Мэри Энн Винигер – Революция одного Генератора - Страница 70

В больнице мне сделали рентген обеих ног. Доктор вернулся и сказал, что все серьезно - левая лодыжка сломана в трех местах, и требуется операция. Я спросила: «Через сколько я смогу ходить?» Ответ был: минимум через 3-4 месяца, но для полного исцеления потребуется год. В тот момент я была в шоке, потому что через четыре месяца мы с Майклом должны были переезжать на Ибицу. Я сидела в приемном покое в больнице в Цюрихе, и моя жизнь просто остановилась. Не существовало действительно ничего, кроме настоящего момента. Все планы на будущее должны были быть стерты, хотя я и откликнулась на них ранее - в этот момент все изменилось.

Мне сказали, что с операцией нужно подождать - так как я принимала пищу утром, то ее лучше сделать поздно вечером. Участники семинара пришли меня навестить и собрались вокруг узкой больничной койки - мы немного поговорили о жизни Генератора. Это было почти нереально. Они не могли поверить, насколько я была расслаблена и внутренне спокойна по поводу случившегося. Они задали мне несколько вопросов, и я смогла откликнуться и рассказать немного о своем опыте и путешествии к этому пространству внутри себя. Я сама почти не могла в это поверить. Я не могла ходить, вся моя жизнь практически остановилась, но я была в порядке. Как это случилось? Как я попала в это место внутри - неужели просто экспериментируя со своей стратегией?

Вскоре сотрудник больницы вернулся и сообщил мне, что до начала операции необходимо зафиксировать лодыжку. Моя стопа была в разы больше обычного размера. Меня уже привезли в перевязочную. Я думала, что упаду в обморок от боли, когда они вправляли мою лодыжку обратно на место до того, как положили на нее гипс. Они спросили, больно ли мне и, конечно же, мой сакрал дал им ясно понять насколько, потому что в этот момент они ввели мне морфин.

После того, как меня везли обратно наверх, пришел врач и сказал, что у него для меня плохая новость. Пятая плюсневая кость на моей другой ноге тоже была сломана, и, хотя операции не требовалось, нужен был гипс. Меня отвезли обратно туда, откуда только что привезли, и положили гипс уже на правую ногу. Сотрудники больницы спрашивали меня: «Вы уверены, что у вас все хорошо?», и мой сакрал продолжал выдавать свое «а-ха». Они сказали, что они не могут поверить, что я такая спокойная с такими тяжелыми переломами. Позже они начали расспрашивать меня, как это мне удается, потому что они чувствовали, что я реагировала на эту ситуацию совершенно по-другому, чем большинство людей. В эти дни один из докторов получил свою карту, и я смогла немного ему о нем рассказать.

Мой муж приехал, когда мне ставили второй гипс. Я была так рада его видеть. Нужно было многое сделать. Самое главное - связаться с моими друзьями в Киеве и дать им знать, что случилось. Нужно было отменить все мастер-классы, и я хотела, чтобы у них для этого было как можно больше времени. Следующим делом нужно было узнать, покроет ли наша страховка в США все эти расходы. Я беспокоилась об этом, так как одна женщина из бухгалтерии уже приходила и хотела получить данные моей кредитной карты. Мой сакрал ответил «э-а», и я была счастлива, что он так сделал. «Прошлая» я никогда бы не смогла сказать «нет». Я ответила ей, что сначала мы должны узнать, что может покрыть наш страховой полис. Это было определенно не корректно давать ей данные моей кредитной карты!

Хирург пришел навестить меня и сказал, что мне необходимы две операции. Первая из них будет стабилизировать лодыжки двумя стержнями через пятку. Но для второй нужно подождать неделю, пока не сойдет опухоль, чтобы установить на мою лодыжку пластину и закрепить ее болтами. Он спросил меня, хочу ли я вернуться в Штаты для второй операции, и я услышала, как мой сакрал отреагировал очень четко - «а-ха». После этого я посмотрела на свои ноги в гипсе и шепотом спросила свой сакрал: «Ок, но как?!»

