Мельин и другие места - Страница 6

Нерг приводил пол в порядок.

— Как управишься, — холодно сказала Лив, — сходишь к магистру Комининусу и скажешь, что всё готово. Он распределит, по каким местам ты разнесёшь и укроешь наши подарки. И скажешь ему ещё, что матричное гнездо попалось с кладкой, я поставлю яйца в инкубатор, только нужен неугасимый огонь. На который моих сил не хватит. Пусть сам его зажигает, раз главный, а я пойду, ванну приму. Надо смыть эту вонь и питательную маску сделать.

Комнинус Страза был не в подземелье, он сидел в одной из башен замка, превращенной в кабинет. Всю северную стену кабинета магистра занимала карта мельинских земель.

Кроме мастера в башне был ещё и Угус.

Когда Нерг зашёл, чтобы передать слова Лив, маги совещались.

— Вы меня извините, мастер, — угрюмо говорил Угус, — но я не пойму, к чему такие выкрутасы и почему нельзя по-простому: подложный вексель вручил, деньги по нему взял и исчез.

— Скорее-быстрее, тяп-ляп, — кивнул согласно старый магистр. — Неужели нет даже желания сделать всё чисто и аккуратно? Нам такие грязные операции не нужны.

— Но тогда как, мастер? — развел руками Угус. — Убейте, не понимаю.

— Мы сыграем изящнее, — объяснил добродушно Комнинус Страза. — У гномов узы родства священны, в том числе и долги усопших родственников. Поэтому ты делаешь долговое обязательство от имени уважаемого Серториуса, о котором мы только что рассуждали. Его долговая расписка — солидный документ.

— Но ведь он же не усопший родственник, мастер? — с недоумением переспросил Угус. — Накостыляют нам по шее, как пить дать.

— Никто не знает, что нас ждёт, — философски отозвался магистр. — Сегодня мы живы, а завтра?

Угус прихлопнул рот ладонью, удерживая возглас.

— Угу, закивал он головой. — Понял, теперь понял.

— Нет, мы желаем долгих лет здравствования почтенному Серториусу, — улыбнулся старый маг, — но дороги сейчас так опасны, а города полны заразы. Не так давно в Хвалине судачили, что появилась новая простуда — человека поваляется в горячке, да выкарабкается, лишь чирьями отделается, а гномов эта болезнь косит… Мир тем и прекрасен, что непредсказуем.

— Магистр, я дурак! — восхитился Угус.

— Совершенно несомненно, — подтвердил Комнинус Страза. — Но почерк у тебя изумительный. Так что ты хочешь мне сказать, мальчик мой? — обратился он ласково к Нергу.

— Лив говорит, всё готово, — выдохнул Нерг. — Только нужен огонь.

— Замечательно. Я сейчас этим займусь. А ты, дитя мое, иди, упаковывай вещи.

— Зачем, мастер? — изумился Нерг.

— Здесь останутся Кутул, Гарам и Флавиз, — объяснил Комнинус Страза. — У них еще есть дела. С вислюгами Солей справилась, гнезда Лив зарядила. С Угусом мы сегодня сделаем всё необходимое — и нам пора перебираться на юг, подальше от Друнга. Мы должны заявить о себе, о своей Чародейной Лиге где-нибудь на окраине Ойкумены. И прийти в Империю лишь тогда, когда без нас справиться не смогут. Основы мы заложили, а текущую работу отлично сделают наш искуссник Кутул, проныра Флавиз и силач Гарам. Угус, кстати, а где сейчас Флавиз?

— Пошёл на кладбище с лопатой, — отозвался Угус, не поднимая головы, старательно копируя угловатые гномьи письмена со старой долговой пластины на кусок тончайшего полупрозрачного пергамена. — Сейчас костей нагребёт, провлокой разживётся — и начнёт костяных гончих мастерить. Если трезвым, конечно, будет.

— Иди, мой мальчик, собирайся, — велел Комнинус Нергу. — А мы закончим дело с почтенным гномом.

Он повернулся к карте — и на ней загорелся, замерцал крохотный огонёк, двигающийся от Острага в сторону Мельина.

— В следующую среду удобнее всего… — заметил Комнинус Страза Угусу и прищёлкнул пальцами.

Повинуясь легкому движению магистра, переломилась с громким треском рукоять метлы, стоявшей у камина.

