Меня нашли в воронке - Страница 45

- Как скажешь…

- Петер, я вот тебя еще с Копенгагена помню, ты, как был идиотом, так им и остался…

- Да ладно тебе! Герр обершарфюрер? Западный пост. Тут, кажется русские ползут. Нет не сюда. Мимо. К своим позициям. Координаты…

…Больше всего деду хотелось пристрелить сначала упрямого эсэсовца, за то, что тот старательно падал на каждой выбоинке, а потом чертов месяц, который нагло улыбался в половину лунной хари. Однако пока обходилось. Пыхтели, но все-таки волокли оберштурмбанфюрера. По-армейски подполковник, между прочим. Жирная птичка.

Да и на высотке, несмотря на предательство безоблачного неба, немцы сидели тихо. Не замечали, видимо. Тьфу, тьфу! Никогда не бывший суеверным, но верующим, дед все-таки поплевал за левое плечо. Когда втроем - он, Рита и Марина - нырнули в очередную воронку поглубже.

- Что, девчат, запыхались?

- Есть немного, - тяжело дыша, сказала Маринка.

Ритка только размазала грязный пот по лицу.

За ними Леонидыч и танкист, мужики крепкие, волокли фон Шальбурга.

Замыкали группу Еж, Вини, политрук и хромающий доктор. Валера был, как никогда, сердит сам на себя - ломаная нога тормозила всех. Но нейтралка есть нейтралка - первые две группы ушли чуть дальше.

- Все, вперед, курить и спать у наших будем. Терпите, девоньки… - Они по очереди выползли наверх и двинулись дальше.

А Леонидыч и компания скатились как раз в эту.

Дед чуть-чуть подзадержался:

- Как вы? - шепнул он.

- Порядок в танковых частях! - ответил, и тоже шепотом, Таругин, уважавший эту поговорку и старавшийся жить по ней. - Скотина упирается, я уже всю ногу о его задницу отбил.

В этот момент в ночной тишине заматерился в полголоса Еж:

- Какая сволочь противотанковых мин накидала! Я палец сломал!

«Чтобы ты башку себе сломал, скотина колючая!» - Яростно подумал дед. И не только дед…

С высотки хлопнул залп минометов в ответ. Одновременно взлетела и ракета, полнеба залившая ярким светом. Совершенно не думая, инстинктом понимая, что в ближайшей воронке им будет опасно вшестером и, заметив, метрах в пяти воронку поглубже, огромными шагами он прыгнул туда. Вместе с девчонками, подхваченными за шиворот.

И тут же взметнулись фонтаны небольших разрывов.

- Гаубицы? - невпопад спросила Марина.

- Минометы. Маленькие. Будем сидеть тихо - не заденут.

- А я на чего-то мягкое упала… - сказала Ритка. А потом ойкнула…

Дед посмотрел под ноги.

На дне воронки лежали тела пяти убитых наших солдат. Безоружные, но остальная амуниция на месте. Маринка с Ритой попытались, было, подняться чуть повыше, чтобы не наступать на трупы. Но особо близкий разрыв - и они обе взвизгнули и снова свалились на дно.

Дед снял с убитых каски и протянул девочкам. Маринка замотала головой:

- Не, не, не… Я с убитого не возьму, нельзя! - в черных глазах ее плескался страх перед минами и ужас перед мертвыми.

Опять хлопнуло рядом и сверху полетели ошметки грязи. Рита поколебалась и каску одела, а вслед за ней и Марина. Дед тоже взял себе стальной шлем, валявшийся у ноги в глине, и нахлобучил на голову. Что-то там мешалось. Он шлепнул по каске. По лицу и по шее потекли какие-то струйки. Кирьян Василич снял ее, посмотрел внутрь. А внутри, словно в котелке, перемолотой кашей плюхалась грязь с осколками костей, волос и мозга. Он утер лицо и в свете гаснущей уже ракеты увидел на ладони чужую кровь. Хорошо, девоньки не видят. Те сидели, спасая друг друга древним женским способом - обнявшись и уткнувшись друг другу в плечи.

Унтер взял другую каску, положив эту аккуратно на место.

- Петер!

- Чего?

- Ну шо там?

- Ничего.

- Як цэ ничого?

- Значит ничего. Сам посмотри.

Второй часовой высунулся из окопа:

- Якось дывно цэ…

- Чего?

- Чого, чого… Ни чого! Чого воны по одному мисцю бьють и бьють?

- Не знаю, я, Петер…

- Пэтро, сэло ты латышськэ! Знаешь, шо… - сказал старший сержант Слюсаренко.

