Мелани (СИ) - Страница 2

Сейчас очередь обживать замок мудрецов перешла к семье Ловкинс, славящейся тем, что уже четыре её поколения двигали вперёд науку без единого несчастного случая. Однако, эти люди больше не владели сооружением - более того, история семьи прервалась именно этим фактом. Незаметно для крулльцев место сбора учёных перешло в чужие руки. Высокая, седовласая женщина подошла к окну замка. Он представлял собой величественное строение из грубого серого камня с многочисленными шпилями, высокими окнами и массивными дубовыми воротами, а худощавая женщина настолько резко контрастировала с ним, что трудно было представить её его единственной хозяйкой. Тем не менее, она владела и этой грандиозной постройкой, и всеми окрестными землями от столицы до горного хребта.

Женщина появилась внезапно, выйдя из одного из зеркал замка прямо на глазах предыдущих его хозяев. Об этом успел рассказать их младший сын, но больше о той семье никто ничего не слышал. Никаких следов Ловкинсов найти не смогли - по правде говоря, услышав историю последнего представителя семьи, никто и не стремился их поискать. До сих пор по Круллу ходил рассказ, что едва ли не самых видных исследователей собственноручно сгубил замок. Новая владелица спорной недвижимости не спешила его опровергать - напротив, она добавила парочку подробностей про солдат, поспешивших на помощь хозяевам. Правда, на самом интересном месте её покинуло вдохновение, и судьбу служивых никто так и не узнал, но дело обошлось и так: гарнизон поразмыслил и признал её хозяйкой и чуть ли не доктором наук заочно.

Голубые глаза женщины сверкнули - она увидела в небе чёрную точку, которая быстро приближалась.

- А вот и ты, - довольно произнесла она, - что ж, сестрица больше тебя не увидит.

Она остановила взгляд на приближающемся объекте и сосредоточилась.

***

Мелани и Джорджио были самой красивой парой во всём Крулле. Владелица ущелья гордилась ими, словно собственными детьми, и собиралась поженить уже в этом месяце. Джорджио Кьяссо был высок, мускулист и широк в плечах. Подобно всей местной аристократии, он носил тонкие завитые усики и прилизанные к черепу волосы, каштановый цвет которых выдавал в нём примесь не местной крови. Кроме того, для уроженца Крулла он был чересчур курносым, но в остальном выглядел как типичный южанин: загорелая кожа, зелёные глаза, ярко выраженные скулы. Одной своей монументальностью он производил на всех впечатление как минимум молодого графа, поэтому никто особо не интересовался чистотой его рода.

Что же до Мелани Уэзерс, то она выглядела явной северянкой, невзирая на попытки перенять местную культуру. Тёмно-русые волосы, голубые глаза, круглое лицо и белая кожа лишь с лёгким загаром буквально кричали на весь район: "Я не отсюда, а откуда именно, вам знать не нужно - всё равно вы понятия не имеете, где находятся эти дебри". Из одежды она носила на людях лишь сандалии, состоящие из пары ремешков и подошвы, да лёгкое белое кружевное платьице до колена, с открытыми плечами - в Крулле даже такая одежда порой избыточна, но ходить совсем уж без неё испокон веков не дают правила приличия. Благодаря этому платьицу Мелани выглядела очень хрупкой, но создавалось смутное впечатление, что она не снимала его даже на ночь.

Контраст между молодыми людьми был виден невооружённым глазом, но именно он притягивал к ним взгляды крулльцев. Местные старушки умилялись, едва завидев их, романтично настроенные барышни вздыхали и падали в обморок, трубадуры наперебой сочиняли про них лирические баллады, которые распевали по ночам под окнами тех самых барышень, едва успевших прийти в себя. Такое обилие красоты и лирики пагубно сказывалось на здоровье последних: они вновь начинали вздыхать и валились с ног, как подкошенные. Перепуганные певцы оставляли в покое одних болезненных дам и перемещались под окна других, но там их ждала та же история. Так они по очереди окучивали окна незамужних красавиц, периодически повторяясь и сталкиваясь, пока местный врач не вышел из себя и не посоветовал незадачливым женихам сначала просить руки избранниц, а уже потом распевать свои баллады. Эффект поразил воображение: в течение полугода неженатых трубадуров осталось только трое, а незамужних красавиц не осталось вообще. Естественно, это случилось благодаря жизненному опыту участкового терапевта и балладам про Мелани и Джорджио.

