой слезинки.
Как может быть такое, что пару недель назад они весело смеялись на рождественской вечеринке у Слагхорна, а теперь… теперь шесть футов промерзшей земли отделяют их и ничего уже не вернешь. Абрахас и Том наколдовали каллы и, уничтожив увядшие, замерзшие белые розы, возложили их на могилу. Как теперь это неуместно прозвучало бы, но Аврора не так давно говорила Джеки, что каллы — похоронные цветы, и вот теперь они оплакивают её смерть. В душе зарождалась вина за оброненные по глупости слова о подаренном Томом белоснежном букете строгих цветов.
Шелест лысых веток кустов и деревьев, сбрасывающих с крон снег, гул одиночества. Люди под землёй — как другой мир, безмолвное царство покоя и тишины, отправившиеся в последний путь любимые или просто знакомые, безвременно ушедшие молодые и совсем ещё маленькие дети. По соседству от могилы Джеки стоял реалистичный памятник в виде портрета с рельефным изображением какого-то усатого круглолицего мужчины. В этой части кладбища было мало стариков — годы чудовищной войны унесли многих солдат и жертв военных действий. Совсем слабый ветер — в этом месте не было дыхания жизни. Зимний пейзаж скорби…
Аврора взмахнула волшебной палочкой, иллюзия для магглов рассеялась, и на плите возле имени и дат жизни и смерти появилась приписка: «Магия будет помнить тебя», и тут она не выдержала и расплакалась, присев на корточки, будто могла быть хоть на пару футов ближе к Джоконде. Слёзы были такими внезапными, что Аврора не успела, как следует, вздохнуть. Она провела по безликим сухим строкам ладонью и даже не почувствовала, как с двух сторон на её плечи легли руки Абрахаса и Тома.
— Почему ты ушла? — прошептала Аврора; она не собиралась впадать в истерику, а просто тихо плакала, глотая слёзы. — Милая моя Джеки…
Том и Абрахас были морально готовы к слезам Авроры, последний и сам почувствовал, как скупая слеза скатилась по его щеке, но он быстро стер её рукавом мантии, стараясь держать себя в руках. Он сильно скучал по Джоконде и холодными вечерами в Малфой-мэноре на зимних каникулах вспоминал, как они гуляли у Черного озера и собирали разноцветные осенние листья, как Абрахас катал Джеки на метле после тренировок, и как весело хохотала всегда улыбающаяся Аврора, после смерти подруги переставшая быть похожей на себя…
В душе Риддла не было ничего кроме неприятной тоски, когда все вокруг находятся в унынии. Жаль Джоконду, но она сама выбрала свой путь, такова судьба… Признаться, за красотой мрачного кладбища скрывалось угнетение, которое Том ощутил только после того, как Аврора дала волю чувствам. Он понимал горе, но не умел переживать так же сильно, как Абрахас и она, однако и у него внутри порой возникало ощущение сдавленности, может, в этом был виноват остаток души, прячущийся где-то глубоко в сердце. Человеческие чувства и эмоции… Том был далек от всего светлого, но раздражение, ярость, гнев, гордыня и алчность — были привычны. Сейчас всё было как-то иначе, он ощущал дрожь в ладони от сотрясающихся плеч Авроры и быть может, зацепил её эмоциональный фон…