Мерцание (СИ) - Страница 4

- Я позволил себе заказать вам пиво.

Хромов пожал плечами, но немного отпил. Иван тоже взял запотевший бокал и с удовольствием сделал несколько глотков.

- Так что вас конкретно интересует, молодой человек? - вытер пену с губ патологоанатом.

- Владимир Михайлович, почему вдруг у Торопова случился сердечный приступ? Были ли какие-нибудь предпосылки для этого? Ведь, насколько мне известно, иногда люди живут с серьёзными заболеваниями и даже не подозревают о них.

- Да, такое случается. Но только не в том случае, когда человек ежегодно проходит серьёзный медосмотр. С этой точки зрения могу вам ответственно заявить, что до самого последнего момента сердце Торопова было вполне работоспособно... Ну, насколько оно может быть работоспособно у следящего за своим здоровьем семидесятипятилетнего мужчины.

- Вы хотите сказать...

- Я хочу сказать, что с таким сердцем он мог бы жить и жить.

- А, извините, откуда у вас сведения о том, что он был... в хорошем физическом состоянии? Вы запрашивали?..

- Никого мы не запрашивали. Торопов наблюдался в нашей клинике.

- Понятно. А что же произошло?

- Кто его знает. Все было в норме, кроме, может, излишне повышенного остаточного содержания кислорода в крови.

Иван подождал, но продолжения не последовало. Принесли заказанное, и собеседники несколько минут сосредоточенно стучали ножами и вилками. Наконец, тарелки были отодвинуты, и в руках снова оказались бокалы с пивом.

- Владимир Михайлович. Всё-таки я не понимаю: человек взял и ни с того ни с сего помер в одночасье. Как это может быть, как это объяснить?

- Бывает, Иван Александрович. А медицина - увы! - может объяснить далеко не всё. Если бы мы могли всё объяснить и разложить по полочкам, то, поверьте, могли бы предотвратить намного больше смертей.

Иван начал осознавать, что встреча с Хромовым ему ничего не даст. А с другой стороны, отсутствие результата - тоже результат.

"У меня же нет задания обязательно раскопать какую-нибудь нестыковку. Мы лишь должны подтвердить естественность смерти критика. Или опровергнуть", - подумал Иван.

- Хорошо, - зашёл он немного с другой стороны. - А что вы сами по этому поводу думаете, Владимир Михайлович? Ну, ведь у вас могут быть соображения, которые вы не отметили в заключении.

Врач прищурился:

- А это имеет значение?

- Не знаю, - честно признался Максимов. - Наверное, это будет иметь значение в том случае, если ваши мысли сильно отличаются от заключения, в противном...

- Понял, - Хромов поставил пустой бокал. - Соображения есть. Не знаю только, поможет ли это вам. Дело в том, что обычная процедура вскрытия сопровождается обязательным взятием анализа крови, рентгеном, томограммой и так далее. Патологоанатом со скальпелем - это последний этап исследования. Я уже упоминал об отклонении по кислороду, но это несущественно. Интересно другое. Томограмма мозга показала, что в момент смерти мозг Торопова интенсивно работал, особенно участки, отвечающие за обработку визуальной информации и ассоциативное мышление. Это видно по остаточным следам нейроактивности мозга.

- Что это значит?

- Это значит, что Торопов в последние минуты перерабатывал какую-то визуальную информацию.

- Что-то увидел, испугался? - насторожился Иван.

- Нет, совершенно не обязательно. Он умер не от испуга - то, что в народе иногда называют "разрыв сердца". У него сердце просто остановилось. А что он видел, о чём думал... Как бы вам это объяснить... Вот например: вы идёте по улице, проходите мимо витрины ювелирного магазина и вдруг по ассоциативной цепочке типа ювелирный магазин - украшения - кулон - жена - день рождения - подарок вы вспоминаете, что вам необходимо купить супруге сувенир к её юбилею. Совершенно стандартная ситуация. Но центры обработки визуальной информации тут работают синхронно с ассоциативным мышлением. Такие ассоциативные цепочки могут быть фантастически сложными и запутанными. Но это уже удел психоаналитиков, а не неврологов и тем более не патологоанатомов вроде меня.

