Мэр в законе - Страница 11

– Это так важно? – Соболь пристально взглянул на Захара Матвеевича.

– Безусловно. Ведь в деле есть и мой интерес. Значительный интерес. А потом, это ведь далеко идущие планы. Провернув это дело, мы весьма и весьма укрепим наш авторитет в глазах западных партнеров.

– Хорошо, человек сейчас подойдет, и я вас познакомлю. Но…

– Что – но?

– Есть одна проблема. Парня нужно легализовать.

– А он у вас кто, американский шпион или инопланетянин? – скривил губы Захар Матвеевич.

– Почти, – вполне серьезно ответил Соболь. – Он недавно из лагеря бежал.

– Ах, какая прелесть! И такого человека ты мне предлагаешь в координаторы проекта?! Игореша, знаешь ли ты, какие люди привлечены к этому делу, какая шумиха поднимется, если хоть одно звено во всей этой длинной цепи оборвется?! – Захар Матвеевич распалялся все больше. – Не-е-ет! Напрасно я сделал на тебя главную ставку! Здесь нужна стопроцентная гарантия!

– Вот именно поэтому! Именно поэтому лучшего человека не найти! Он – никто! И потому всецело наш! – Соболь чуть повысил голос. – Во-первых, мы ему как бы доброе дело делаем – избавляем от необходимости скрываться в подполье. Во-вторых, он нам за это по гроб жизни обязан будет. Такой экземпляр с крючка не сорвется. И в любой момент можно будет вернуть все на круги своя – отправить его снова на Колыму, только теперь пожизненно. Абсолютно зависимый человек всегда предсказуем и легко управляем. В крайнем случае, просто «завалить» можно – тоже хлопот никаких, никто не спохватится.

– Ты ужасный циник, Игорек, – покачал головой Захар Матвеевич. – Но с тобой приятно иметь дело. У тебя железная хватка.

– Спасибо, – Соболь едва улыбнулся.

– Ладно, зови своего инопланетянина.

Соболь достал из кармана мобильник, набрал номер:

– Зайди.

Через минуту дверь кабинета отворилась, и на пороге возник Андрей Таганцев собственной персоной.

– Здравствуйте…

…Еще в середине восьмидесятых годов Андрей неудачно выступил на боксерском ринге. Неудачно не в том смысле, что проиграл спартакиаду Дружбы Народов СССР. Ему попросту башку там конкретно отбили.

Здоровый парень из Казахстана послал в голову серию ударов, которую Таганцев, окончательно вымотавшийся на последних минутах третьего раунда, не смог блокировать. В результате – тяжелейшее сотрясение мозга. Свернутый на сторону нос, рассеченная бровь и разбитые в хлам губы – не в счет. Нос поставили на место. Губы и бровь успешно зашили. А вот показатели компьютерной томографии оказались неутешительными.

Врачи, правда, разрешили тренироваться в свое удовольствие. Предложили заняться лечебным плаванием, бадминтоном, настольным теннисом или шахматами в городском сквере с пенсионерами. Но выходить на серьезные бои – ни в коем случае.

Андрей попытался пристроиться на тренерскую работу. Безрезультатно. Таких спортсменов-неудачников в Москве и области было пруд пруди. Все маялись без денег. Лишь единицам удавалось устроиться вышибалами в кабаки. Но такие везунчики, как правило, зазнавались и безработных не подпускали к себе на пушечный выстрел.

Вскоре, обнищав окончательно, Андрей по совету матери пошел грузчиком на железнодорожную станцию «Москва Товарная». Сутки через двое по ночам разгружал вагоны с углем.

Что ж, вроде бы жить кое-как было можно.

Мама и сама работала в железнодорожном депо – техником силовых агрегатов. Осматривала перед рейсом тепловозы. На двоих у них выходило сто двадцать четыре рубля в месяц плюс премиальные пятьдесят процентов.

Однажды ночью, во время очередной смены, тепловозом ей ноги и переехало.

С тех пор Андрей еще два года работал на той проклятой железной дороге и по выходным возил маму на инвалидной коляске.

А ей становилось все хуже и хуже. Начались сердечные приступы, появились легкие признаки паралича – время от времени отнималась левая часть тела вместе с рукой и лицевыми мышцами. В такие мгновения она даже говорить не могла.

Врачи предполагали, что при потере ног поврежденными оказались какие-то важные нервные окончания. Необходим был классный нейрохирург. А где его взять и за какие деньги, спрашивается? !

