Меня зовут Алекс Кросс - Страница 6

Эдди даже не сразу осознал, что вода перестала течь. Белый мужик повернул его голову набок, вытащил отвертку и дал ему минуту отдышаться. Казалось, что уж одно легкое он выкашляет обязательно.

– Большинство людей держатся две минуты, прежде чем сдаются. Разумеется, речь идет о солдатах. – Один из них похлопал Эдди по животу. – К тебе это не относится, Эд. Так давай я спрошу тебя еще раз. Ты знаешь, где Джонни?

Эдди ухитрился прохрипеть:

– Я найду его. Богом клянусь, найду!

– Видишь, именно за это я ненавижу бандитов. – Голос раздался рядом с его левым ухом. – Вы всегда говорите то, что должны сказать, когда это необходимо. На вас нельзя положиться.

– Дайте мне шанс! Умоляю вас!

– Ничего не выйдет, Эд. Это твой единственный шанс. Либо ты знаешь, где Джонни, либо нет. Ну как?

– Я не знаю! – Он продолжал бормотать, почти обезумев. – Пожалуйста… я не знаю.

Снова засовывая отвертку ему в рот, они сломали пару зубов. Эдди дергался, пока хлынувшая из шланга вода не заставила его замолчать. Вскоре он вернулся туда, где был минуту назад, причем не сомневался, что умирает.

На сей раз Эдди не ошибся.

Непонятное убийство захватывало меня все сильнее. Один вопрос преследовал неотступно: убивали других так же, как Каролин? Возможно ли это предположить?

Получить список пропавших людей в Вашингтоне значительно труднее, чем кажется. Пообщавшись с работником Бюро по молодежным вопросам, который имел централизованную базу данных, я перемещался из района в район, встречаясь с детективами. Списки несчастных случаев были открытой информацией, но мне требовались данные под кодом PD252, то есть по частным лицам.

Я начал фильтровать студентов, сбежавших детей и прежде всего тех, кто имел связь с проституцией, или тех, кого подозревали в такой связи. Подобрав папки, принес их в свой офис после ужина, очистил одну стену и начал прикреплять к ней все: фотографии исчезнувших людей, карточки с записанными мною основными данными, а также карту улиц Вашингтона. В тех местах, где в последний раз видели пропавших, я расставил флажки.

Проделав все это, я посмотрел на свою работу, пытаясь отыскать какую-нибудь закономерность.

Жасмин Аренас, девятнадцать лет, два привода за приставание к мужчинам на улице. В последний раз ее видели около двух часов дня в прошлом году, когда она садилась в синий «БМВ».

Бекке Йорк, шестнадцать лет, очень хорошенькая, отличница. Ушла из здания средней школы днем 21 декабря, и с той поры Бекке никто не видел и ничего не слышал о ней. Ее приемные родители подозревали, что она сбежала в Нью-Йорк или на Западный берег.

Тимоти О’Нейлл, двадцать три года. Мальчик по вызову, он жил вместе с родителями в Спринг-Вэлли. Уехал из дома примерно в десять вечера 29 мая и не вернулся.

Нет, я не ожидал, что картинка сразу предстанет перед моими глазами. Мои действия скорее напоминали сооружение стога. Завтра мы начнем искать в нем иголку.

За этим стояла большая работа в поле, то есть проверка каждого досье. Если бы нам удалось хоть одного из них связать с Каролин, это считалось бы большой удачей. Преступление заставило меня размышлять, почему я год за годом занимаюсь такой работой. Я понимал, что слишком увлекся погоней. Однако мне всегда казалось, что, поняв, почему это произошло, я перестал бы так остро в ней нуждаться, может быть, даже сдал свой жетон. Но такого не случилось. Случилось обратное.

Даже не будь Каролин моей племянницей, все равно я стоял бы в своей мансарде в два часа ночи, разглядывая эту жуткую экспозицию, и чувствовал бы ту же решимость найти того, кто убил ее и, возможно, других молодых людей, и выяснить почему.

В ту ночь я с трудом заснул и с таким же трудом проснулся, потому что снова и снова погружался в сон, который преодолел невероятным усилием. Я позавтракал с Наной, Бри и детьми, но вышел из дома все еще не вполне проснувшимся.

