Merry dancers (СИ) - Страница 11

*

Альбус подозревал его во многих инцидентах, произошедших в Хогвартсе, однако мальчик, любимый всеми профессорами, имел талант выпутываться из всего. Впрочем, профессор трансфигурации был уверен, однажды Том ответит за свои дела. С первой встречи в приюте юный Риддл напугал его своими словами: «Я особенный, я всегда знал это!». Эта фраза была сказана с каким-то невероятным фанатизмом, и, несомненно, мальчик оказался очень одаренным студентом, вот только… Том Риддл внушал опасения Дамблдору — это не было простым предчувствием, скорее, годы наблюдений сложили о нем определенное мнение. Слишком холоден и расчетлив: он всегда был словно на ступень выше своих сокурсников и друзей, те слушались его и считали своим лидером… Его — мальчишку из приюта, полукровного мага без денег и дома! А вот друзья его могли похвастаться своими звучными фамилиями, такими, как Розир, а так же всемирно известные Блэки. Этот молодой человек умел притягивать к себе не только представителей факультета Слизерин, на котором учился сам, но и многих других студентов.

Во многом Дамблдор подозревал его, и даже в происшествии с чудовищем из Тайной Комнаты в прошлом году: можно было сказать с точной уверенностью, что открыл её именно Том, но доказательств не было, да и не было доказательств тому, что Тайная комната вообще была открыта. Ох, бедный Хагрид: мальчику сломали палочку лишь за любовь к странным и опасным животным… Риддл ловко его подставил…

Слежки как таковой не было, но Дамблдор за ним приглядывал, и сейчас стал свидетелем одной интересной сцены.

— Уилкис, ты опять следила за мной? — тон юноши был холоден, как лёд, а иначе он и не разговаривал. — Мне очень интересно, что же тебе от меня надо?

Профессор не видел разговаривающих студентов, он слушал из-за угла. Девушка не собиралась идти на попятную.

— Тебе, видимо, показалось, Риддл. Твоя мания величия набирает обороты, — с презрительной усмешкой кинула она. — Поверь, земля не крутится вокруг одного тебя.

Послышались шаги: наверное, Том сократил между ними расстояние — это была своеобразная угроза.

— Поверь, я слишком внимателен, чтобы не заметить, что ты протащилась за мной из кабинета до библиотеки, причем так, чтобы не попадаться мне на глаза.

Его в чем-то подозревает не один Дамблдор, и профессор поражался, каким разным может быть Том. Его любили за безупречное воспитание и блестящий ум. Он умел находить подход к каждому и подстраиваться под любую ситуацию — весьма полезная слизеринская черта, но иногда… Альбус становился свидетелем очень неприятного поведения Тома, и тот явно знал, что «небезразличен» гриффиндорскому декану.

— Ха, Риддл, а вот это уже паранойя! — парировала девушка. — Боюсь, что библиотека общественное место, и мне, к твоему глубочайшему сожалению, нет до тебя никакого дела.

Слизеринцы никогда не говорят напрямую, изворачиваются и хитрят; мисс Уилкис была не из робкого десятка, и ей явно не нравился Риддл. Она не пыталась выследить его с целью заполучить в свою коллекцию, ведь нет смысла оспаривать, что Том умел привлекать к себе внимание не только нужных ему людей, но и случайных «зевак». Как замечал Дамблдор, никаких отношений с противоположным полом он не заводил, как будто Риддла вообще не интересовали молоденькие хорошенькие волшебницы. Он всегда был сам по себе, но, тем не менее, имел власть на Слизерине.

— В таком случае, Уилкис, я иду заниматься в Большой зал, — равнодушно заявил Том, специально называя Эвелин место: будь она глупее, она последовала бы за ним, однако Риддл этими словами отрезал ей путь.

Если она была умной, то Том превосходил её, он даже не пытался от нее скрыться или обмануть, он просто пошел в Большой зал по названному пути, оставив Уилкис в коридоре без возможности слежки.

— Профессор Дамблдор? — спросила она, обнаружив его за поворотом.

— Мисс Уилкис? Что вы делаете в коридоре во время занятий? — не растерялся тот, заметив на лице девушки мимолетную тень паники, которая если и была, то стерлась сразу после встречи с ним.

