Мемуары гея - Страница 66

Закончили с лирикой! Последнее время меня часто на нее сносит. Нас просто окружает много людей. На работе, после нее. Вокруг нас крутится эта самая спокойная семейная жизнь. Фитнес-клуб, поездки к бабе Любе. Друзья, Санька. Последний вообще практически живет у нас. Мы так редко бываем одни! И мне так не хватает моего Женьки, которого, так же как и меня, крутит вся эта жизненная карусель.

- Макс! Селедка! - вскрикивает Женька, и мне приходится резко останавливать машину на проселочной дороге.

- Ё-мое!!! Жень. Я чуть не обосрался, - говорю я и разворачиваю машину в обратную сторону, в направлении небольшого местного магазинчика.

- Понаехали, гастарбайтеры, - слышу я ворчание толстой продавщицы в подсобке. У нее, наверное, давно не было секса, и именно поэтому ее все бесят и лезть в бочку с селедкой ей совсем не хочется.

У нее, может, и не было секса, а вот у меня был, и совсем недавно. Женька был таким… м-м-м… таким нежным и ласковым. И таким послушным. М-м-м… Короче наше настроение это обидное «понаехали» и «гастарбайтер» не испортило. Тем более Женька в старом (розовом!!!) свитере, старой полинявшей куртке и дебильной, но хоть не розовой шапочке реально похож на узбека-гастарбайтера. Или таджика, я не очень в них разбираюсь.

Первый день на даче прошел в уборке и готовке. У Женьки принцип: уезжая с дачи или из города, мы должны убраться, чтобы потом не приехать в тот самый срач. Но как только мы приезжаем, он тут же начинает убираться! Вот где у человека логика?

На первые майские праздники, обещался быть Славка. Он же должен был привести к нам Санька. Ида хотела тоже приехать с Моисеичем, но побоялась везти его. Он все еще не окреп после болезни. Вообще он держится молодцом! Даже улыбается и шутит. Но меня расстраивает эта кривая улыбка и его голос, так странно растягивающий слова. Мне больно смотреть на нашего Моисеича. Он сильно похудел и состарился лет на десять. Раньше он мне напоминал героя мультика «Гадкий я». А теперь он больше похож на взъерошенную замерзшую птицу с большим клювом.

- А вот и мы! - хором говорят Санька и Славка, вылезая из такси.

После трудового предпраздничного дня мы с Женькой решили немного расслабиться. Но «немного» не получилось. Поэтому Женька встречает гостей с обмотанной мокрым полотенцем головой, а я - с опухшим лицом и трясущимися руками.

- Здорово! - из машины вылезает… Рыжий. Если забыли, кто это, то напомню: это тот парень из нашего двора, с которым мы играли в футбол. И у него еще имя такое странное - Альберт. Или Адольф. Или Альфред… Короче, Рыжий!

- Жаргал! Можно просто Женя, - Женька протягивает Рыжему руку.

- Альберт! Можно просто Рыжий, - о! все-таки Альберт.

Хотите посплетничать? Короче… Как-то раз, мы со Славкой попали в компанию местных ребят, которых я знал. Ну, и каким-то образом утром дома я проснулся один. Вернее, Славки утром в квартире не оказалось. Пришел он такой очень радостный и явно натраханный. Я долго думал: с кем это мой Славка мог эм… совокупиться, так сказать? Девочек я тут же отмел. А парни там все такие… Короче, я перебрал всех Серег, черного и белого, потом прикинул Славкины шансы с Костиком и тут же это все отмел. Про Рыжего я даже подумать не мог. Он не просто бруташка. Он настоящий рыжий медведь: огромный и серьезный. Но потом, Славка стал частенько оказываться где-то рядом с моим домом, если учесть, что живет он ближе к центру, а мы - на окраине города. Он приходил ко мне ночью и сидел на кухне со счастливой мордой, улыбаясь полочкам и не реагируя на мой искрометный юмор.

