Менжинский - Страница 74

В борьбу с Советской Россией вместе с Рейли включилась американская разведка, располагающая теми средствами, которых Савинков и Рейли не нашли в Европе. 4 июля Рейли получил телеграмму из Европы: «Все готово для общей встречи. Просим сообщить, когда приедете». На эту телеграмму Рейли ответил: «Выезжаем 26 августа, будем в Париже 3 сентября».

В Париже Рейли встретился с генералом Кутеповым, который только что возвратился из Хельсинки, где имел встречу с супругами Красноштановыми. Под фамилией Красноштановых скрывались террористы Мария Захарченко-Шульц и ее муж, бывший белый офицер Георгий Радкевич, тесно связанные с генералом Кутеповым и вовлеченные в операцию «Трест». О последнем они, конечно, не подозревали. Выполняя задания «Треста», они думали, что выполняют поручения монархической организации. Красноштановы привезли письмо от «Треста». В нем корреспондент, выступающий от имени якобы действующей контрреволюционной организации в России, шифром, известным Рейли, сообщал о новом плане, о «новом деле». «В переговорах с представителями Вы сами увидите, — писал корреспондент, — насколько серьезно и реально это дело». «В деле заинтересованы некоторые члены конкурирующей группы. Вы понимаете поэтому, насколько важно соблюдать секрет.

Пишу Вам об этом, так как думаю, что этот план с успехом может заменить тот, над которым Вы в свое время работали и который так катастрофически рухнул. Ваш Е.».

План, который «так катастрофически рухнул», — эго история поездки Савинкова в Россию.

В ответном письме Рейли написал: «Члены меньшинства (Рейли имел в виду троцкистов) сами отлично знают положение на внутреннем рынке, им отлично известно, что надо делать, что от них требуется и какими способами надо реорганизовать предприятие: им, вероятно, не хватает, во-первых, денег, а во-вторых, связи с руководящими промышленниками на международном рынке. Без этой связи, не говоря уже о финансовой стороне вопроса, вряд ли возможно произвести реорганизацию на серьезных началах…»

Что касается денег, писал далее Рейли, то наиболее подходящий рынок для этого находится в Северной Америке. Но получить эти деньги можно только при условии, что план принял окончательную форму и имеет все шансы на успех.

Вслед за этим письмом на указанный ему в письме адрес эмигранта Бунакова «А[В — Экономис О] У Эспландгатен 34 Гельсингфорс» Рейли со своим агентом послал письмо, в котором изложил свою точку зрения на положение в России и свой план действий.

Рейли писал:

«Власть медленно, но неминуемо отмирает. Героический период закончен весной 1921 года, наступивший затем период консолидации власти и стремление к строительству (нэп) не могли дать желательных результатов ввиду страшного напора голода и экономического развала.

Красная Армия для меня до сих пор неразрешимая загадка. Существенный вопрос, что идет скорее — инфильтрация в армию здорового крестьянского элемента или коммунизация рекрутов? Вероятно, в первых стадиях переворота больше всего надо считаться со специальными частями ГПУ и ЧОН. О них я мало знаю достоверного, но допускаю, что и они, хотя бы ввиду своей численности, не могут в удачный момент избежать действий общего закона солдатского бунта…»

Далее Рейли предлагал способы действий заговорщиков: пропаганда, диверсии, террор.

«Про себя скажу, — заканчивал письмо Рейли, — следующее, — это дело для меня есть самое важное дело в жизни: я готов служить ему всем, чем только могу».

Это письмо по каналам связи «Треста» попало в Москву, в ОГПУ. С ним ознакомился Менжинский. Докладывая письмо Дзержинскому, Вячеслав Рудольфович сказал:

— И этот злодей, пока жив, не оставит в покое советский народ.

Дзержинский, выслушав доклад и ознакомившись с письмом, приказал: поймать Сиднея Рейли.

Поимка Рейли была осуществлена через посредство того же «Треста», контролировавшегося ОГПУ. По замыслу руководителей ОГПУ чекисты Артузов, Пилляр и другие разработали оперативный план.

После встречи с генералом Кутеповым, возвратившимся из Хельсинки в Париж, который информировал Рейли о возможностях «Треста», кандидат в Наполеоны выехал в Финляндию, чтобы убедиться в возможности практического осуществления своего плана.

