Мэрилин Монро - Страница 38

Записная книжка попала в руки Мэрилин.

Признание Артура Миллера убило ее окончательно. Монумент рассыпался в прах. Видя, что катастрофа неминуема, Пола попросила Анну Фрейд провести несколько сеансов и призвала на помощь мужа, который тотчас примчался из Нью-Йорка вместе с психоаналитиком Мэрилин. «Дорогая, ты самая невероятная женщина, самое несравненное создание всех времен и народов; не представляю, кто бы мог тебя превзойти, даже Иисусу это не под силу: ты еще более популярна, чем он», — неустанно твердила Пола актрисе при Лоуренсе Оливье, который ушам своим не верил. Убаюканная грубой лестью, Мэрилин худо-бедно оправилась и закончила работу над фильмом. В последний день она своим дрожащим голоском попросила у съемочной группы прощения за то, «что была такой бякой».

И в очередной раз произошло чудо. На кинопленке Монро была великолепна, как никогда, со светлыми волосами естественного оттенка, отливающими рыжиной, трогательной, совершенно затмевающей Лоуренса Оливье (ему пришлось это признать), который, наоборот, выглядел со своим моноклем и снисходительной манерой речи зажатым, сморщившимся, застывшим и ледяным. Мэрилин с большими синими глазами, молящими о любви, в белом платье, со своими изумительными изгибами, упругими животиком и попкой, заполняла собой экран на всем протяжении фильма и, как обычно, пропитала свою роль бьющей через край человечностью. Непосредственная, сияющая («Самая радостная роль Мэрилин Монро» — значилось в афише) актриса сумела выставить на первый план свойственную ей смесь из чувственности и невинности. «Принц и танцовщица» — сентиментальная комедия на розовой водичке, полная штампов и невероятных длиннот. Только светлое присутствие неотразимой Мэрилин, у которой мушка переехала на подбородок, еще могло оправдать интерес к этому фильму[24] с пошловатым сюжетом (иностранный принц поддается чарам американской танцовщицы из лондонского кабаре). Однако роль Элси Марины была весьма поверхностной, вернув актрису к тем героиням скромного происхождения, с большим сердцем, простодушным, нежным и сентиментальным, от которых она хотела отделаться, но именно они и приносили ей любовь зрителей. На взгляд публики, Мэрилин оставалась вечной сироткой.

На экране и во время официальных приемов, в том числе перед королевой Елизаветой II, которой ее представили, Мэрилин, не в обиду будет сказано сэру Лоуренсу, была, конечно, лучшей актрисой в мире, умудряясь изобразить якобы непосредственные вкус к жизни, радость, легкость и наивность, хотя в ней самой звучало лишь эхо разбитых надежд.

В октябре 1956 года Мэрилин Монро и Артур Миллер вернулись в США, уцепившись друг за друга, точно за дыхательный аппарат. Актриса решила не работать несколько месяцев, чтобы избавить себя от кошмарного испытания новых съемок, и приложить все усилия, чтобы сохранить свой брак, пошатнувшийся после пребывания в Лондоне[25]. У родителей Миллера она научилась готовить еврейские блюда. В деревушке Амаганзетт в Лонг-Айленде, где они с Артуром снимали виллу, она сопровождала его на рыбалку. На данный момент Мэрилин одержима навязчивой идеей: иметь ребенка. Ей тридцать лет, и она хочет, чтобы в ее теле, заставляющем грезить всю планету, помыкаемом, манипулируемом, тысячи раз поруганном и обласканном, безразличном и фригидном, впервые пробудилась жизнь. Артур рад и одобряет решение своей жены. Избавившись от всей этой клики, которая обычно бродит вокруг нее, вдвоем (или почти), они, возможно, смогут жить, как нормальные люди. Он также надеется вернуть свою музу, умолкшую в последние месяцы. В Лондоне он написал лишь небольшой рассказ «Неприкаянные», в память о своем вынужденном пребывании в Рено, в Неваде, посреди претендентов на развод и старых умудренных жизнью ковбоев.

