Мера отчаяния - Страница 41

Две машины припарковались в нескольких сотнях метров от здания, все участники операции вышли. Решено было, что двое молодых полицейских отправятся в квартиру вместе с Брунетти и Делла Корте, которые произведут арест. Бонино вызвался обеспечить прикрытие на лестнице, двое падуанцев заняли места под тремя могучими соснами, росшими возле дома: один не спускал глаз с главного входа, другой — с бокового, запасного.

Брунетти, Делла Корте и двое офицеров начали подниматься наверх. На площадке они разделились — молодые люди в джинсах остались на лестнице.

Брунетти и Делла Корте двинулись к квартире Палмьери. Брунетти осторожно подергал за ручку, но дверь была заперта. Делла Корте дважды тихонько постучал. Молчание. Он снова постучал, на сей раз громче. Потом позвал:

— Руджеро, это я. Меня послали за тобой. Тебе надо убираться. Сюда едет полиция.

Внутри что-то упало и разбилось, возможно, лампа. Полоски света под дверью не было. Делла Корте снова забарабанил по дереву:

— Руджеро, per l'amor di Dio,^[24] выходи! Шевелись!

Изнутри снова послышался какой-то шум, что-то еще упало, но на этот раз более тяжелое — стул или стол. Тут снизу донеслись крики — вероятно, то были другие полицейские. Услышав их, Брунетти и Делла Корте отодвинулись от двери и прижались спиной к стене.

И как раз вовремя. Пуля, за ней две, потом еще две пробили толстую древесину. Брунетти почувствовал, будто что-то ужалило его в щеку, опустил глаза и заметил спереди на пальто капли крови. Двое молодых полицейских уже стояли на коленях по обе стороны двери с пистолетами в руках. Один из них, как угорь, скользнул на спину, подтянул ноги к груди и, словно кувалдой, ударил ботинками в дверь, возле косяка. Древесина поддалась, после второго удара дверь распахнулась. Еще до того как она ударилась о стену квартиры, полицейский оказался в комнате.

Брунетти едва успел поднять пистолет — и тут же услышал два выстрела, потом третий. Наступила тишина. Прошло несколько секунд, и полицейский произнес:

— Все в порядке, можете заходить.

Брунетти скользнул в квартиру, Делла Корте следовал за ним по пятам. Полицейский с пистолетом в руке стоял на коленях за перевернутым диваном. На полу перед ним лежал человек, его лицо можно было разглядеть в свете, проникавшем из холла. Брунетти узнал в нем Руджеро Палмьери. Одна рука будто указывала в сторону двери, за которой его могла ждать свобода. На месте левого уха зияло красное отверстие: там вышла пуля, вторая из тех, какими наградил его молодой полицейский.

Брунетти слишком долго проработал в полиции и слишком много видел операций, в которых что-то пошло не так, чтобы сейчас терять время на выяснение обстоятельств случившегося или попытку разработать задним числом альтернативный план, тот, что, возможно, сработал бы лучше. Но остальные были моложе и еще не знали, что неудача мало чему может научить, поэтому, ожидая прибытия криминалистов, комиссар некоторое время невнимательно слушал их рассуждения, со всем соглашаясь.

Когда офицер, застреливший Палмьери, лег на пол, чтобы продемонстрировать способ своего проникновения в квартиру, Брунетти отправился в ванную, смочил платок холодной водой и вытер небольшой — размером примерно с пуговицу на его рубашке — порез на щеке, оставленный щепкой от двери. Держа платок в руке, он открыл небольшую аптечку в поисках куска марли или чего-нибудь в этом роде, чтобы остановить кровь, и обнаружил, что аптечка забита лекарствами.

Говорят, гости и постояльцы гостиниц всегда исследуют шкафчики с медицинскими препаратами в своих ванных комнатах; Брунетти никогда этого не делал. То, что он увидел, его поразило: не меньше пятидесяти всевозможных коробочек и пузырьков различного вида и размера. На всех был неизменный девятизначный код Министерства здравоохранения. И при этом никаких бинтов. Он закрыл за собой дверь и вернулся в комнату, где лежал Палмьери.