Именно в это время я поняла, что представляет собой страдание и в чем разница между страданием и болью. Боль, неважно, эмоциональная или физическая - это часть человеческого существования. Умирает любимый - боль. Вы обжигаетесь, готовя еду - боль. Разрушаются иллюзии - боль. Вы рожаете ребенка - боль. Боль - часть того, чтобы быть человеком, часть бытия в человеческой форме. От боли не уйти. Страдание - это когда ум хватается за боль и безостановочно твердит о ней, добавляя свое собственное мнение о той ситуации, которая вызывает боль. Страдание - это когда ум высасывает из жизни всю радость.

Я поймала свой ум, который сделал одну попытку, пока я была в приемном отделении. Он начал словами: «Если бы только ты не выходила из конференц-зала.» - но я была бдительна, несмотря на действие медикаментов. Мне удалось поймать этот момент, что остановило дальнейшие подкаты ума. Если бы этого не случилось, ум бы стал прогонять взад и вперед всевозможные сценарии о том, что могло бы предотвратить этот несчастный случай. И, поступая так, я бы оказалась несчастной, оплакивающей свою ужасную судьбу, сожалеющей о разбитых планах и полностью потерянной в страдании. То, что я испытывала, сидя в больнице, совсем не было радостью, но я была в мире с тем, что происходило. Это было больше, чем просто принять это - я была глубоко расслаблена, и мой ум был не в состоянии взять ситуацию под контроль и заставить меня чувствовать себя несчастной. Врачи и медсестры реагировали именно на это. Я чувствовала свою связь со многими из них - я чувствовала, что они обо мне полностью позаботятся.

Ум - это совсем не плохо. Я знаю, что моя история может создать такое впечатление. Ум - это прекрасный человеческий инструмент. Это лучший компьютер из существующих. Но нет такого места, где бы ум мог нести ответственность. Вероятно, что, как только я родилась, он встал к штурвалу в качестве защиты от всего, что я принимала в свою открытость. И потом он просто остался у власти.

В этом заключалась вся суть моего путешествия - вернуть силу в то место, которому она принадлежит. Для меня это произошло через отказ ходить за чем-либо и ожидание того, чтобы что-то пришло ко мне. Это само по себе было полностью вопреки уму, потому что у него одна тема - сделай это, сделай то, попробуй то, попробуй это - ожидание было антиподом ума.

Несчастье случилось в субботу утром, и в 6 часов утра в среду утром я уже сидела в инвалидной коляске в ожидании такси, чтобы ехать в аэропорт с моим мужем. Я не знаю, как это ему удалось, но он просто делал одну вещь за другой. Это было удивительно, что мы можем уехать так быстро. Моя дочь встретила нас в аэропорту в Эшвилле, когда мой муж вывозил меня на коляске. Я не могла встать - даже для разминки. Все, что я могла сделать - это приподняться, и повернуться. До этого я никогда не знала, насколько важны ноги! Мы приехали к нашему дому все одновременно. Как я попаду из машины в дом? Здесь у нас пока еще не было коляски. Я собиралась в больницу на следующее утро для второй операции. Затем я вспомнила о своем офисном кресле - оно было на колесиках. Майкл принес его и вкатил меня в дом через гараж.

На следующий день мне сделали вторую операцию, которая оказалась очень болезненной, и я была рада, что я не должна была садиться после этого в самолет и лететь домой! У меня были обезболивающие лекарства, и я находилась в собственном доме - это было замечательно.

Мадху продолжала согласовывать со мной возможность того, что Каролина проведет с нами месяц, пока они с Алекс будут на чемпионате мира в Европе - они обе без ума от футбола. Я продолжала отвечать «а-ха», и мне приходилось постоянно спрашивать Майкла, потому что основная нагрузка в конечном итоге должна была лечь на его плечи. Единственный раз, когда я действительно почувствовала себя плохо - это когда я поняла, что мы вынуждены отменить наше путешествие с Каролиной во Флориду. Мы обычно брали ее туда на ее день рождения, потому что она обожает море. Но Каролина была так мила, хотя я знала, что она очень разочарована. Она просто сказала: «Бабушка, все в порядке, я понимаю». Каролина переехала в наш дом, и Мадху вылетела в Европу, чтобы там встретиться с Алекс. Алекс уехала раньше к своим бабушке и дедушке в Австрии.