Меня нашли в воронке - Страница 43
- Юра! - суетились вокруг него товарищи. - Понятно, что арийцы, кто ж еще то! Ты лежи, лежи!
Тот мотнул головой и вытянутым пальцем:
- Арисака! - выдохнул он. - Ей-Богу, ар… арисака.
- Юра, чего ты городишь? Парни, наверх его тащим! Быстро!
О притолоку входа стукнулись каждый по очереди - Еж, тащивший Юру под руки, Хомяк-Прокашев - взявший раненого за ноги, и даже маленький Вини, взявший винтовку Юры.
- Там это… - Шептал Семененко, улыбаясь кровью и как-то виновато смотря на друзей, - там арисака, на стене арисака!
- Да понятно, Юр, понятно! Ты лежи, давай, не дергайся! - наперебой говорили Вини и Еж. Леонидыч в стороне кусал губы. Дед мрачно смотрел на раненого. Прокашев вытер лоб, оставив кровавый размазанный след. Политрук с танкистом вязали оглушенного штурмбанфюрера. Паша стоял чуть поодаль с винтовкой наперевес, вслушиваясь в лес.
- Ух-ходите… Слышите меня? Уходите, а?
- Тихо, Юра, тихо… - Вини прижал тампон к ране, придерживая Юру за шею, а Еж бинтовал.
- Немцы! - вдруг крикнул Паша и пальнул куда-то в лес, упав плашмя. В ответ раздался резкий стук немецких карабинов и крик, видимо офицера:
- Fremad, hurtigt, hurtigt!
Дед рявкнул:
- Уходим! Леха! Философ! С политруком Юру! Ганса, ганса, млять, вперед!! Еж, твою меть!
Юра вытащил лимонку из кармана и резким движением, давшимся ему с огромным трудом вырвал зубами кольцо:
- Уходите! Зад-держу я их! Б-бегом, мать вашу!
Вини отшатнулся:
- Ититть твою!
- Сил нет… Разожму сейчас!
Вини прикусил губу до крови, пятясь задом к лесу, дед кивнул, Еж отвернулся, а Леонидыч зажмурился…
…Надо же как бывает! Ведь не больно совсем. Жарит только. Сердце - раз! - и плеск жара по животу - два! - и снова волна по глазам. Странно? Почему в живот, а красно в глазах? Почему пить-то хочется? Фильмы смотрел, помнишь? - раненые в живот пить хотят все время. Почему? Теперь понимаешь, почему? Пить, хочется, да. Во рту сухо и железом отдает. Да, что же слюны-то сколько? Слюны много, а пить хочется… Почему, интересно? Ушли, ли мои? А почему я не заикаюсь? А откуда «Арисака» на стене, наверно с наших складов, до войны еще… остатки… ополчение… сапоги… тридцать три гвоздя… тут уже… на носке травинка прилипла…
Отошли они не далеко, Взрыв резанул по ушам.
- Да идите вы на хер! - вскрикнул вдруг Еж и рванул обратно, но получил удар кулаком в лицо и рухнул в траву.
- Тащи эту суку! Понял?! - Паша Колупаев отер руку о штаны. - Идите. Я останусь.
- Я с вами, если не возражаете! - тяжело дышавший Прокашев снял пилотку.
И оба посмотрели на командиров - на унтер-офицера царской армии и майора запаса армии советской.
Не сговариваясь, те кивнули. И отряд пошел дальше. Оглянулся лишь Вини…Не сговариваясь, те кивнули. И отряд пошел дальше. Оглянулся лишь Вини…
- …Лежи. Не стреляй. И по сторонам смотри! Понял? С флангов прикрывай. Сейчас я этим сволочам…
Паша не стал прицеливаться. Чего тут прицеливаться? Оппа! Первый пошел!
Десантник дернул веревочку немецкой колотушки и аккуратно бросил ее под ноги первому эсэсовцу, выскочившему из кустов.
- Видал? Обе ноги в разные стороны!
- Ага… - флегматично ответил философ, приноравливаясь к стрельбе.
Раненый фриц заорал, что есть мочи, оплескивая зеленую молодую травку датской - или какой там еще? - кровью из оторванных ног…
…Через несколько десятков метров опять заистерил Еж:
- Да не может, млять, такого быть! Я не тут! Я не тут, слышите? Не Юра это. Это не я! Млять, дома я! Сон это все! Слышите? Это все сон! Так, нах, не может быть! Я назад! Я лучше в лицо…
…- Фланги, фланги держи! Эх, пулемет бы! Фланги держи, самка собаки!
- Чем держать! У меня еще обойма и аллес капут!
- А мне похер! Зубами держи! Я больше в плен не пойду, учти!
- Сам учти! Я тоже не пойду! На, фриц, гостинец!
- Уй, мляааа…
- Что???
