Меня нашли в воронке - Страница 30

- Хы… Главное вернуться. Рит, как думаешь, вернемся?

- Леш… Я не знаю. Нам бы отсюда выбраться.

- Отсюда точно выберемся. Юра с дедом знатные ловушки приготовили. Кстати, он говорил…

- Кто он?

- Кирьян Василич. Говорил, что ты, оказывается, стреляешь хорошо?

- Ему виднее, конечно…

- А чего не говорила раньше?

- А зачем? В кого стрелять-то там было?

- Хы-хы… Верно. Значит, пригодится здесь. Пошли.

- Не хочу пошлить.

- Ну, пойдем…

- Пойдем!

- Зануда ты!

- Сам зануда!

- Осторожно. Ступай за мной. По следам.

- А чего тут?

- Сейчас узнаешь. Кирьян Василич! Проснулась! Привел!

Из кустов послышался голос деда:

- Угу. Погодьте.

Кусты долго шевелились и, наконец, дед Кирьян выполз из них.

- Проснулась? Значит чего… Вона сейчас через засадку прошли?

- Какую? - не поняла еще не проснувшаяся толком Рита.

- Через бутылки. Прикопали мы из тута. Будешь сидеть и ждать. Стрелять по ним будешь.

- По немцам?

- Да нет, по немцам не вздумай стрелять, - осердился мимолетом дед. - По бутылкам. Главное, на всю засадку их запусти. Чтобы положить побольше их тут. Тамака мы ивана ихнего, который долбай, заминировали, а тамака их дозор класть будем. А ты в кустах сиди и жди, когда они сюда зайдут. От тебя много зависит. Поняла? Рука не дрогнет?

Рита пожала плечами.

- Ты тут коромыслами-то не жми! - прикрикнул дед. - Или мы живы, или они!

И воины СС умеют уставать. Как это ни странно. Перед последним рывком к перешейку к Цукурсту буквально подполз оберштурмфюрер.

- Господин гауптштурмфюрер! Люди вымотались. Почти сорок километров - не шутка! И без сна, без отдыха…

Цукурст прищурился, зло посмотрев на обера. Он, герой Латвии - летчик, которому подобно не было в мире! - он не мог позволить себе устать!

Вся страна гордилась им, когда он из Латвии совершил перелет в никому неизвестную Гамбию, а потом в Японию и, наконец, в благословленную Палестину. «Латышский Линдберг и Жюль Верн в одном лице!» - так писали о нем газеты.

Неужели он может устать, Железный Герберт?

- Дайте мне крови, дайте мне крови! - кричал он, подбрасывая еврейских младенцев в воздух и стреляя по ним.

Увы! Не все герои маленькой, но гордой Латвии способны на это. Поэтому людям нужен отдых. Нужен, хотя бы, перекур.

- Охранение вперед, - хрипло дыша, приказал он. - Лакстиньш! Ты старший… Звирбулис! Выдайте солдатам по фляжке на троих…

Толстоватый, чем-то похожий на воробья, Звирбулис послушно стал распаковывать вещмешок, попутно радуясь, что закончилось, наконец, изматывающее бульканье за спиной.

…- Лежи тихо и скромно! Понял?

- Да понял я, дед Кирьян! - слегка раздраженно ответил Вини. - Шумим и убиваем как можно больше.

- А потом?

- А потом бегом за первую линию!

- Правильно. Не сробеешь?

Вини ничего не ответил, прилаживаясь поудобнее к винтовке. Стрелять надо один раз. В цель один раз. Потом можно много и воздух. Чтобы дернулись, суки, и побежали…

…Валера напевал про себя: «Если завтра война, если враг нападет, если темная сила нагрянет, как один человек, весь советский народ…» Напевал и сам этого не замечал, нервно поглаживая цевье винтовки. Не замечал и того, что бросал короткие и быстрые взгляды на Риту…

…А Рита, наоборот, была спокойна. Время от времени она проверяла прицелом едва заметный бугорок в двухстах метрах от кустов, в которых они с Валерой замаскировались. Десяток бутылок с «коктейлем Молотова» ждали своего часа. Главное выдержка! Выдержать и ждать, когда немцы выскочат на импровизированное минное поле…

… Еж закурил, но тут же Юра вырвал сигарету прямо изо рта и показал кулак. Они должны были сидеть как мыши, дожидаясь, когда мимо пробегут дед и Вини, очень быстро натянуть малозаметный шнурочек и нестись, сломя голову. К месту, где были спрятаны два единственных у них немецких автомата. А там уже лежать и ждать, когда Рита устроит гансам огненную баню и ударить оставшимся в живых в спину…

…- Я устал, слышишь, Виктор? Я устал! Давай передохнем, а?