- Психоаналитиков, - машинально повторил Иван и задумался. - Но тогда что же он делал? Глядел в окно, говорил по смартфону, смотрел телевизор?..

- Да что угодно, - улыбнулся доктор. - Я же сказал, что этот факт вряд ли вам поможет.

Хромов посмотрел на часы:

- Иван Александрович, извините - время. Если у вас больше нет ко мне вопросов, то разрешите откланяться.

- Последний вопрос, Владимир Михайлович. Томограмму можно посмотреть?

- Вы имеете в виду её расшифровку? Можно, но только по официальному запросу вашего сыскного бюро. Сами понимаете - без согласия родственников...

Врач расплатился с официантом, попрощался и вышел из кафе. Иван заказал себе чашечку кофе. По большому счёту Хромов не только не прояснил ситуацию, а наоборот - усложнил её. Появились новые данные, на которые непонятно, как реагировать и реагировать ли вообще.

Посидев еще минут десять, задумчиво помешивая ложечкой кофе, он набрал номер Тороповой:

- Альбина Романовна? Максимов, бюро "Омега". Мне бы хотелось с вами встретиться.

Среда, 7 июля, 13 часов 10 минут

Торопова жила в спальном районе города, рядом с огромной лесопарковой зоной. Иван прикинул, что доберётся туда быстрее на машине. Он вернулся к офису, сел в аппарат и помчался по полупустым улицам города, обгоняя скользящие по разогретому асфальту автобусы и машины.

Бортовой навигатор чётко вывел его к дому Тороповой. Иван припарковался - благо в квартале оказалось много свободных бесплатных стоянок - и направился к небоскрёбу, острые шпили которого уходили высоко в голубое небо. Над центральным входом светилась надпись "Резиденция "Стратосфера". Один из внешних лифтов остановился на его вызов. Иван вошёл в прозрачную колбу, которая быстро набрала приличный ход и плавно заскользила по магнитному жёлобу. Выходя на двадцать девятом этаже, детектив невольно обернулся на развернувшуюся величественную панораму города с птичьего полета. "Стратосфера" была одним из самых высоких жилых небоскрёбов Мегаполиса, и вид, открывавшийся отсюда, захватывал дух. Что уж говорить о смотровой площадке, расположенной на пятидесятом этаже на высоте двухсот пятидесяти метров!

Оказавшись внутри здания, Иван сориентировался и быстро нашёл нужную квартиру. Дверь открылась автоматически, после того как он назвал себя.

- Проходите в холл! - раздался негромкий голос Тороповой. - Я сейчас приду.

Максимов прошёл по коридору и очутился в огромной комнате, одна стена которой была полностью прозрачной. Сквозь затемнённое поляризованное стекло внизу виднелся лесной массив, извилистая река и вдалеке - белые, серые и бежевые кубики зданий города-сателлита. Весь пол комнаты покрывал белый длинноворсный ковёр. В торце стоял телевизор с внушительным экраном, а посередь - белые диван, два кресла и журнальный столик из белого мрамора с мелкими красными прожилками. В углу стояло ещё одно кресло, покрытое серым чехлом. На стене висела небольшая картина, изображавшая простой пейзаж: небольшая речушка, поросший травой и осокой берег и лес вдали на холме. Написан пейзаж был очень проникновенно и передавал немного грустное и щемящее ощущение уходящего лета.

- Извините.

В холл вошла вдова критика. Иван удивился произошедшей с ней переменой: перед ним была уставшая, пятидесятилетняя женщина. Он сначала не понял, в чём дело, но потом пригляделся. Торопова успела смыть всю косметику и была одета в простенькое домашнее платье. Для того чтобы выглядеть так, как она выглядела с утра у них в бюро, ей, похоже, требовался на подготовку не один час.

- Я ещё раз прошу меня простить за вторжение, - начал извиняться Максимов, но был прерван вдовой.

- Не тратьте время на извинения. Я же сама просила вас заняться делом моего мужа. Желаете что-нибудь выпить? Кофе, чай, виски, коньяк?