Merry dancers: продолжим? (СИ) - Страница 132

Она изобразила такую искреннюю оскорбленность и недовольство, что тот впал в ещё больший ступор.

— Тёмный Лорд ещё не сообщил вам? — надменно и гордо осведомилась она, глядя на простоватого Каспара, никогда не отличавшегося остротой мысли.

— Тёмный… Тёмный Лорд? Ты о Лорде Волдеморте? — переспросил он, давая ей ясно понять, что пока ещё подобные обращения, как и «мой Лорд» не используются.

— Да, о Томе, чёрт возьми, Каспар, я тороплюсь, — по-Малфоевски показала она свое раздражение, глядя на него, как на неприятно жужжащую муху, и вдруг осознала, насколько изменилась за эти несколько дней — она смотрела на окружающий мир словно через призму льда, жестоко и безжизненно, чувствуя и внутри себя холод и увеличивающуюся пропасть между двумя временами её жизни…

— Что не сказал? — тупо переспросил он. — Что-то случилось?

— Семья Малфой отныне лояльна его целям, — со снисходительной улыбкой ответила она, боковым зрением отмечая два ответвления коридора с каменными стенами, как в Хогвартсе, застеленные ковровыми дорожками неброского коричневого цвета. — Чарис дома?

— Дома, Барти приболел, — ответил он уже более добродушно, окончательно отделавшись от подозрений. — Аврора, ты серьезно, насчёт…

— Передай, что я зайду на днях…

Она развернулась и двинулась в сторону, откуда вышел Каспар, одетый в промокший от дождя плащ. Да и цепочка влажных следов на ковре свидетельствовала, что выход на улицу именно там.

— Зонтик наколдуй, там ливнина, — заботливо предупредил легковерный Каспар и двинулся по своим делам. — Ты Адару не видела? — спросил он, уже почти скрывшись за поворотом, заставив её вздрогнуть.

— Нет, — коротко ответила Аврора и завернула за угол, где находилась долгожданная дверь на улицу.

Не понимая, где находится, она просто двинулась по превратившейся в болото тропе, когда-то мощёной небольшими прямоугольными камнями, часть которых сейчас отсутствовала, или раскрошилась от времени. Дом, оставшийся позади, был не слишком большим древним замком, может, сигнальной крепостью артуровских времен, поросшей снаружи плесенью и мхом, а также вьюном, закрывающим часть фасада. Аврора быстро добралась до выхода и, взглянув на волшебную палочку Адары и с тяжестью помянув свою, неизвестно где находящуюся, аппарировала в Хогсмид, дрожа от холода и подступающей истерики. Там — взаперти — она ещё старалась как-то сдерживать себя, находясь в лапах совершенно неадекватного лорда Волдеморта, мечущегося между любовью и ненавистью… Даже про себя она теперь отказывалась называть его Томом, боясь тревожить мучительно медленно рубцующиеся раны, а вместо красивого лица темноволосого мужчины с мраморной кожей, представляла лицо жуткого красноглазого Лорда будущего.

Такова была его любовь — тёмная, грубая и ничего не значащая… Он не умел любить, он никогда не умел выражать свои чувства бескорыстно. Может, будучи ещё совсем юным и окончательно не ослепшим от ненависти ко всему миру, он имел хоть какие-то шансы вернуться к Свету, но, видимо, Аврора появилась слишком поздно и не успела… Озлобленный мальчик уже превратился в злого гения. Она не испытывала жгучей ненависти, как несколько дней назад — всё то зло и обида, сидевшие в ней, превратились в каменные, зачерственелые обломки сожалений, жалости к Тому. Подобные чувства могли показаться невероятными, но она слишком устала, чтобы ощущать что-то другое…

Самым страшным ударом было узнать в ледяном аристократе, Пожирателе смерти, правой руке Волдеморта своего собственного сына. Поначалу бушевавшая безысходность сейчас стала обретать новые черты — черты тоскливого одиночества… Аврора боялась, что больше не сможет смотреть на своего ребёнка, материнское сердце разрывалось, её душила обида, что именно Люциус вместе с человеком, которого она когда-то считала возлюбленным, и отправили её в прошлое. В голове стучали молоточки, напоминающие о словах бабки Катарины — эти слова были сигналом к действию, и отсчёт на самом деле пошёл с самого первого дня Авроры в этом времени. Пережив многое за, без малого, четырнадцать лет, она ощущала себя опустошённой, точно её срок прошёл, в песочных часах её жизни заканчивались последние песчинки. Быть может, то были суицидальные мысли, являющиеся следствием её сумасшествия, но Аврора, увы, уже не владела собственными ногами, несущими её только к одной цели…

— Студентам запрещено ходить в Запретный лес! Вы, это, что, правил не знаете? — донёсся громогласный голос человека, ростом с небольшую молодую ель, возле которой он и стоял, сливаясь с теменью дремучего леса, хоть на улице еще только-только занимались сумерки. Подняв объемистую вязанку с дровами (с такой могло справиться человека три, и то с трудом), Хагрид шагнул из темноты на более освещенную часть тропы. — А ну, бегом в замок, сейчас темень начнётся, хоть глаз выколи, а мне потом от директора выслушивай про то, что не слежу, как следует, — пробубнил он, явно находясь не в лучшем расположении духа.