- Макс! Иди уже в парилку. Ты долго еще будешь в телефоне зависать? - кричит в открытую дверь Женька. Мы уже успели поесть шашлыков, выпить и уложить разбушевавшегося Санька. Кстати… при Рыжем мы с Женькой абсолютные натуралы.

Я не люблю баню. Вернее, я люблю Женьку в бане. Он такой весь потный… тело блестит… мышцы на плечах перекатываются… м-м-м… Ой! Отвлекся! Короче, в бане мне всегда становится плохо. Но мне ж нужно показать перед Рыжим, что я весь такой натуральный и крепкий мужик! Поэтому я скидываю со своей худой тушки остатки одежды и захожу в парилку.

- А теперь веничком! - радостно улыбается Женька. Его организм уже сэрогировал на мою наготу, поэтому он передвигается по бане, прикрыв срам веником.

- Вы давайте вениками, а я пошел, - говорю я и отклеиваю мокрую от пота жопку от деревянного подпопника с явным намерением уйти.

Не тут-то было! Крепкие руки Рыжего хватают меня за плечи, и я не эстетично падаю грудью на лавку.

- Ноги ему держи! - пыхтит Рыжий.

- Он брыкается. Сука! - сипит Славка, садясь на меня верхом.

- Малыш, не дергайся. Тебе понравится, - радостно бегает около лавки Женька с высоко поднятым членом.

Вот знаете! Я не люблю я русскую баню. Не понимаю я этого кайфа. Лупля вениками для меня - это вообще нечто непонятное. Короче, я вырвался из этого дурдома и ушел делать кукол, потирая красную попу. Вообще, мне всегда казалось, что вениками в бане бьют не совсем по ней. Но может, я и ошибаюсь.

Уже глубоко в ночи, потаскав, как обычно, тазики от Женьки и пару горшков от Саньки, я спокойно сел за работу. Забыл похвастаться: у меня уже сделано четыре куклы. Осталось их немного покрыть лаком и собрать.

Я мирно матерюсь в контакте с другом, крашу очередную детальку куклы, как вдруг…

- Бу-бу-бу… еще! - и ритмичный стук чего-то об стенку.

Они там с Рыжим вообще охуели? Во-первых, Славка и Рыжий у меня до сих пор в голове не складываются ни в какую из поз камасутры. Во-вторых, они спят на НАШЕЙ с Женькой постели. А в-третьих, за стеной спит Санек.

Первой моей мыслью было подойти к двери и постучать им. Но мой друг в телефоне меня остановил, резонно заметив, что это не мое дело. Хотя почему не мое? Кровать моя, да и если Санек проснется, то возиться с ним придется именно мне.

Оргия в нашей комнате, наконец, заканчивается, и я снова принимаюсь за куклу. И тут случается непредвиденное… На полуслове мой телефон вырубается. Я разрядил батарею в ноль, а зарядка в той комнате, где «спят» Славка и Рыжий. Что делать? Конечно, потихоньку идти за зарядником.

Потихоньку не выходит. Проходя по темному коридорчику к двери комнаты, я спотыкаюсь об велик, и он с грохотом и звоном падает на меня. Вернее, не так. Это я с грохотом и звоном падаю на него. Потирая ушибленный бок, я добираюсь до заветной двери и, открывая ее, тактично кашляю. От натужного кашля мой организм, измученный овощами, издает неприличный звук.

- Знаю, кашлять было излишним, - шепотом говорю я сам себе и слышу Славкин смех в подушку и нарочито громкий храп Рыжего.

- Масимка-а-а!!! Маси-и-им!!! Я писить хосю-у-у!

Блин! Началось в колхозе утро! Разбудили-таки Саньку! А время полседьмого, и вряд ли мне удастся уговорить мелкого поспать еще часов шесть, если учесть, что вчера я уложил его пораньше, чтоб не мешался.