На этот день у меня была назначена встреча с Марселлой Вивер, и я не мог пропустить ее. Три года назад о развале ее агентства с элитными проститутками писали все газеты. Ходили слухи, будто существует список клиентов, но, хотя никто так и не видел его, у многих влиятельных брокеров города до сих пор тряслись поджилки.

С той поры Марселла вела себя в духе Хейди Фляйс, вела шоу по радио, открыла пару бутиков и, по слухам, давала платные интервью. Брала – что очень забавно – пять тысяч за час.

Все это меня не волновало. Мне только хотелось узнать, считала ли она возможным убийства девочек по вызову. Я согласился, чтобы присутствовал ее адвокат, и она сказала, что встретится со мной в своей квартире. Роскошная двухэтажная квартира находилась рядом с Дюпон-Пойнт. Марселла сама открыла мне дверь. Она выглядела скромно, но изысканно – в джинсах и черном кашемировом свитере, с бриллиантовыми сережками и усыпанным бриллиантами крестом.

– Детектив Кросс? – спросила она.

– Да.

– Старые привычки неистребимы. Я осторожна. Стараюсь все разузнать. – Марселла мило улыбнулась. Она держалась раскованнее, чем я ожидал. – Входите, детектив.

В гостиной она представила меня адвокату, Дэвиду Шупайку. Я видел его на паре судов: он защищал высокопоставленных персон. Этот суровый лысеющий человек идеально соответствовал представлению об одиноком мужчине. Не составляло труда догадаться, как он познакомился с Марселлой.

Она налила мне в высокий стакан вина, и мы уселись на кожаный диван возле окна с видом на город.

– Не стану тянуть. – Вынув фотографию Каролин из кармана, я положил ее на кофейный столик. – Вы когда-нибудь видели ее?

– Не отвечай, Марселла. – Адвокат оттолкнул фото, но мисс Вивер остановила его. Посмотрев на фото, она что-то прошептала ему, и он кивнул.

– Не узнаю ее, – сказала мне Марселла. – Кстати, если бы узнала, не послушалась бы Дэвида. Я действительно хочу помочь.

Она казалась искренней, и я поверил ей.

– Я пытаюсь выяснить, на кого работала Каролин, когда ее убили. Был бы признателен, если бы вы указали хоть какое-то направление поисков.

Марселла задумалась.

– Сколько она платила за квартиру?

– Примерно три тысячи в месяц.

– Ну, такие деньги она явно зарабатывала не на улице. Если вы еще не сделали этого, проверьте, нет ли ее данных в агентствах. Почти все можно сейчас найти онлайн. Хотя, если она обслуживала элиту, разыскать будет значительно труднее.

– Почему?

Марселла снисходительно улыбнулась.

– Потому что не все обслуживают клиентуру, которая пользуется Google для поиска девушек.

– Понятно. Да я уже всех проверил. – Мне нравилась эта женщина, несмотря на ее бывшую специальность. – Что-нибудь еще?

– Неплохо было бы узнать, как она работала – принимала у себя или выезжала, или и то и другое. И была ли у нее какая-нибудь специализация. Повелительница, рабыня, девушка с девушкой, массаж, групповуха, и все в таком духе.

Я кивнул. Мне становилось все более не по себе: каждый поворот дела напоминал о чем-то, чего я не хотел знать о Каролин. Я сделал глоток минеральной воды.

– Что насчет девушек? Откуда они брались?

– Вот что я вам скажу: газеты, издаваемые в колледжах, были моей золотой жилой. Эти детки считают, что способны справиться со всем. Большая их часть уже презирает мужчин. Кому-то хочется приключений. Я помещала рекламу повсюду, но вы удивитесь, – она показала на конверт с фотографией Каролин, – узнав, что она таким способом зарабатывала на учебу в юридическом колледже. Или в медицинском. Одна из моих лучших девочек собиралась стать хирургом.

Марселла подалась ко мне и заглянула в лицо.

– Мне очень жаль, но… эта девушка что-то значит для вас? Простите за этот вопрос, но кажется вы… опечалены.

– Каролин – моя племянница.

Она откинулась на спинку дивана.

– Я ни разу не сталкивалась с насилием в отношении моих девочек. Убеждена: тот, кто это сделал, заслуживает самой мучительной смерти.