Разрываясь между Амаганзеттом и новой нью-йоркской квартирой на 57-й улице, Мэрилин и Миллер пытаются жить вместе. Пока он силится что-нибудь написать, миссис Миллер ходит на рынок рыбацкого поселка или, под черным париком Зелды Зонк, бродит по Манхэттену, посещает музеи, заглядывает в бедные кварталы, кормит голубей и рыбок. Ей нужно постоянно двигаться, перемещаться с одного места в другое, наполнять дни и ночи жизненно важными движениями. Она постоянно в бегах. Дома Мэрилин пылесосит, моет посуду и изощряется в кулинарии. Возврат к эпохе Дагерти, к мечтам Ди Маджио. Все то, чем она никогда не хотела быть и никогда не была. Но разве это не единственный способ услышать, как бьется ее сердце? Как не согнуться под такими парадоксами? Мэрилин больше не держит себя в руках и толстеет на глазах. Свидетели говорят, что ее разнесло. Но ее чрево по-прежнему пусто, а тело засасывает в трясину бессонницы и печали. По ночам Миллеру приходится держать ее за руку и успокаивать. Иногда она засыпает только на рассвете, виня себя за то, что не дает драматургу работать. В начале 1957 года она легла в больницу на Манхэттене. Официально — чтобы пройти гинекологическое обследование. На самом деле — из-за нервной депрессии. Артур окружил ее отеческой любовью. Восстановив силы, она сменила психоаналитика, уцепилась за соломинку быта, успокоилась в образе Мэрилин Монро, изредка появляющейся на публике по случаю рекламных кампаний или открытия памятников (всегда с невероятным опозданием), скрывала свои слезы от супруга. Хотя «XX век Фокс» запретила ей это делать и даже пригрозила санкциями, она поехала с ним в мае в Вашингтон, куда его снова вызвали. «Я горжусь позицией своего мужа и буду поддерживать его до конца», — твердо заявила она прессе. Гордая и одновременно иссушаемая, напуганная продолжительными молчаниями Миллера, которых она не понимает и принимает за осуждение, поскольку его холодность граничит с презрением. Месяцем раньше, посмотрев смонтированный фильм «Принц и танцовщица», Мэрилин, страшно разочарованная, по совету Артура положила конец сотрудничеству с Милтоном Грином, которого тут же заменил человек из окружения драматурга. Теперь он сам читал сценарии, которые присылали его жене, выбирал, набивался в соавторы. Он же должен был снабжать ее медикаментами и другими паллиативными средствами, необходимыми, чтобы утишить тоску. Он же удержал ее однажды, когда она хотела выпрыгнуть в окно их квартиры.

В июне премьера фильма Лоуренса Оливье, где расцветшая Мэрилин появилась под руку с Миллером, не удовлетворила критику, которая, однако, пощадила актрису, похвалив ее игру. Но она в очередной раз не была номинирована на «Оскар» и получила лишь второсортные награды. Киношный мир как будто давал ей понять, что никогда ее не примет. Несмотря на все усилия перечеркнуть свое прошлое, тень блондинки по-прежнему настигала ее, отказывая в респектабельности, к которой она так стремилась.

Летом она обнаружила, что беременна. К величайшей радости примешалась угнетающая тоска. Воспоминания, оцепенение задушенного и поруганного тела, переставшего расти. 1 августа Миллер услышал крик дикой боли и нашел ее в саду Амаганзетта почти без сознания. Мэрилин теряла ребенка. «Скорая помощь» три часа везла ее в больницу. Держа в своей руке руку Миллера, Мэрилин, испытывая ужасные муки, прислушивалась к надвигающейся смерти. Несколько дней спустя она храбро улыбалась журналистам, которые подстерегли ее у выхода. Но больше не появлялась на публике до конца года.

Поправляться она уехала в деревню. Миллер купил на ее деньги старую ферму в Роксбери, которую они заселили разными животными. Думая сделать приятное жене, которую он окружил исключительной заботой, писатель переделал для нее рассказ «Неприкаянные» в киносценарий. Он сильно развил роль Розлин, предложив ее Мэрилин. В залог любви, по его словам, поскольку он утверждал, что не любит писать сценарии, унижая тем самым свое искусство, — ради денег, говорила она про себя. Во всяком случае, ей не понравились ни сюжет, ни героиня, сломленная жизнью, маниакально-депрессивная, слишком похожая на нее, списанная с нее. Артур воспользовался их личной жизнью. Неужели и он тоже хочет извлечь из нее выгоду? Что ей делать? Снова попытаться родить? Сняться в фильме? В Роксбери, где Миллер строчил не переставая, она смертельно скучала, только когда приходили дети Артура, она могла играть с ними, как девчонка. Но, в конце концов, устав изображать образцовую домохозяйку, Мэрилин вернулась в Нью-Йорк. Ее дни состояли из визитов к различным врачам, занятий в Актерской студии и бесчисленных телефонных звонков во все концы США. Среди самых верных ее собеседников, всегда готовых помочь и успокоить, был неизменный Джо Ди Маджио.