Меня нашли в воронке - Страница 54

- Это еще чего? - обернулся Еж.

- Это чтобы враг не догадался… Вперед!

Немцы, вернее датчане, на высотке никак не отреагировали. Только пустили пару ракет в сторону певцов.

После «Катюши» баянисты исполнили «Трех танкистов», «Лизавету», а на «Синем платочке» рота уже была в лесу.

А вот тут отсутствие луны дало о себе знать. То и дело то кто-нибудь падал, споткнувшись о торчащие корни, то шипел, натыкаясь на сучки.

Взводные и ротные матерились сквозь зубы. Словно стадо лосей батальон перся через лес, хотя и прореженый артобстрелами.

Эсэсовцы, впрочем, никак не реагировали. Непонятно почему…

Тем не менее, к точке сбора подошли аккурат по назначенному времени.

Новоиспеченный комбат Игорь Костяев и командир взвода разведки Николай Гырдымов лежали, тихо обсуждая дальнейший план действий:

- Сняли мы две пары. Шатаются немцы по леску время от времени. Ветками закидали, но когда смена пойдет - они шум подымут.

- Надеюсь успеем. Ровно через пять минут после начала атаки полка твой взвод вперед идет. За ним батальон. Ровно через пять минуты после вашего броска. Тут метров триста, примерно. Постарайтесь броском - без криков и пальбы -ворваться на позиции минометчиков.

- Богатырев говорил, что прошлой ночью минометчиков, вроде как, наши ночники достали.

- За день могли новые подтащить. На позиции врываетесь, а тут и мы пойдем. Держитесь там. Минут за пять мы проскочим поле.

- Удержимся, комбат…

- Я по ротам.

- Давай. Игорь, а ты чего послал бы ординарца, ротных собрал бы…

- Самому надо посмотреть. И себя бойцам показать. Комиссара уже послал моральный дух подымать.

- Он наподнимает…

- Да перестань ты, нормальный мужик. Правильный только.

- Слишком правильный. Богатырев - мужик что надо. Оставишь у меня в разведке?

- Старый же он. Куда ему с твоими бугаями бегать? Я его вообще хотел в ездовые отправить после боя.

- Старый, старый, а по лесу ходит - веточка не хрустнет. И первую пару немцев он заметил. Сюда дошли - мои бугаи взопрели как слоны, а он хоть бы что!

- Посмотрим. Ездовым и от комиссара подальше будет.

- Тоже верно…

- Я ушел…

Как выяснилось, отставших и потерявшихся не было. Зато были первые потери. В первой роте боец наткнулся ногой на острый сучок и теперь еле шел. Ротный выделил двух бойцов ему в помощь. Отправлять обратно не стали. Короче через высотку добираться. Поэтому решили, что боец идет со всеми позади. Как раз доберется к концу атаки.

Костяев посмотрел на часы. Пять минут до атаки полка по фронту.

Подошел комиссар:

- Ну что, готовы бойцы, Костяев? - комиссар по привычке разговаривал с бывшим командиром роты начальственно. Да и звание батальонного комиссара соответствовало армейскому майору.

- Готовы, товарищ батальонный комиссар.

- Да ладно тебе, не обижайся. Я ведь, Костяев, за порядок. Без порядка это уже не армия, а банда Махно. Боец должен выглядеть согласно уставу!

- Согласен, товарищ батальонный комиссар.

- Как там этот… Богатырев? - себя показал?

- Гырдымов хвалит его.

- Ну раз Гырдымов хвалит… Посмотрим после боя. Поговорю еще с ним.

- Боец он опытный сразу видно. Да и «Георгиев» так просто не давали. Семен Михайлович, между прочим, четырежды им награжден. Полный кавалер.

- Какой Семен Михайлович?

- Буденный.

- Тьфу ты… Совсем голова не думает. Знаю. Но ведь он их не носит на показ?

- Не носит.

- Ну и говорю, посмотрим после боя. Если хорошо себя покажет - пусть носит, так сказать, «явочным порядком».

В этот момент небо по другую сторону холма осветилось красными разрывами. Батальоны пошли в атаку.

Высотка сразу ожила ответным огнем, как будто немцы дожидались атаки.

- Гырдымов! Вперед!

Разведчики понеслись вперед.

Костяев смотрел на часы.

Секундная стрелочка отсчитывала кому-то последние минуты жизни.

- Пить хочу! - шепнул Еж. - Чего медлим?