… Андрей брел по улице с тряпичной авоськой, в которой лежали пачка серых макарон, маргарин и жестяная банка с томатной пастой – продукты на ужин, купленные на последние деньги. И тут на шикарной немецкой тачке, напоминающей длинную сигару – «Audi-100» – восемьдесят первого года выпуска! – подкатил Игорь Соболев. Весь в польской джинсе! В отличной турецкой кожаной куртке! На шее – золотая цепь, на запястье правой руки – толстый браслет, на пальце – огромный перстень! При этом в зубах сигарета «Marlboro», а на ногах модные пакистанские туфли.

– Здорово, брателло! – весело заорал Соболев, вальяжно выбираясь из машины и глотая прямо из горла янтарное вино «Tokai». Такое мог себе позволить только человек, не стесненный деньгами. – Ты чего такой задроченный, в натуре, как шахтер из Гондураса? Последний мешок денег топить несешь?

Надо же! Он узнал Андрея Таганцева! А ведь не виделись они, как минимум, лет десять.

Раньше Соболев тоже был спортсменом – боролся по дзюдо и самбо в тяжелой весовой категории.

Потом ушел в подпольную секцию карате. Там его менты и загребли. Точнее, даже не менты, а сотрудники Комитета Государственной Безопасности.

И посадили. Отправился Игорь Соболев в колонию за враждебные социалистическому строю занятия агрессивно-капиталистическим видом спорта, разлагающим советскую молодежь.

Не верите? Так оно и было на самом деле. Даже великий Касьянов (не бывший премьер-министр, этот известен меньше) «зону» топтал за то же самое! Сегодня его все знают как каскадера, актера и продюсера. А давным-давно советская власть сделала из него чуть ли не врага народа, побрила наголо и одела в серый лагерный «клифт».

Короче, как посадили Соболева, так следы его и затерялись. А тут вдруг – на тебе, объявился. И друзей старых, как видно, не забыл.

Тряпичную авоську вместе с маргарином и макаронами тут же выбросили. А ужинал Андрюха в этот вечер вместе с Игорем Соболевым и, конечно же, с мамой – сырокопченой колбаской, консервированными крабами, краснодарскими помидорчиками и венгерской шинкой, запивая все это дело водочкой «Золотое Кольцо», которую наливал из литровой бутылки-графина с изящной ручкой.

– Есть хорошая работа, – сказал ему Соболев там же, за щедро накрытым столом. – Как раз для тебя, боксер.

– Что за работа? – поинтересовался Андрей. Но – только для виду. На самом деле, он пошел бы сейчас, доведенный до полного отчаяния, на любое дело – хоть говно из туалетов качать, хоть покойников обмывать в морге.

– Не ссы, малыш! – потрепал его Соболев за щеку. – Работенка не пыльная и, справедливо замечу, весьма прибыльная. Одно скажу: весело, на воздухе, с людьми!

– Насколько прибыльная? – вновь, на всякий случай, спросил Таганцев.

А Соболев рассмеялся.

– Тачка моя нравится?

– Еще бы! – воскликнул Андрей. – Да мне на такую за всю жизнь не заработать!

– За всю жизнь, конечно, не получится. – Призадумавшись, Соболев нахмурился. Но снова заржал, как конь. – А вот за пару месяцев будет у тебя тачка! – и хлопнул Андрея по плечу. – Еще круче, чем у меня, машина будет!

– Брось так шутить! – попытался Андрей урезонить богатого и потому, наверное, бесцеремонного друга. – Тебе легко говорить…

– Да падлой буду, братан! – Соболев невпопад перекрестился. – Купишь ты себе еще этим летом «БМВ» или «мерседес»! Меня держись, не пропадешь!

Интересное дело – мама, сидевшая с ними за одним столом, растроганно улыбалась. Ей нравился Игорь, разбитной, энергичный, неунывающий и, наверное, хорошо обеспеченный парень. Она знала его еще мальчишкой, когда они с Андрейкой вовсю лазали по деревьям во дворе и мастерили рогатки. Пацаном Игорек был шкодливым, но честным. И дружбу ценил.

То, что Игорь Соболев так неожиданно появился в их крохотной коммунальной квартирке, мама рассматривала как знак свыше. Бог услышал ее молитвы, и теперь у Андрея будет приличная и хорошо оплачиваемая работа.