— Болезнь надежнее, — отозвался Угус.

— Кто спорит, — улыбнулся магистр. — Хвалин на карантине, но карантин, увы, ввели слишком поздно. А на юге сейчас тепло и никакх дождей. И у нас будет долгий, приятный и заслуженный отдых. Если ты, конечно, сделаешь хорошую долговую.

— Обижете, мастер! — возмутился Угус. — Мои документы лучше настоящих!

— Так, значит, зимние сапоги не нужны? — уточнил Нерг.

— В ближайший год — нет, — весело отозвался Комининус Страза.

Прошли дни, потом месяцы.

«Друнг полон нечисти…» — поползли вскоре шепотки по Империи.

И было отчего зашептаться…

Зима в том году выдалась на удивление снежной. Белой пеленой были укутаны поля, в белые тропы превратились дороги.

И кровавыми росчерками легли на них следы…

Оборотни стали неотвязным бедствием деревень. Раза в два крупнее обычного волка, лунными ночами они приходили за жертвами. Снег почти не скрипел под громадными лапами. Если на пути вставал засов либо задвижка — в зыбком лунном свете было видно, только видеть было некому, как на глазах менялась когтистая лапа, подушечки удлинялись, превращались в подобие гибких пальцев, тихо убирающих засов, — и полу-зверь, полу-человек проникал в жилище, люто и яростно убивая там спящих.

А потом уходил, — и цепочка следов тянулась туда, где золотились, неподвластные зиме, чащобы Дадрроунтгота.

Одна деревня, вторая: Дальше — больше. Уже и на городских окраинах, в пригородах, вынесенных за крепостные стены, начали появляться громадные волки.

Ни стрелы с серебряными наконечниками, ни колья не причиняли вреда этим тварям.

Попытки доморощенных чародеев остановить их ничего не приносили. Наоборот, было замечено, что именно волшебников-то оборотни и жрут охотнее всего.

И, словно насмехаясь над обезумевшими людьми, каждый раз ясные и чёткие следы начинались на границе зимы и осеннего Друнга — и исчезали там же.

Ближе к весне оживились кровохлюбки и вислюги. Привычные средства защиты от них не действовали, они снимали дань с уже обескровленных оборотнями деревень — и опять, кто не ленился, мог прикинуть, что чем ближе к чародейскому лесу, тем больше этих тварей, тем они злее и ненасытнее.

Словно мало было разгулявшейся нечисти, вдобавок к этому не стало покоя и на погостах.

Чуть растаяла земля, перестала быть каменной, — словно кто выталкивать стал покойников, вытеснять их на белый свет. А уши-то, уши-то у тех мертвецов, у кого они ещё не отпали, — острые стали, словно не люди там похоронены, а дану богомерзкие. Видали и костных гончих.

Зашептались в деревнях и городах нехорошо… А потом и в голос заговорили. И говорил-то народ про одно…

В такие окаянные времена и лёг бы да помер, — и то страшно, коли уж на погосте покоя нет.

Люди кинулись в храмы Спасителя, моля оборонить от Нечисти и Нежити, да только…

Нет, слуги спасителевы, молитвой вооружась, шли и на оборотней, и на живых мертвецов — да только толку от них было ничуть не больше, чем от магов местных. Только гибли зря, без пользы обществу.

А имперские чиновники налоги собирать были горазды — это да. И указы писать.

Только кошмарники да ногохвосты неграмотны все, как один, и что про них указы писаны, не ведают.

И остался род людской без заступников.

Пропала вера у простых людей в справедливость. Ведь и дураку ясно, неспроста это… Отсюда новости, оттуда — и всё на Друнг сходится…

Ладно бы одно, два — но столько… Неспроста…

Только высшей власти плевать — она с бывшими врагами давно спелась, любому понятно было, что куплено всё наверху, поганым золотом чародейского леса людские страданья оплачены.

Потому что только Дану прямая корысть это делать и есть — очень они людей за Берег Черепов любят, просто обожают. И про то, что славный Мельин, столица имперская на месте их города возведен тоже не забыли.

Нелюдь — она же коварная, хоть то орк, хоть то эльф, а про гномов и вообще речи нет.

Вот и придумали те же Дану, как мирным договором Империи глаза отвести, а самим, под шумок, изводить деревню за деревней, хутор за хутором, город за городом…