- Жди! Не твое дело, чего медлим, - ответил Прощин.

Снова застучали лопатки.

Бойцы поднялись и ринулись вперед. Спотыкаясь, падая в воронки. Но вперед!

Атака - страшная штука, а ночная вдвойне. Куда бежишь, сам не знаешь, куда стрелять - не видно, рядом только хриплое дыхание товарищей. Упал - кто-то подхватил, помог подняться. Споткнулся об кого-то - помог подняться другому.

Впереди хлопнуло несколько выстрелов. Раздались автоматные очереди. Кажется, разведчики напоролись на немцев.

- Батальон! Вперед! За Родину! Ураааа!! - закричал комиссар - За мной!

- Ура! - Закричал Еж и побежал еще быстрее, яростно выставив перед собой винтовку со штыком.

За ним скакал большими шагами невысокий Вини. Каска у него то и дело сползала на нос. Он уже несколько раз пожалел, что забыл застегнуть ремешок, но остановиться никак нельзя было.

- ААААААА!

Говорят, что рев русской пехоты, идущей в штыковую атаку - один из самых страшных в мире звуков. Правда, рассказать об этом могут не многие.

- Свои! - рявкнул Гырдымов. - Свои, ититть!

Он ловко увернулся от штыка, перехватил за ствол винтовку, сделал подсечку и сбил обезумевшего Ежа на землю.

- Свои, боец! - осклабился разведчик. - Фрицы там!

Он показал на белеющую в темноте церковку, затем поднял Ежа за шиворот и подопнул его:

- Вперед!

В этот момент с высотки ударил короткими очередями пулемет. Хорошо, что в темноте бил не прицельно, да и вспышки очередей ослепляли пулеметчика. Но первые раненые и убитые появились. Кто-то застонал совсем рядом с Ежом. А одна очередь прошла почти по ногам Вини - тот даже подпрыгнул выше своего роста.

- Вперед! Вперед! Не ложиться! - орали на все голоса взводные и ротные.

Земля стала подыматься под ногами - склон пошел вверх.

- Йэх! Понеслась душа в рай! - крикнул Гырдымов, карабкаясь вверх. Дождь сыграл злую шутку - глина скользила, люди падали - продвижение вперед замедлилось.

Фрицы этим незамедлительно воспользовались - сверху полетели гранаты.

Вини встал на колено и стал стрелять куда-то вверх.

- Ноги! - заорал кто-то из командиров. - Ноги ставить поперек склона! Вперед! Оказалось, это батальонный комиссар:

- Братцы, пуля дура - штык молодец! - и тут же выстрелил из нагана, разглядев в темноте силуэт эсэсовца. - Да и пуля ничего, если умелой рукой выпущена!

Однако батальон залег.

Пулеметчик бил и бил. Достать его было трудно. Хотя по вспышке бойцы били, но тот сидел в узком окне церкви, словно в амбразуре.

Еж вздрагивал каждый раз когда очередь ложилась рядом. Пули шлепались в грязь и шипели. А те, что попадали в тела - стучали глухо…

- Мужики! Да перебьют нас здесь! Вперед! Где комбат? - закричал комиссар.

- Ранен, товарищ батальонный комиссар! - подал голос связист.

- Черт! Серьезно?

- Как сказать… Щеки пробиты.

- Понятно… А ну-ка мужики… Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов…

Сначала несколько голосов, а потом все больше, больше и, наконец, весь батальон подхватил гимн:

- Кипит наш разум возмущенный и в смертный бой идти готов…

Комиссар встал во весь рост и зашагал вверх, продолжая петь «Интернационал».

- Это есть наш последний и решительный бой, с Интернационалом воспрянет род людской!

Глядя на него, бойцы стали подыматься под пулями и зашагали вверх по скользкому склону. Многие падали, некоторые не подымались.

И тут в траншее фашистов раздались несколько глухих взрывов, а потом стал слышен шум рукопашной свалки.

- УРАААА!!! - батальон бросился вперед.

Через несколько минут красноармейцы ворвались в траншеи.

Еще через несколько минут все было кончено.

Еж сидел рядом с еще теплым трупом гансюка, которого он заколол прыгая в окоп, и нервно курил.

- Дай тягу… - плюхнулся рядом Вини.

Еж молча протянул Винокурову самокрутку. Тот глубоко затянулся и закашлялся.

- Не умеешь, не берись… - флегматично сказал Еж. - Дай обратно.