Меня нашли в воронке - Страница 61
- Терпи, Ванечка, терпи, хороший мой, - погладила Марина мальчика по мокрым волосикам. - А теперь, снова покатаемся. Так кто там жил-был?
Растревоженная рана сильно, видимо, болела. Пацан только ревел в голос. А потом чуть тише, тише… И совсем затих.
В глазах уже темнело. Ползти - сил нет. Идти - тем более.
Шаг - раз. Шаг - два… Шаг - раз. Шаг - два…
Она рухнула без сил, не дойдя метров пятьдесят до ближайшей палатки.
Ее заметил часовой.
Пост он бросил, закричав:
- Санитары!
А потом она пришла в себя, когда под нос сунули нашатырный спирт.
- Ванечка… - Первое было ее слово.
- К операции готовят. Девочка, ты молодец.
Марина отмахнулась:
- Где?
Пожилой санитар показал ей, куда идти.
Пошатываясь, она побрела в сторону зеленой брезентовой палатки. Вокруг бегали люди. Что-то кричали. Она плохо слышала их.
- Надеюсь, артерию не пробил… Скальпель! Тебя как зовут?
- Дядя Еж меня Иванко звал. А дядя Петер - Ханс…
- А мама?
- Ванюткой…
- Ванютка… Ты потерпи сейчас… Чуточку потерпи… Ладушки?
- Оладушки…
- Что?
- Дяденька, не убивайте меня…
- Ванечка, да что ты! Валера, ты?
- Марин, держи его. Гладь по голове и разговаривай.
- Привяжите его, хотя бы…
- Уже.
- ААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!
- Баю-баюшки-баю…
- МАМАААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!
- Не ложися на краю…
Что-то звякнуло в кювету.
- Зажим…
- ААААА… АААА… ААА… - взахлеб, вскриками…
- Тампон…
- АА…
- Шьем!
- Аааа… Аааа…
Не видеть бы этого никогда больше. На живую. Пацана восьми лет. Не делать бы никогда…
- Бинтуем. Сестра, хлеба ему.
Медсестра оторвала мякиш от буханки, облила его спиртом, обернула тряпочкой и сунула Ванютке в рот.
Валера стащил маску. В окровавленном, когда-то белом, халате, опираясь на костыль, он присел на чурбан, вытянув раненую ногу.
- Жить будет. Бедренная не задета. Ты как?
- Цела, как ни странно…
- Понятно. Ты где его взяла?
- Мужики, Валер, подобрали где-то…
- А Ритка?
- Там осталась.
- В каком смысле?
Маринка не успела ответить.
- Осколочное в живот. Валерий Владимирович, вы готовы? - втащили следующего.
- Отнесите пацана. Марин, побудь рядом, пока не уснет. И живо назад. Рук не хватает…
Ванька хныкал даже сквозь сон. Когда, наконец, он перестал ворочаться - Марина вернулась обратно в операционную палатку.
И только она вошла внутрь, вдохнув спертый воздух, где запаха крови и гноя было больше, чем кислорода, рядом разорвался снаряд. Осколки глухо застучали по деревьям, срывая ветви наземь.
- Кипятка! - дала Марине пустое ведро старшая сестра.
Маринка выскочила на улицу. И увидела как три немецких танка ползут к палаткам. А за ними немцы в проклятых серо-зеленых мундирах. С закатанными рукавами.
Она уронила ведро и заскочила в палатку:
- Немцы!
- Еще скрепку, - буднично ответил Валера. - Ваньку в лес тащи.
- Что?
- БЕГОМ! - рявкнул на нее Валера. - Ваньку в руки и бегом!
Она выскочила из операционной.
Немцы были уже рядом.
- Мамочки! - Маринка взвизгнула и побежала туда, где оставила мальчишку.
Споткнувшись о растяжку палатки, она оглянулась. Головной танк переехал одну из палаток с ранеными.
Грохот. Взрывы. Огненные всплески. Люди, бегающие между всполохами. Падающие под огнем автоматов.
Зарычав как-то по-звериному, она на четвереньках быстро поползла к Ванютке. Ухнула танковое орудие. Где-то слева фукнул теплой волной снаряд.
Пожилой санитар, оттащивший Ванюшку из операционной, махнул Маринке рукой:
- Сюда! Сюда беги!
Она опять взвизгнула и под пулями, свистевшими вокруг, почти прыгнула в канаву, где лежали Ванечка и боец с винтовкой.
- Доча, ты беги с ним. Я прикрою…
Осколком ему срезало полголовы и теплой кровью плеснуло на телогрейку уснувшему в этом грохоте Ване.