- В плечо, суки…
- Держись, философ, держись! Недолго уже…
- Иди, скотина, иди, неси эту сволочь! Терпи, Ежина ты кучерявая, мне, думаешь, легко, - орал Леонидыч на ревущего в голос Андрюху Ежова. - Из-за этой млядины мы Юрку потеряли! Тащи эту суку, тащи, я сказал!
- Эй, Хомяк! Жив?
- Жив, а ты?
- Глупый вопрос, не считаешь?
- Ага… У меня патроны кончились.
- У меня тоже.
- Гранаты, Паш, есть?
- Кончились. Увлекся. А курить есть, Лех?
- Нету. Не курю я так-то. Мама ругается. Хотя сейчас бы я покурил… О! патрончик есть. Один.
- Один на двоих.
- Ага…
- Ну и че?
- Че, че… Плечо!
- Че плечо?
- Болит…
- Отпусти ты меня, Леонидыч, сил моих больше нет. Назад… К пацанам, отпусти, а? Не могу я так больше.
- Тащи… Тащи! Тащи! - Сквозь зубы, но тащи! Вини, продернись вперед! Бабы пусть подымаются!
- Лех…
- М?
- А ты женат?
- Не… Все думали успеем… Детишек планировали…
- И чего?
- Ничего, Паш. Не успели. Дооткладывали. Война, какие дети?
- А я успел… Сынишка - Андрюшка. Стреляться кто будет? Ты или я?
- Стреляйся. Я не буду…
- И я не буду! Лучше по этим кабанам. Как на охоте, млять…
- Бегом, девки, бегом! Да хер на твою сумку положи! Уходим! Валера, волоки ты свою ногу!
- … Эй! Их бин капут!
- Унд их тоже! - заржал в ответ десантник.
Из кустов, в ответ, чего-то проорали.
- Чего говорят?
- Хрен его знает. Я бы сказал, мол, будьте любезны, положите свое оружие вон туда и медленно-медленно подойдите…
- Пойдем?
- Пойдем! Интересно, сколько мы положили?
- Одного точно! Который ногами раскинул. Больше не видел.
- Эх, покурить, бы!
- Ты ж не куришь?
- Сейчас можно…
Два бойца со штыками наперевес бросились навстречу кустам, в которых лежали эсэсовцы. Добежать, конечно, не успели…
- Погоди, Василич… Куда бежим-то? Да стой ты, скотина датская! - Леонидыч дал тумака связанному штурмбанфюреру, который только-только пришел в себя. Пилотка, забитая ему в рот кляпом, медленно окрашивалась кровью из разбитого носа. Из ушей тоже скатывались красные струйки, впрочем, уже подсыхавшие.
- Куда, куда… Темнеть где-то через час будет? Значит к передовой. И сразу на прорыв. Германцы нас там в последнюю очередь искать будут.
- Не факт, Василич! Подумают разведка и…
- А в тылу эсэс гуляет! - сказал Еж.
- Мужики, а Юра-то где? И этот… философ с Пашей-десантником? - спросила Маринка. А Рита уже все поняла и только прикусила нижнюю губу.
Вместо ответа дед посмотрел на Марину, потом похлопал ее по плечу:
- Пошли, девочка! Самое главное у тебя сейчас впереди. А все остальное… Потом все остальное! Таругин! Немца тащи, твоя очередь! Вперед!
- На передовую все-таки? - засомневался на ходу уже Леонидыч. Хотя дед ему, вроде бы и сдал, командование, но летчик понимал, что авторитет унтер-офицера гораздо выше, и потому, даже с удовольствием, следовал за ним.
- Володя, если мы сейчас в тыл рванем - то уже не выберемся отсюда. Никогда и ни за что! - проговорил дед уже на бегу, тяжело дыша.
К краю леса выскочили, когда начало темнеть. Передовая успокоилась - наши уже не долбили по высотке и фашисты тоже сидели тихо. То ли ужинали по режиму дня, то ли просто не решались дразнить наших лишними передвижениями.
- Лежим, не шумим и внимательно слушаем!
- Есть, - отозвался политрук, тащивший немца последние пятнадцать минут. - Лежим и слушаем…
- Тихо-то как… - после паузы сказал Еж.
- Еж! Ты чего? Какая тишина? - спросила Маринка. - Пулеметы, вон долбят вовсю…
- Это тишина, Марин… Лех! Вини!
- М? - подал тот голос.
- А ты чего гитару с собой не захватил?
- Епметь… Вот еще гитары мне сейчас не хватает, - погладил Вини винтовку.
- Жалко… Спел бы. Вон звезды уже, видишь?
- Еж, ты пьян, что ли? Какая гитара, какие звезды?
- Песню хочется… Лех, спой, а?
- Еж! -после паузы сказал Вини. - Иди-ка ты на х… на хутор. Бабочек ловить.