Пока Брунетти был в ванной, пришел второй молодой полицейский, и теперь оба они стояли у двери, проигрывали обстоятельства перестрелки еще раз. Брунетти с досадой отметил, что они делают это с тем же воодушевлением, с каким могли бы повторно просматривать увлекательный боевик. Полицейский постарше держался отдельно, время от времени молча перемещаясь из угла в угол. Брунетти подошел к Делла Корте.

— Мы можем начинать обыск?

— Думаю, нет. Подождем, пока прибудут криминалисты.

Брунетти кивнул. В общем-то, какая разница? Это лишь вопрос времени, а у них впереди вся ночь. Ему хотелось лишь одного — чтобы криминалисты приехали поскорее и забрали тело. Он старался не смотреть на труп, но это становилось все сложнее выполнить, так как минуты шли, и даже молодые люди прекратили обмусоливать свою историю. Брунетти подошел к окну и в это время услышал шаги на лестнице; обернувшись, увидел, как в квартиру входят люди в знакомой форме: эксперты, фотографы — вечные спутники насильственной смерти.

Он снова повернул голову к окну и начал разглядывать машины на парковке и те немногие, что все еще ехали по улицам глубокой ночью. Ему хотелось позвонить Паоле, но она-то считает, что он в безопасности, лежит себе в кроватке в какой-нибудь маленькой гостинице, и Брунетти не поддался искушению. Он продолжал стоять спиной к комнате, несмотря на беспрестанные вспышки фотоаппаратов, не повернулся даже, когда прибыл medico legale.^[25] Все и так ясно.

И только услышав ворчание двух служащих морга в белых халатах и глухой звук — одна из ручек носилок ударилась о дверной косяк, — он обернулся, подошел к Бонино, беседовавшему с Делла Корте, и спросил:

— Теперь можно приступать?

Тот кивнул.

— Конечно. В карманах нашли только портмоне. В нем было более двенадцати миллионов лир новыми купюрами по пятьсот тысяч. Его отправили в лабораторию, снять отпечатки пальцев.

— Хорошо, — сказал Брунетти, а потом, взглянув на Делла Корте, спросил: — Ну что, начнем со спальни?

Делла Корте кивнул, и они вместе отправились в дальнюю комнату, предоставляя местным остальную часть квартиры.

Прежде они никогда не проводили обыск вместе, но работали слаженно: Делла Корте с молчаливого согласия Брунетти отправился к шкафу и стал рыться в карманах висящей там одежды, а Брунетти пошел к комоду, не давая себе труда надеть резиновые перчатки: ведь порошок для снятия отпечатков пальцев уже был насыпан повсюду.

Выдвинув верхний ящик, он был поражен, что белье Палмьери сложено двумя аккуратными стопками, носки свернуты и разложены по цветам, а потом сам себе удивился: интересно, почему это ему казалось, что киллер непременно должен быть неряхой?

В следующем ящике находились свитера и спортивная одежда. Нижний оказался пуст. Брунетти задвинул его ногой и обернулся, чтобы посмотреть, чем занят Делла Корте. В шкафу висело всего несколько предметов: пуховая парка, несколько пиджаков и брюки в пластиковом пакете — видимо, только что из химчистки.

На комоде стоял резной деревянный ящик. Криминалисты после осмотра закрыли крышку, и, когда Брунетти приподнял ее, оттуда поднялось маленькое серое облачко порошка. Внутри находилась пачка бумаг, он достал их и положил на комод.

Читал он внимательно, по окончании откладывая каждый документ в сторону. Это были счета за электричество и газ на имя Микеле де Лука. И ни одного за телефон, впрочем, их отсутствие объяснял мобильник, лежавший рядом с деревянным ящиком.

На самом дне обнаружился конверт, адресованный Р.П.: верхняя часть — там, где его вскрыли, — посерела от многочисленных прикосновений.

Внутри лежал голубоватый лист бумаги, исписанный аккуратным почерком. На нем стояла дата — больше пяти лет назад. «Увидимся в ресторане в восемь, завтра. А до тех пор биение моего сердца покажет мне, как медленно ползут минуты». Подписано: «М».