Единственным заметным недостатком этой пары была неопрятность Джорджио: он мог запросто явиться на приём в рабочей одежде или не мыть руки по паре дней. Будучи перфекционисткой, хозяйка здешних мест решила исправить дело и за пару крулльских долларов наняла столичного работягу нарисовать плакат о пользе гигиены и повесить его перед комнатой неаккуратного парня.

Согласился первый же исполнитель, в обычной жизни работавший, само собой, слесарем. Если бы хозяйка догадалась пригласить хоть самого завалящего, но художника, результат мог бы быть совсем другим, однако тут получился подлинный шедевр: в центре пергаментного листа красовалась некая зубастая амёба, от неё во всех направлениях разбегались анорексичные человечки, а сверху лошадиными буквами было написано: "Опасайтесь микробу!"

Поначалу плакат не возымел действия, но впечатление произвёл оглушительное: горничная, проходя по коридору с обедом для Джорджио, чуть на себя его не вытряхнула от смеха. Потом около плаката собрались чуть ли не все жители района, обсуждая, кто же все эти ипохондрики и кто такая микроба. Сам же виновник этих событий перед своей комнатой тоже покатывался от хохота и всякий раз врезался в чью-то статую, пока не сообразил: лучше уж сделать над собой усилие и начать мыть руки, чем погибнуть со смеху в столкновениях с несчастным изваянием.

Мелани же, напротив, была жуткой аккуратисткой - в её доме всё было в порядке и лежало на своих местах. Даже горничные и дворецкий удивлялись: мол, а мы-то на что? Тем не менее, они втайне признавались себе, что терпения на такую тщательную раскладку вещей им точно не хватило бы. Вот в доме молодого Кьяссо всё просто - горничные набросали всего в кучу и целый день ходят довольные, а хозяин потом и сам не разберёт, как это раньше лежало, да и было ли у него вообще.

Единственными, кто не поддавался панике и не разглядывал с завистью дом Джорджио, были садовники. До сада у Мелани не доходили руки, да и не к лицу ей было в лёгком платьице газоны косить и кусты подстригать. И вообще, настолько ярая поборница чистоты утомилась бы мыть руки после садовых работ - в народе даже шептались, что один из ипохондриков с плаката в доме Джорджио явно срисован с неё. Правда это или нет, но все они были изображены одинаково талантливо - палка-туловище, четыре палки рук и ног, круглое лицо, не менее круглый рот (застывший, конечно же, в вопле ужаса) и такие же глаза. Вместо волос было что-то непонятное - не то пакля, не то солома. Друг от друга их было не отличить, а значит, срисованы с Мелани были все.

Одним словом, садовники чувствовали себя вольготно. Не волновалась по пустякам и Рикелла Эррио - подруга хозяйки дома, высокая темноволосая и темноглазая девушка болезненного вида. Она была вынуждена продать своё жилище по причинам разной степени мрачности - от регулярных разбойничьих набегов до пытавшейся отравить её злой родни - и поселиться в особняке семьи Уэзерс. За кадром, правда, как всегда, осталась самая интересная вещь: кому и, главное, как Рикелла ухитрилась продать столь ненадёжную недвижимость. У всех было стойкое убеждение, что она сильно приукрашивает события, тем более, что в Крулле отродясь не было разбойников, но хитроумная девушка всякий раз утверждала, что дом её был именно продан. Она скрашивала скуку хозяйки дома, но с аккуратностью у неё тоже было не всё в порядке. Как-то раз она решила подшутить над излишне педантичной Мелани и спрятала её любимые домашние тапочки в чулан, будучи в полной уверенности, что она не решится там их искать. Итог оказался печальным: Мелани методично перерыла оба этажа дома, перетряхнула кухонную посуду, бельё и полотенца, перебрала запасы продуктов и направилась прямиком в чулан. Там она нашла искомое, но на этом не остановилась - всё содержимое этой тайной комнаты было извлечено и подвергнуто анализу. Дворецкий долго удивлялся, как хрупкая Мелани в одиночку смогла перетаскать три вязанки дров для камина, из особняка Джорджио прибежали горничные и, ведомые местной коллегой, с красными лицами принялись отбирать у хозяйки дома пять пачек любовных писем, а садовники прибежали спасать инвентарь. В конечном счёте Рикеллу хором попросили больше так не шутить, а на дверь чулана повесили амбарный замок. Тапочки, конечно, нашлись, но осадок остался надолго.