Меня зовут Шон - Страница 55

Наконец, с расследованиями было покончено, и пришло время вернуться домой. Конвей отправился в мир иной. Вся моя жизнь оказалась не такой, какой я себе представляла. Мой муж… У него был сын. Все эти годы он морочил меня, заявляя, что у нас тоже может родиться ребенок, хотя сделал себе вазэктомию. И к малышу Сьюзи он не имел никакого отношения. Он даже не умер. Весь мой план — найти и покарать распутницу, уничтожив ее жизнь — рассыпался в прах. Сьюзи, хотя она этого, верно, и не осознавала, была жертвой — и гнусного лжеца Патрика, и мстительного собственника Ника. Мне самой стало тошно от того пути, который я выбрала: ревнивая жена, охотящаяся за любовницей мужа. Я устала от того, как мужчины сталкивают нас друг с другом лбами. Врут. Запирают в кукольных домиках. Пора было это прекратить. Я решилась — пойду к Сьюзи и расскажу ей правду. И помогу уйти от нынешней жизни. Спалить ее дотла, если потребуется. У меня был опыт. Потом, быть может, вместе мы выследим моего мужа и заставим его заплатить за все.

Мне понадобилось почти полчаса, чтобы добраться до дома по съезду с шоссе. Обычно на это уходило минут десять. Пока меня не было, все занесло снегом, и шины с жалобным скрипом скользили по обледенелой дороге. Дорожная техника, посыпавшая трассы песком, сюда не заезжала. Возможно, следующие несколько дней отсюда и выехать-то не получится. Я остановила машину у почти скрытых под снегом развалин «Остролиста». Прикрывая лицо от летящих в лицо хлопьев, распахнула полусгнившую дверь. В крыше зияли дыры, и внутри было не лучше, чем снаружи.

— Тихо, тихо… Прости, малыш.

Поппет дрожал от холода в импровизированной конуре, которую я для него соорудила. Его миска была пуста. Я почувствовала укол вины. Чем я думала, когда решила так запросто его забрать? Когда он сбежал во время прогулки к старому дому, вечером, кипя от гнева, что Сьюзи так и не научилась обращаться с псом, я отыскала его и привела сюда. Тогда мне пришла в голову идея, как проучить бестолковую соседку, вывести ее из равновесия. Но обижать и мучить животное я не собиралась — просто не смогла бы это сделать, — и теперь бедолага мерз здесь, потому что я оставила его на привязи.

— Идем, идем, — я взяла пса на руки и понесла под курткой в относительное тепло собственного дома; устрою ему лежанку у камина и дам двойную порцию «Педигри». В этом тоже придется повиниться перед Сьюзи. В «Иве» горела одинокая лампа.

Поппет был тяжелый и часто-часто дышал. Он него несло мокрой шерстью, но меня этот запах успокаивал. Было три часа дня, начинало смеркаться. Я решила, не откладывая на завтра, перейти через дорогу и рассказать Сьюзи всё, что мне известно. Самое время.

Обиходив Поппета и оставив его перед газовым камином, я направилась к «Иве». Это был непростой путь, слякотный и скользкий. Черный асфальт казался гладким как стекло. Я с трудом преодолела дорожку к их дому, удивляясь, почему Ник не почистил и не посыпал ее песком, и постучала в дверь. Я приготовилась к решительному разговору с Сьюзи, к тому, что придется обвинять ее и признавать собственную вину. Но после этого мы явно узнаем друг друга получше. Кто знает, можем даже стать союзниками. Случались и более странные вещи.

Дверь открылась, и я увидела… Ника.

— Нора! — удивился он. — Здравствуйте.

— А… Добрый день. Я решила заглянуть, повидать Сьюзи. — Почему он сегодня дома? — Вы не на работе?

— Да что-то неважно себя чувствую, — ответил он, хотя на вид все с ним было в порядке.

На нем были темные джинсы и белая рубашка. Я узнала дорогую марку, которую любил мой муж, и очень удивилась, потому что Ник не производил на меня впечатления денди.

— Боюсь, Сьюзи нет дома. Она поехала к матери.

— Уехала, оставив вас дома больного?..

Женщина на седьмом месяце беременности, решившая отправиться за тридевять земель в такой снегопад? Бессмыслица какая-то. К тому же я вспомнила — Сьюзи говорила, что ее мать решила на Рождество уехать в круиз. «Слава богу, значит, не придется приглашать ее сюда». Иногда я испытывала к соседке странную привязанность — матери у нас обеих были не подарок.