- Чего? - флегматично ответил латыш Петер с революционной фамилией Райнис.

- Та ничого! Нэ дратуй мэнэ, чухонэць!

- Сам-то хохол! - пожал плечами рядовой.

- Погукай лэйтенанта. Скажы - нимци минамы жбурляють по одному й тому мисци вжэ мынут пъятнадцять. Нэхай сам идэ глянэ. Запамъятав?

- Запомнил.

- Хэй! Стий!

- Чего?

- На махры, покурыш там… Дылда нерусская…

Кирьян Василич в этот момент тоже сворачивал козью ногу, озабоченный двумя заботами - как бы не прямое попадание и как там дурак Ежов. Хотя чего он дурак-то? Немцы, наверняка, высмотрели их сразу. Под таким-то светом… Подпустили на пристрелянное место и давай лупить, сволочи.

Немцы долбили долго, с полчаса, не меньше. Но прекратили. Дед тихим голосом позвал:

- Эй, майор! Жив ли?

Из воронки, где отлеживались Леонидыч, танкист и фон Шальбург, ответили:

- Живы. Все. И целы. Олег как на невесту навалился на фрица.

- У нас тоже все ладненько. Как там ежиная шайка?

- Не знаю… Отстали они. Ну что, дернемся?

- Погоди. Подождем еще минут двадцать. Немцы все свои цейсы сейчас прозыривают.

- Тоже верно. Олег, да слезь ты с него. Придушишь ведь.

В воронке Леонидыча послышалась возня, потом кто-то застонал.

Дед встревожено спросил:

- Чего еще?

- Да ничего… Олег фону руку отдавил.

- Ерундовина… - успокоился дед. - Нам сейчас его ноги целые нужны, да башка.

- А остальное? - из темноты доносился приглушенный голос Микрюкова.

- Позвоночник еще. Как несущая конструкция… Чтобы башка его дурная в трусы не упала. А вот руки ему ни к чему. Бесполезный инструмент. И даже вредный, я бы сказал.

В этот момент разговора, заведенного более ради поддержания измученных девчонок, находившихся уже в полукоматозном состоянии от всего происходящего с ними, в небе что-то застрекотало, зашуршало, а потом мелькнула гигантская черная тень.

- Мамочки! - вздрогнула Рита.

- Это еще чего? - удивился дед.

Стрекотание внезапно оборвалось.

- Ведьмы… - подал голос Леонидыч.

- Чего? Майор, ты это… - озаботился душевным состоянием Микрюкова Кирьян Васильевич.

Из соседней воронки раздался смешок.

- Это немцы так наши ПО-2 прозвали - «Ночные ведьмы». Учебный самолетик из фанеры. Скорость - сто двадцать, максимум сто сорок километров в час. А ежели сильный встречный ветер - в воздухе зависает.

- Ночными ведьмами немцы женский авиаполк называли… А самолет - швейной машинкой, - внезапно подала голос Рита.

- Разве бабы летать умеют? - еще больше удивился дед. - Я думал только на метлах.

Месяц вдруг решил спрятаться в облаке. Дед, сразу посерьезнев, не мог этот упустить момент:

- Так, бабы… Как летаете - потом покажете. А сейчас ножками, ножками да по земельке!

Они выползли из воронки и, согнувшись в три погибели, побежали дальше, перепрыгивая и спотыкаясь об издолбленную землю.

Кирьян Васильевич бежал первый. Именно он со всей дури и влетел грудью и животом в натянутую колючку. Сначала, правда, не понял - удар, спружинило, затрещало тонким железом справа и слева и вцепилось в телогрейку.

Девки налетели в темноте прямо на него.

А с той стороны колючки кто-то закричал:

- Стой, кто идет?

- Наши! Девчат, наши!

А потом уже вдаль:

- Свои мы! Сынки! Свои! Партизаны мы!

Девчонки же старательно выпутывали когтистые крючья из телогрейки и ватных штанов деда. А по тому месту - откуда они уже выскочили опять забили минометы немцев.

- Какие еще, туды твою в качель, свои? Пароль!

- Да какой пароль, не знаем мы! Свои мы, сынок! - какая то ниточка у деда внутри готова была вот-вот лопнуть. Он, от чего-то, едва держался от радости на ногах. Колючая проволока еще помогала.

- Стрельну сейчас! - пригрозили из окопов.

- Не стреляйте! - крикнула тонким голосом Маринка. - Мы, правда, свои! Мы партизаны!

- Тю… Баба! - удивился голос. - Эй, а ну матюгом загни!