Шульц и Радкевич информировали «Трест» об ожидающемся приезде Рейли в Финляндию. В Хельсинки немедленно выехал А. А. Якушев. Здесь на квартире Бунакова на Эспландгатен, 34 произошла встреча Рейли с Шульц и Радкевичем. После этой встречи в письме к жене Рейли писал: «…действительно Россия находится накануне важных и решительных событий. Во всяком случае, я не уеду отсюда, пока всего не выясню».

25 сентября 1925 года на той же квартире Бунакова произошла первая встреча Якушева с Рейли.

Рейли был насторожен, но в принадлежности Якушева к законспирированной контрреволюционной организации не усомнился.

Якушев в своем отчете так описал эту встречу:

«Рейли одет в серое пальто, безукоризненно серый в клеточку костюм. Впечатление неприятное. Что-то жесткое, колючее во взгляде выпуклых черных глаз, резко выпяченная нижняя губа. Очень элегантен. В тоне разговора — высокомерие, надменность. Сел в кресло, поправил складку брюк, выставил носки и желтые новенькие туфли. Начал с того, что не может сейчас ехать в Россию. Поедет через 2–3 месяца, чтобы познакомиться с «Трестом».

Якушеву стоило большого труда убедить Рейли поехать в Россию тотчас же. Он заявил, что берется организовать поездку в Москву таким образом, чтобы в субботу утром быть в Ленинграде, вечером оттуда выехать в Москву. В воскресенье ознакомиться с Политическим советом организации, вечером выехать из Москвы и тем же путем вернуться в Финляндию.

Рейли согласился с этим планом и в тот же день выехал в Выборг. Из Выборга телеграфировал жене: «Должен провести здесь конец недели. Выеду с пароходом в среду. Буду в Гамбурге в пятницу. Телеграфируйте мне в Выборг, отель Андреа».

Выехавшие из Москвы Пилляр и другие чекисты готовили встречу Рейли на границе и в Ленинграде.

Рейли был уверен в успехе своей поездки в Россию и перед отъездом на границу писал жене из Выборга 25 сентября: «Я не решился бы на такое путешествие, если бы… не был уверен, что не подвергаюсь почти никакому риску. Пишу это письмо на случай, если со мной что-нибудь случится… Если паче чаяния меня арестуют в России по какому-нибудь пустяковому обвинению, то мои новые друзья достаточно могущественны, чтобы быстро вызволить меня из тюрьмы. Опознать меня в новой личине большевики не могут».

В Россию Рейли ехал по паспорту купца Штенберга. Новыми друзьями, о которых писал Рейли жене, он считал троцкистов.

В 10 часов вечера 25 сентября Рейли, переодевшись в более скромный костюм, в сопровождении Радкевича и капитана финской полиции Рузенштрема прибыл на станцию Куоккала. В полночь отправились к границе. На советском берегу реки Сестры Рейли и Якушева встретил «агент «Треста» Тойво Вяхи — начальник советской пограничной заставы, впоследствии известный как И. М. Петров. Пройдя пограничную зону, Вяхи усадил Рейли на ожидавшую телегу, довез до станции Парголово и здесь посадил в поезд. До Ленинграда Рейли ехал уже в сопровождении чекистов, не догадываясь, конечно, об этом. Утром 26 сентября Рейли доставили в Ленинград.

Здесь ему устроили встречу с «оппозиционно настроенным рабочим, депутатом Московского Совета», роль которого блестяще сыграл чекист Стырие, и настоящим монархистом, эмиссаром Врангеля Мукаловым. На вокзале в Москве Рейли встретили «деятели «Треста» — все сотрудники ОГПУ и отвезли на «совещание» в Малаховку.

На совещании разговор шел о том, что «могут дать англичане «организации» и что она может дать англичанам. Рейли говорил, что денег ни от какого европейского правительства получить нельзя, «у каждого горит свой дом и главное — тушить пожар в собственном доме». «Деньги, — говорил Рейли, — можно найти в России», — и изложил свой план:

— В России есть громадные художественные ценности, картины знаменитых мастеров. За границей такие ценности имеют неограниченный сбыт. Выкрасть ценности из кладовых музеев, организовать их отправку за границу. Вот вам и деньги. Я сам, без перекупщиков могу организовать сбыт. Таким образом можно получить очень крупные суммы.