Merry dancers: продолжим? (СИ) - Страница 137

Волдеморт этого времени сам просчитал своё последнее желание, грезив за ней вернуться именно в момент её исчезновения с поляны, чтобы не нарушить ход времени, правда, не успел… погиб во время последней битвы за Хогвартс от руки Гарри Поттера. Альбус Дамблдор, скончавшийся годом ранее, оставил завещание, начинавшее действовать с исходом войны в пользу Света. Это завещание спасло Малфоев от Азкабана и повергло их в шок своим содержанием. Для них самих было загадкой, почему покойный директор в обнародованном перед Визенгамотом письме говорил о том, что Малфои всегда шпионили для него против Волдеморта. Впоследствии всем троим удалось выйти сухими из воды — как клокотал от гнева Гарри Поттер, глядя на то, как их отпускают из зала суда, не лишив и малой части владений, ни, уж тем более, свободы. Правда, явиться на вручение Орденов Мерлина второй степени, выписанных министерством, они посчитали неправильным. Прибывая в лёгком шоке, не понимая, как такое могло произойти, они получили ещё одно послание, адресованное лично Люциусу.

Долго вчитываясь в строки, он был совершенно обескуражен тем, что, оказывается, являлся родственником Дамблдору, и что тот сам был исполнителем последней воли его матери — Авроры Морганы Уинтер Дамблдор, в замужестве — Малфой, просившей защитить его и его семью. К посланию покойный директор приложил флакон с зельем времени, видимо, созданным Северусом Снейпом, и свои воспоминания, подтверждающие сей факт, ведь с обрядом Ветреницы ветвь его рода автоматически удалялась с генеалогического древа. Люциус всегда считал рано погибшую мать наследницей некоей безвестной европейской семьи, исчезнувшей с лица земли с её смертью, но как ни старался, он не мог найти сведений о родственниках, что заставляло теряться в догадках. Люциус не мог простить отца, ему казалось, что тот его ненавидел. Абрахас был слишком строг, а ещё не позволял сыну узнать о своей матери больше, чем требуется. Абрахас Малфой всегда был холоден и относился к нему чуть ли не с презрением, несмотря на все попытки Люциуса завоевать его доверие.

Дамблдор просил прощения от имени отца, невольно втянутого в эту чудовищную историю с петлёй времени, оправдывал его поведение, ведь поддерживал с ним контакт, пока тот не загнулся от драконьей оспы.

Даже после этого письма Люциус не перестал ненавидеть Абрахаса, не мог простить его отношения, вспоминал ощущение невероятной настороженности и ревности, когда наблюдал за тем, как совершенно по-отечески тот, еще при жизни сюсюкался с маленьким Драко…

Эта поляна, полная невзрачных серых цветов, принесла слишком много несчастий, изуродовала жизнь его матери, изуродовала жизни тех, кто остался на свете без неё. Но больше Люциус не позволит этому месту разрушать человеческие судьбы…

Подняв волшебную палочку уверенной рукой, он произнёс простое «Инсендио», и ещё долго наблюдал, испытывая чувство тёмного удовлетворения, как скукоживаются и сгорают невероятные цветы Северного Сияния. Раскалив землю так, что та начала проваливаться, он успокоился, чувствуя, что история, начавшаяся в далёком тысяча девятьсот сорок четвертом году, а может, всего год назад с путешествием Луны Лавгуд в прошлое, наконец, подошла к своему концу, и пообещал себе, что постарается не ненавидеть мать, желавшую умереть, вместо того, чтобы бороться. Аврора Уинтер — после отлучения от рода уже не являвшаяся Малфой, должна была начать новую жизнь — таково было общее желание двух великих волшебников — Тёмного и Светлого, но захочет ли она сама жить, зная, что потеряла всех и каждого, виня себя, что именно из-за её поступка Абрахас не уберёг сына от вступления в ряды Пожирателей Смерти и совершения чудовищных преступлений?

