Merry dancers: продолжим? (СИ) - Страница 32
— Что за чары того зеленого огонька, которые ты использовал, чтобы разбудить меня? — обыденно спросила Аврора, подсаживаясь ближе; она аккуратно взяла его бледное запястье и безвольная рука Тома вдруг оказалась на её колене в крепком сплетении пальцев. — Никогда прежде таких не видела, сначала подумала, что это болотный фонарь, — она подавила смешок, оставивший на губах легкую полуулыбку. — Здесь просто чудесно, хоть и немного прохладно, красивое место. — А что за рассеивающие туман чары, Том?
От звука своего имени он вздрогнул, будто бы только сейчас очнулся, неверяще взглянул на свою руку у Авроры на коленях, затем на неё саму. Этот взгляд был открытым, таким несхожим с привычным обликом Тома, по-детски наивным, выражающим неподдельные чувства, что его тёмные глаза, будто стали светлее.
— Я сам их изобрел, долго думал, как использовать, вот и пригодилось, а туман я не рассеял, а сделал прозрачным, но только с этой стороны, чтобы нас никто не увидел.
— Научишь при случае?
— Это не сложно… — и как на лекции стал объяснять, как воспроизвести эти два заклинания, показывая витиеватые движения зажатой в руках волшебной палочкой. Заклинание огонька удалось Авроре с легкостью, но её шарик почему-то оказался цвета желтого золота. С туманом вышло сложнее, палочка никак не хотела подчиняться, хотя, как сказал Том, движения руки и были правильными. Он попал в свою стезю, задумчиво покачал на ладони её волшебную палочку, оценил вес, форму, длину и посоветовал немного изменить угол пасса заклинания, сделать более точный рывок в конце. Воистину, Том был невероятно талантлив, с такой легкостью он объяснял невероятно сложные темы чар, которые Аврора должна будет проходить только через пару лет в своей Академии.
Беседа текла как по накатанной, слова лились из их и уст нескончаемым потоком. Иногда они спорили, прямо как в старые хогвартские времена, и в какой-то момент ощутили себя всё теми же школьниками, будто и не было того года и нескольких месяцев отдалённого общения, будто их снова сплотила жажда раскрытия тайны удивительных цветов Кусулумбуку. А в какой-то момент Том просто вытащил из-под брезента в дальнем углу корзину с бутербродами и сливочным пивом, и Авроре вдруг показалось, что она никогда ничего не пробовала вкуснее. Абрахас ошибался, он не такой… не такой, каким хочет казаться. С заклинаний, которым обучал её Том, они как-то плавно перешли на школьные воспоминания, и на устах его играла ностальгическая, но добрая улыбка. Ах, как он любил Хогвартс! Казалось, что только для него открывается его сердце, обнажается душа, он поведал, что решил просить о должности преподавателя ЗОТИ только ради того, чтобы остаться там и, Аврора не сомневалась, блестяще бы справлялся со своей работой. Хогвартс всегда был для него чем-то святым, нерушимым, родным. Она хотела, чтобы такая же улыбка озаряла его губы, когда он думает о ней.
С востока убывала небесная чернота, сменяясь прожилками розового восхода сквозь облака, возле дальнего берега показались два белоснежных лебедя и мелькнули в лесу оленьи рога, а разговор всё не кончался. Никто не обращал внимания на время, будто сегодняшняя встреча, свидание восполняло пропущенный пробел в общении. Никто из них не жаловался на усталость, а когда Аврора, лежащая на дне лодки с заложенными под голову руками, пожаловалась на утреннюю прохладу, Том лёг рядом и обнял её.
Смотритель на каурой кобылке, по обыкновению делавший обход всех частей Ричмонд-парка, проезжая вдоль озера, с упоением втягивал свежий утренний воздух. Взглянув на ровную гладь воды, он удивленно приподнял левую бровь — в самом центре всё ещё клубилось белоснежное облако тумана, закрывшее от его зорких глаз большую лодку с облупившейся краской, в которой мирно спали Том и Аврора…
***
— Почём я знаю! — Аберфорт выплюнул зубочистку, та приземлилась в наполненную жирной водой миску в мойке под барной стойкой. — Несносная девчонка, с каких пор она сбегает посреди ночи?!
Абрахас невольно приоткрыл рот от удивления.
— Она, что, дома не ночевала? — в его мозгу сразу же стали появляться некие подозрения.