Большие голубые глаза смотрели на него: всё же девочка была слизеринкой и не слишком-то жаловала гриффиндорского декана, но к ней стоит присмотреться, раз уж она подозревает в чем-то Тома.

— Нас отпустила раньше профессор Меррисот, — отчиталась она равнодушно. — Я могу идти?

— Да, конечно, мисс Уилкис, и прошу вас — будьте аккуратны, — намекнул он.

Непроницаемое лицо студентки на миг приобрело окрас удивления, но она быстро собралась.

— Понятия не имею, о чем вы, профессор Дамблдор.

Она прошла мимо него в сторону лестниц, и только когда грива её пушистых светлых волос скрылась из виду, профессор тяжело вздохнул. Уилкис играет с огнем: Риддл слишком опасен, с ним шутки плохи. И хотя она, наблюдавшая за Томом, была очень осторожна, её заметили — это наводит на мысль, что тот всё же что-то скрывает, ожидая подвоха…

Профессор трансфигурации побрел в сторону учительской, ожидая приятное времяпрепровождение во время неожиданного окна между уроками за чашечкой зеленого чая и леденцами. Ученики Хаффлпаффа были просто не в состоянии прийти на урок: половина из них отмывалась от гноя бубонтюбера, канистру с которым случайно взорвали на гербологии двое шалопаев, решивших покуролесить. Им, конечно, придется отбывать наказание у школьного смотрителя… очень долго.

В уютной комнате с бордовыми шторами, несколькими креслами и мягкими диванами, возле которых стояли плетеные столики, было всего двое — Галатея Меррисот, преподающая в Хогвартсе ЗОТИ, и мужчина в строгих прямоугольных очках — Джеймс Маккалог — астроном. Они сидели возле камина, попивая ароматный чай из фарфоровых чашек с голубым узором, и что-то оживленно обсуждали. Уроки у Маккалога во втором семестре обычно проходили ранним утром, когда еще можно было разглядеть созвездия и планеты на тёмном небе, а Галатея, кажется, действительно отпустила слизеринцев и рэйвенкловцев.

— Альбус, у вас окно? — поинтересовалась Меррисот, согревая руки о кружку. — Странно вас видеть в такое время здесь.

Профессор улыбнулся пожилой женщине, с которой был всегда в дружеских отношениях.

— Да, благодаря инциденту на уроке у Валериуса я могу немного передохнуть, — он занял место рядом с Джеймсом, который уткнулся в газету. — Вы не против, если я присоединюсь? — скорее констатировал, чем спросил Дамблдор, наколдовывая себе чашку.

— О, конечно-конечно, — заулыбалась ведьма, наливая вновь пришедшему горячего чая. — Вы слышали, что сделал Эсквайер на зельях? Происшествие у Валериуса и рядом не стояло.

— Да уж, Гораций еще долго не отойдет от этого; однако, надо сказать, благодаря этому мальчик получил путёвку в Клуб Слизней. Отменно сваренный Напиток Живой Смерти! Мало кому удавалось с первого раза, — припоминал Альбус. — Жаль, что юный зельевар слегка неуклюж…

— Это самое плохое качество для зельевара, — не отрываясь от газеты, произнес Маккалог.

— Что вы с таким интересом рассматриваете, Джеймс? — спросил Альбус, заглядывая в газету коллеги. — Пророк в кои-то веки написал что-то стоящее… для вас?

Это замечание было к месту, так как Маккалог вообще никогда не читал газет, всегда узнавая новости от коллег за завтраком, а в роли бульварных строк предпочитал «Пояс Ориона» — еженедельное издание по Астрономии — однако сегодня он изменил своей привычке.

— Джеймса не было на завтраке, — посмеиваясь, сказала Галатея и отпила из чашки малиновый чай.

— Неужели? — подхватил Альбус, который и сам сегодня его пропустил. — Это что-то новенькое, чтобы Джеймс пропустил самый важный прием пищи!

— Я всё ещё здесь, — напомнил о себе тот, подняв чашку кверху.

Дамблдор и Меррисот не сдержали смеха: они всегда находили повод для хорошего настроения. Ни для кого не было секретом, что два пожилых профессора не прочь иногда пропустить по стаканчику медовухи в компании друг друга и обсудить что-то по работе или же просто поболтать о том о сём.

— Ох, и бывают же случаи! — задумчиво сказал профессор астрономии, переворачивая газетный лист; это были, скорее, мысли вслух.