Зачем Ник соврал? Выходит, Сьюзи дома, но он не хочет, чтобы мы увиделись?

— А… Мне стало хуже уже после ее отъезда. Честно говоря, и хорошо, что уехала. Не хватало только, чтобы она в таком состоянии еще и заболела, — он уже собрался захлопнуть дверь, и я запаниковала.

— Подождите! Ник, мне нужно ей кое-что сказать. С ней можно связаться? По мобильному?

— Там нет связи, — сочувственно ответил он. — Какая-то глухая деревенская дыра, вроде нашей.

— А по стационарному?

Он замялся. Я понимала, что веду себя невежливо, но мне было плевать. Волосы на затылке встали дыбом. Что-то тут не так. Было видно, что он хочет избавиться от меня.

— Знаете, я просто не вспомню номер. Я же никогда не звоню ее матери, — он самоуничижительно пожал плечами. — Могу поискать, но на это понадобится время.

Он загнал меня в угол. Я не могла войти в дом, не встревожив его. Я глянула за его спину в полумрак прихожей. Вдали в стене, в окружении дорогих обоев, виднелась дверь, и пульт для набора кода рядом с ней светился красным. Красный — значит, закрыто? Я вспомнила еще кое-что. Сьюзи показывала мне дом. «А там, внизу, музыкальная комната Ника. Бог знает, кому нужно красть его дурацкие гитары, но он настоял на этом замке». Видела ли я раньше эту дверь закрытой?

— Хорошо. Если она позвонит, скажите, пожалуйста, что я ее разыскивала.

— Разумеется. До свидания.

Дверь закрылась со щелчком, герметично запечатав дом. Я посмотрела на светящийся красным пульт сигнализации, казавшийся таким чужеродным на стене старинного здания. Ник превратил этот дом в крепость с дистанционно закрываемыми дверями и окнами, которые управляются кодами, с автоматическими жалюзи и ставнями, со змеившимся вокруг фундамента кабелем сигнализации. Конечно, из крепости может получиться и неплохая тюрьма.

Я с трудом потащилась вокруг дома, прикидывая, что где находится по воспоминаниям о прошлых визитах. Тут вроде бы основная кухня — из-под жалюзи пробивался свет, однако тени внутри не двигались. И больше нигде, ни в туалете на первом этаже, ни в кладовой, ни в еще каких-то помещениях этажом выше, ни огонька. И кабинет Сьюзи тоже погружен в темноту, хотя заметно слабое голубоватое сияние. Наверное, компьютер остался включенным, когда его хозяйка… Куда-то ушла?

Что же получается: если Сьюзи не уехала к матери и ее нет ни в одной из комнат, то где она? Чтобы устроить музыкальную комнату, они расширили подвал. Похоже, если ты принадлежишь к среднему классу, то можешь устроить в своем доме настоящее подземелье, и никто этого даже не заметит.

Мысль попахивала безумием, но многое из случившегося за последнее время не укладывалось в рамки здравого смысла. Значит, Сьюзи там?..

— Ты не сможешь держать меня в плену вечно, — холодно сказала я, когда Ник спустился в подвал в следующий раз.

Я чувствовала себя зверем в зоопарке. У меня была еда, вода — в больших бутылях, купленных им якобы на случай снежных заносов, — книги и удобная постель. Но все равно хотелось пробить дыру в стене, чтобы выбраться, чтобы увидеть пространство, свет. Здесь, внизу, я с трудом могла понять, который час.

Ник поставил передо мной обед — миску еле теплого морковного супа. Наверное, побоялся принести горячий, чтобы я не плеснула в него.

— В плену? Сьюзи, это твой собственный дом. Ты в тепле, в сухости, накормлена. Я забочусь о тебе! Ты сама не понимаешь, до чего ты дошла. Бегать черт знает где в такой холод! Тебе просто надо немного успокоиться.

Меня хватятся. У меня назначены приемы у акушерки, УЗИ! Мама заметит, что я не позвонила.

Мать уже уехала в многомесячный круиз со своим Найджелом-переплетчиком, а я не могла вспомнить, говорила ли Нику, когда именно она отправляется. Станет ли она звонить мне во время круиза или будет только писать сообщения? Если бы отношения между нами были ближе, она уже могла заподозрить неладное. Или хотя бы выслушать меня, когда я пыталась ей обо всем рассказать.