«Горячий какой…» - подумала она, взяв мальчишку на руки. И побежала в лес.
Споткнувшись о корень, она упала, чудом вывернувшись, как кошка, чтобы не зашибить парнишку. И уронила его на себя.
Он приоткрыл измученные глазенки и пробормотал:
- Мама…
И снова закрыл глаза.
Она попыталась встать, но споткнулась о какую-то железку.
Кто-то дернул ее за штанину:
- Олег!! Ты?
- Я… Что с пацаном? Как мужики?
- Ранен. Живы.
- Как вы там говорили?
- Что?
- Оке… Океюшки?
- Олег…
- Беги!
Таругин, тяжело дыша, приспособился к пулемету. Вовремя его вынесли подышать. Ой, вовремя. Положили, так сказать, на травку отдохнуть… Пулеметчика из взвода охраны накрыло сразу. Только что с ним курили. В кулак. Чтобы врач не видел…
Два диска, а ты, Олег, один. А немцев считать не будем.
Суки!
Идут и стреляют по палаткам. Терпи… Терпи, Олег, зубы сожми, а терпи. Пусть Маринка с мальцом дальше уйдут. Мужики - кто там сейчас умирает - простите!
Ух ты! Валерка то еще жив! Выскочил из операционной!
Валерка, шатаясь от усталости и боли, заканчивал операцию, когда в палатку заскочил немец и крикнул:
- Halt! Hende hoh!
Валерка, не глядя, махнул скальпелем и попал, аккурат, по глазам гитлеровца.
Тот вскрикнул, заваливаясь на пол.
- Ножницы… Готово. - Он отстригнул суровую нить, завязал узел рядом с кровавым швом, и про себя отметил: «Смотреть в первую очередь»
А потом снял повязку и, опершись на костыль, подхватил автомат зажавшего лицо и воющего от ужаса и боли немца.
В первого пробегавшего мимо фрица он выстрелил еще из тамбура палатки:
- Как вы мне надоели все… - проворчал он. И успел выстрелить еще в одного, стоявшего на фоне сгорающего отделения лежачих. Улыбающегося под их нечеловеческие крики.
Танк рывком продернул несколько метров, размазывая то, что секунду назад было человеком.
Таругин зажмурился.
Немецкий танк крутанулся по Валерке и снес своей тушей операционную.
Кровь потекла из прикушенной губы.
Терпи, тварь! Терпи!
«Пусть девка с мальцом уйдут подальше… Да что ж так спина-то болит… Вдохнуть не можно… Не могу больше!»
Короткая очередь сняла пробегающего между сгорающих палаток немца. А потом еще одного. Того, в черной форме, который высунулся из башни чертового «Т-IV».
Танк стал разворачиваться.
Олег дал длинную очередь, стараясь попасть по щелям.
Пули высверкнули искрами по крупповской броне.
«Все! Конец!» - зажмурился Таругин
Раздался взрыв…
У танка слетела башня. Немцы заорали, лихорадочно паля куда-то.
Теряя сознание, Олег увидел как мимо бегут бойцы с трехлинейками. Он крикнул им:
- Мужики!
Но, среди грохота боя, его шепот потерялся в лязгании траков десятка «тридцатьчетверок» и одного «КВ».
Мужики бежали мимо лежащей в кустах Маринки, накрывшей собой Ванюшку.
Она открыла глаза и встала на колени.
- Мужики!
Потом, напрягшись изо всех оставшихся сил, попыталась поднять Ваню.
Он вдруг открыл глаза и сказал тихим голосом, перекрывшим звуки боя
- Мама, я сам…
Маринка пригладила ему вихры и улыбнулась.
В спину ей толкнуло чем-то горячим. Она не поняла, чем. Просто голова закружилась, мир завертелся черной воронкой, и все закончилось.
Стрельнувшего не глядя фрица, положил в русскую землю Таругин. А после потерял сознание.
А Ваня вздохнул. Мальчик, привычный к смерти в восемь лет. Он встал на здоровое колено.
А мимо бежали бойцы.
Один за другим. Некоторые с автоматами, некоторые с пулеметами. Большинство с винтовками. Пролязгал мимо один танк. Другой. Третий…
Ваня погладил Марину по руке и привстал. Сначала на колено здоровой ноги. Потом с трудом распрямился. Встал. Заковылял к дороге. Один из бойцов, пробегавших мимо остановился. Сунул мальчишке сухарь и побежал дальше. На запад. На Берлин.