Взглянув в её разгладившееся во сне лицо, он кашлянул от ударившего в нос дыма, поднявшегося над поляной, и, осторожно подхватив мать на руки, перенёсся домой — в Малфой-мэнор…

***

Сегодня, когда Аврора проснулась в мягкой кровати в их с Абрахасом спальне, она подумала, что всё пережитое — всего лишь жуткий кошмар, но страшный сон не развеялся, как и странное ощущение, что комната чуть изменилась, хоть и оставалась прежней. Немного другой оттенок стен, другие шторы на окнах и отсутствие запаха родного мужчины… Едва начавшаяся паника была отложена на потом, когда открылась дверь…

В спальню вошла женщина в строгой серой юбке до колен и такого же цвета шёлковой рубашке, её светлые волосы и голубые глаза были так знакомы…

— Вы…

— Нарцисса, — подсказала та, осторожно подходя ближе, наблюдая за реакцией Авроры. — Рада, что вы проснулись… — по вежливой, но немного наигранной улыбке было видно, что она репетировала этот разговор, однако, судя по всему, говорить было не так-то просто; скорее всего, её подослали, как единственную в семье женщину, способную как-то подготовить почву для общения и не расшатать нервы безутешной свекрови. — Люциус рассказал мне обо всём, что вы пережили… Мы вывели зелье из вашего организма, директор Дамблдор писал, что всё это произошло из-за…

— Дедушка, он жив? — выдохнула Аврора, с такой надеждой глядя на Нарциссу… но та лишь осунулась и покачала головой.

— Я действительно ничего не изменила… — она села на кровати, сдерживая подступающие слёзы и, превозмогая эмоции, тихонько спросила: — Какой сейчас год?

— Девяносто девятый, — коротко ответила Нарцисса. — Война закончилась… — Аврора напряженно сжала кулаки и, затаив дыхание, ожидала продолжения: — Тёмный Лорд повержен Гарри Поттером в прошлом году, всё закончилось…

Аврора на миг закрыла глаза, приводя мысли в порядок; из ранних воспоминаний она помнила холодноватую леди Малфой — новую хозяйку прекрасного Малфой-мэнора, но также она помнила её маленьким белокурым ангелом на руках Друэллы, младшей сестричкой рассудительной Андромеды и непоседливой капризной…

— Белла… — прошептала Аврора, сквозь проступающие слёзы, как будто лелея надежду на то, что будущее могло измениться, и её маленькая крестница не превратилась в сумасшедшую беглую преступницу.

Губы Нарциссы дрогнули.

— Погибла в битве за Хогвартс… — опечаленно ответила она, опасаясь новых вопросов, но, вроде бы, накачанная успокоительными зельями, леди Уинтер (Нарцисса ещё не знала, как обращаться к неожиданно обретённой свекрови) держится более или менее стойко, не считая чуть увлажнившихся глаз. — Вам стоит соблюдать постельный режим…

Но вместо того, чтобы встать, Аврора свесила босые ноги с кровати и с надеждой посмотрела на неё, взяв за руку.

— Скажите… — уверенным голосом начала она, но тут же осеклась. — Скажите, что с моим мужем, что с моим Абрахасом? Сколько ему лет? Где он сейчас? — будучи Луной Лавгуд она никогда не вдавалась в подробности жизни семьи Малфой и слышала об Абрахасе лишь единожды — на рождественской вечеринке Клуба Слизней, когда была там с Гарри. Драко, распинаясь перед Горацием, говорил, что его дедушка хорошо отзывался о том, как о зельеваре. Враньё. Абрахас не слишком любил Горация, его методы преподавания, да и сами зелья…

— Отец умер от драконьей оспы пятнадцать лет назад, — раздался негромкий голос появившегося в дверях Люциуса, не решающегося переступить порог комнаты.

Аврора застыла с выражением ужаса на лице; спрятав лицо в ладонях, она смотрела сквозь пальцы на свои колени.

— У него всегда было крепкое здоровье, — с горечью сказала она странным туманным голосом. — Он бы никогда не умер от такого нелепого заболевания… Это неправда…

Люциус взглядом попросил жену уступить ему место, а притаившийся в коридоре Драко неуверенно заглянул внутрь — для него, знавшего Луну Лавгуд ближе, чем знали её родители — экстраординарную девушку с Рэйвенкло, носившую пробки от сливочного пива вместо серёжек — было ещё более невероятным обнаружить в ней родную бабушку. Она так изменилась, хоть и была немного более худой и изможденной, чем на единственной сохранившейся картине, которая, к удивлению всех членов семьи, никогда не двигалась. Луна Лавгуд никак не ассоциировалась с женщиной, сидящей возле его отца — несмотря на усталость, она была очень красивой и ухоженной, с красивыми платиновыми волосами и серыми глазами, как у него и его отца.