Вот уже два дня он не отходил от Авроры ни на шаг, приходил с утра в «Кабанью голову», забирал её, водил по паркам, приглашал к себе домой, а вечером, уставшую, провожал до двери в её комнату, чтобы было надёжнее. Прохвост Том решил подло украсть её под покровом ночи, неслыханное бесстыдство!
— Вся комната вверх дном, вещи свалены в кучу у шкафа, а этот жирный тупой котяра снова нагадил возле двери, ох, мои бедные домашние тапочки, все помпоны в…
— Аберфорт! Не кипятись! — в «Кабаньей голове» появился Альбус Дамбдор в расшитой синими узорами белой мантии, явно надетой не для прогулок, — думаю, что с ней всё в порядке. Аврора уже самостоятельная взрослая девушка и ей иногда позволительно вытворять мелкие шалости. Возраст, знаешь ли.
— Главное, чтобы у этих мелких шалостей не оказалось имён, знаков зодиака и путёвки в Хогвартс через одиннадцать лет! — рявкнул Аберфорт на брата. Ещё никогда Абрахас не видел такого беспокойства с его стороны. — Наверняка сбежала с этим своим Томом, он еще позавчера ночью околачивался возле паба, думал, не вижу его! Ишь, негодяй! Одумался, мантикора его задери, где ж он всё лето пропадал!
Абрахас смотрел на своего бывшего профессора трансфигурации; лицо того от новых известий резко побледнело и почти слилось с цветом мантии, хмурый взгляд рисовал сеть морщинок в уголках глаз.
— Том, значит, — задумчиво пробормотал он в бороду.
Все обернулись на скрип входной двери, там, опустив голову едва ли не ниже плеч, стояла Аврора, старательно пряча взгляд. В разных носках, в ярких бирюзовых бриджах и мятой белой маечке, на голове — неаккуратный с петухами пучок. Находящиеся в «Кабаньей голове» Абрахас, Аберфорт и Альбус терпеливо ожидали от неё последующих действий, но так и не дождались, только присутствие Абрахаса, когда она несмело подняла голову, заставило её отшатнуться.
— Слава Мерлину, ты дома! — выдохнул Альбус, но на его губах не было улыбки.
— Я чуть не поседел из-за тебя! — рявкнул Аберфорт. — Где ты шлялась всю ночь, бестолочь?!
— Тише, Аберфорт, не злись, думаю, она сама должна решиться нам рассказать, — строгий взгляд Альбуса Дамблдора не предвещал ничего хорошего. Похоже, Аврору ждет серьёзная трёпка. — Мистер Малфой, думаю, что сегодня она не выйдет, так что отправляйтесь-ка домой, — попросил он вежливым тоном.
Тот ничуть не обиделся выпроваживанию, только кивнул и прошествовал мимо провинившейся подруги с дельным равнодушием, будто её и вообще здесь не было, однако, остановившись в дверях, всё же решил не сжигать мосты:
— Потом поговорим, — голос звучал сухо и черство.
…На удивление достопочтенные дедушки не стали устраивать скандал, благодаря Альбусу, конечно; Аберфорт норовил наподдать Авроре мокрой тряпкой по мягкому месту, но авторитет брата его останавливал. Старший Дамблдор едва не опоздал на семинар по борьбе с терроризмом в министерство магии, отчитывая внучку за проказу. Никакая ругань не помогла бы, ведь, несмотря на пристыженность, её глаза горели яркими искрами счастья. Она находилась в эйфорическом состоянии, но, к спокойствию дедушек, поклялась, что ничего аморального не делала. Успокоившись, они взяли с неё обещание больше так не поступать, а если Том, которого продолжал недолюбливать Альбус, будет вести себя, как подобает воспитанному юноше — не приглашать её на свидания слишком поздно и провожать до двери, передавая Аврору в руки Аберфорту, то больше таких разговоров не будет. Запрещать что-либо молодой влюблённой девушке бесполезно, но нужно обозначить для них границы, ведь какой бы взрослой Аврора не была, ответственность — дело нешуточное.
К вечеру в гости в «Кабанью голову» пришла давно не посещавшая их Галатея Меррисот. Выпив чашечку ароматного фруктового чая, она завела с Авророй отнюдь не бессмысленную беседу по поводу «пестиков и тычинок», заставляя её краснеть и смущенно таращиться на пузатый чайник в крупный горох. Откуда дует ветер Аврора поняла сразу, особенно по бросаемым на них с Галатеей из-за барной стойки взглядов Аберфорта. Впрочем, кандидатуру Тома Меррисот одобрила с невероятным энтузиазмом, по-прежнему считая его замечательным талантливым юношей, да ещё и недурным собой.