- Заткнись, Эриньш. Знаешь, что будет, если Цукурс нас с тобой застанет валяющимися в тенечке?

- Что?

- Он посадит лично тебя голой задницей на муравейник. Или вставит тебе карабин в нее и повернет раза три. А я ему помогу. Понял?

- Понял, не ори на меня. Но я все равно устал, голоден, хочу водки, женщину и спать.

- От бабы и я не откажусь. Но только, после того, как поем и высплюсь.

- Слушай, почему мы носимся по этим болотам? Я не нанимался в егеря. Я шел в шума-батальон!

- Евреев гонять?

- И евреев, Скамберг, и красную сволочь. Но я не просился бегать за русскими партизанами в гиблых болотах…

Скамберг не успел ответить. Он только приоткрыл рот, поправляя карабин на плече, чтобы сказать, что надо заткнуться и смотреть по сторонам, а не ныть на весь лес, как вдруг в кустах - слева и справа от тропинки - что-то полыхнуло, а потом мир зачем-то стал черным.

Навязчивую тишину теплого майского дня вдруг резко пробили два винтовочных выстрела. Валерка едва не подскочил:

- Идут! Ей Богу, идут!

- Лежи спокойно. Кирьян Васильевич свое дело знает, - обрезала его Рита. - Все идет по плану.

- Ага…- ответил доктор. И тут же застыдил сам себя: «Девка спокойна, а ты чего дергаешься? Роды, блин принимал, с переломами открытыми возился! Да и вчера не так страшно было. Чертов адреналин…»

Рита, наоборот, где-то глубоко внутри удивлялась себе - почему спокойна как удав? Даже сердце не шелохнется.

И тут снова началась пальба. Хлопали трехлинейки. У немецких карабинов звук резче и суше. Это новоявленные партизаны уже выучили наизусть.

Потом выстрелы утихли.

Прошли невероятно долгие пятнадцать минут.

И тут рвануло так, что даже в километре от снайперской лежки заложило уши. Подпрыгнула, пошатнулась и повалилась сосна, удивительным образом выросшая на самом краю болотины. И на том же месте медленно воспарил черный гриб взрыва.

- Как ядерный… - прошептала Рита.

- Что? Какой? Ядреный? - так же шепотом спросил Валера.

- А? - повернулась она к доктору.

- Какой говорю, взрыв?

- Потом расскажу, как-нибудь… Смотри! Лешка бежит! Один, почему-то…

Вини и впрямь бежал один. На участке с закопанными бутылками тормознул. И аккуратно, чтобы не ступить, случаем, на одну из них, стал перешагивать словно маленький журавленок.

- Да что ж он телиться-то… - ругнулся Валера.

- А дед-то где? - затревожилась Рита. - Он же должен был с ним к нам выйти.

Наконец, Винокуров преодолел «минное поле» и снова огромными скачками понесся к вовсю зазеленевшим уже кустам.

Словно вдогонку ему от места взрыва затрещали выстрелы. Стреляли беспорядочно. Слышно было как лупят - во все стороны, не жалея патронов. И также резко пальба прекратилась.

Наконец Вини добежал до них.

- Ну что? Дед где? - одновременно воскликнули Валера и Ритка.

- Нормально все. Кирьян Василич с Ежом и Юркой остался.

- А там то, чего было? Что немцы? Сколько их?

- Пить есть? Дай глоток - в горле пересохло.

Вини забулькал из фляжки брусничный чай. Когда оторвался, сказал, наконец:

- Это не немцы. Латыши.

- Кто?? - удивился Валера.

- Латыши. Флаг у них… Красно-бело-красный на рукаве.

- Вот уроды, - ругнулась Рита. - Недаром памятник сносили…

- Это эстонцы сносили, - поправил ее Лешка.

- Какая разница? Чухонцы, блин…

- Какой еще памятник? - Валера недоумевающее вертел головой.

- Не отсвечивай своим фингалом. На весь лес видно. Потом объясню, - ответила Рита. - Дальше говори!

- А чего дальше? Они бестолковые в охранение двоих отправили придурков. Те даже карабины с плеча не снимали. Шли, ругались чего-то по-своему друг с другом. Сняли их в два выстрела. Жалко без автоматов были.

- А потом?

- А потом дед даже обшмонать их не дал. Пусть, говорит, лежат. Ну, мы и деру. И на ходу назад стреляем. Потом до Ежины с Юркой добежали. Растяжку по-бырому поставили и ходу. До перешейка. Там они и сидят сейчас.