Но Аврора, поначалу не имевшая понятия, как обойти старого друга, не двинулась с места, продолжая стоять и дожидаться, пока он сам не подойдет и не узнает её.

— Ты что, глухой? — но вязанка с дровами выпала из рук, когда он узнал нечаянного гостя. — Ав… Аврора! Ты ли это? — Хагрид, запнувшись на коряге, полетел на неё, широко раскинув руки, и едва не задушил в объятиях. — Мерлин Всемогущий! Да как же так! Аврора, тебя, значится, все ищут, а ты, это, разгуливаешь здесь! С тобой всё в порядке? — Хагрид судорожно оглядел улыбающуюся подругу: выглядела она вполне сносно, только взгляд почему-то изменился, обычную искренность и открытость сменил какой-то лихорадочный блеск, делающий Аврору совсем другим человеком… — Да директор Дамблдор все службы поднял, чтобы тебя найти!

Но она лишь весело рассмеялась и сомкнула руки на его большой мозолистой ладони, затем потрепала по щетинистой щеке, точно маленького, и бодро ответила:

— А я уже нашлась, я и вовсе не терялась, Руби, — ласково, на грани сюсюканья, пролепетала она. — Я как раз от дедушки, решила тебя навестить, пойдём, попьём чаю…

Хагрид, недоумевая, заморгал большими карими глазищами и порывисто заключил Аврору в короткие объятия.

— Но где же ты была? — он громоподобно шмыгнул носом и утёр проступившую слезу пальцем.

— О, меня срочно вызвали во Францию, в музей Орлин Дюбуа, — с ходу выдумывала она. — Пришлось несколько задержаться, а посланная мной сова почему-то не добралась до Абрахаса… — она пожала худенькими, какими-то слишком острыми плечами, облачёнными в великоватую кожаную куртку-пиджак, одолженную у Адары. — Как только я узнала, что все меня ищут, тут же сорвалась домой. Представляешь, я и понятия не имела, что здесь все так сильно переживают! — искренне возмутилась она, чувствуя, что Хагрид уже не побежит сломя голову к дедушке в кабинет. Аврора осторожно скосила взгляд на круглую башню Хогвартса, служившую директору кабинетом, где было открыто окно. — Идём скорее, я слегка тороплюсь, Абрахас, конечно же, очень зол, ведь он ещё не видел меня… — нырнув под гигантский локоть, предложила она, потянув Хагрида к избушке; в голову Авроре закрался план. Сначала она хотела использовать другой способ передать послание дедушке, но Хагрид появился очень даже кстати.

На радостях он даже и не поинтересовался о её здоровье, забыв, что она, вроде бы как, хворала. Весело гремя чашками размером с небольшие вёдра, Хагрид рассказывал о том, как он переживал, что места себе не находил, и о том, как постарел за это время господин директор (тут Аврора поспешила согласно закивать, поддерживая легенду о том, что уже виделась с дедом), что Абрахас навёл такой переполох, что теперь каждая собака в Британии знает об исчезновении леди Малфой. Рубеус поведал, что тот приводил Люциуса поиграть с щенками шишуги*, заставив Аврору болезненно сжаться при упоминании имени сына… и мужа. Она вдруг и впрямь ощутила свое безумие, но постаралась сохранить лицо. Аврора собиралась бросить всё на произвол судьбы, оставив память о себе в прошлом. Кажется, у неё практически не осталось нервных клеток, чтобы почувствовать, услышать голос разума, кричащий о том, что это неправильно. Её знания являлись ключом к будущему, которое она вознамерилась изменить, но не своими руками. Кое-кому было не привыкать спасать этот мир… Спасти её сына, спасти маленькую умненькую девочку Беллу от Азкабана и безумия, вытянуть наружу всё то, что замыслил Волдеморт под силу было только одному ему — Великому Магу Альбусу Дамблдору — старенькому директору Хогвартса будущего, который стойко держал удар Волдеморта всю свою жизнь. Если у него будут её воспоминания, если у него будет в руках ключ к некоторым событиям, которые Луна Лавгуд помнила из газет, знала со слов очевидцев и участников, он найдёт способ завершить ещё не начавшиеся войны, уничтожить Волдеморта раньше, чем тот обретёт могущество и станет воистину сильнейшим Тёмным Магом… Дедушка не позволит исковеркать судьбу Люциуса… не позволит…