Меланхолия - Страница 28

Месяц спустя после обеда с Митчеллом в ямайском ресторане я наконец услышала голос Язаки: «Это Язаки, четверг, четыре часа дня. Я буду у стойки люкскласса «Мексикана» в аэропорту Кеннеди. Приходите, если будет желание… Я думаю уехать недели на две, но, возможно, поездка затянется…» На следующий день, едва войдя в контору, я попросила у Митчелла отпуск. У него не нашлось повода для отказа, тем более что он сам советовал мне отдохнуть. Он сказал «о'кей», а потом добавил, что я впервые отколола такой номер. В его улыбке чувствовалась грусть. Думаю, он заметил, как вокруг меня вьется тень Язаки.

Чтобы собраться в дорогу, мне потребовалось два дня. С купальником и нижним бельем возникла проблема: сначала мы должны были прилететь в Канкун, и купальник был необходим. Я то и дело твердила себе, что возьму купальник, в котором ходила в бассейн, и нечего мучиться по этому поводу. То же и с нижним бельем. Ведь Язаки ничего не говорил, что мы будем спать в одной комнате, а даже если бы он и предложил это, я бы отказалась. Поэтому, думала я, сойдет и обычное белье. Вот вроде бы и все, но мне постоянно лезли в голову сравнения с Кейко, Рейко и прочими женщинами, с которыми Язаки общался в прошлом. Первые две были его любовницами. Они были танцовщицы, актрисы. Поэтому не могло быть и речи, чтобы я сделала что-нибудь так же, как они. В этом я была убеждена, причем настолько, что начала чувствовать отвращение. Какое мне следовало взять — черное или белое, более приличное? Я то собирала, то вновь разбирала дорожную сумку и несколько раз даже хотела отказаться от поездки. Потом задала себе несколько вопросов. Наверно, первый раз в жизни я спрашивала себя так строго:

Ты хочешь поехать вместе с Язаки?

— Да.

Ты хочешь переспать с ним?

— Да.

Секс — твоя единственная цель? — Нет.

Главная причина, почему ты едешь? Усталость, — ответил голос внутри меня. — Усталость, которая неумолимо давит.

Я влюбилась именно в эту усталость, что показал мне Язаки. В конце концов я взяла с собой купальник «Спидо» и несколько комплектов простого белья от Кельвина Кляйна.

В день вылета я решила взять такси только до «Гранд-Сент-рал», а оттуда до аэропорта доехать автобусом. И только я собралась последний раз проверить содержимое моей сумки, как зазвонил телефон. Выяснилось, звонил шофер лимузина, который прислал за мной Язаки. Только я вышла на улицу, навьюченная сумками — одна, матерчатая, болталась у меня на шее, вторая, тирольская, кожаная, — в руке, как увидела стоящий поодаль необъятных размеров лимузин цвета металлик. Шофер оказался коренастым человечком, кажется итальянцем, в красном галстуке-бабочке. Он открыл дверцу, и пока я пробиралась в салон, у меня возникло впечатление, будто я нахожусь внутри гигантского серого фаллоса.

Перед тем как отправиться к ацтекским руинам, предлагаю провести несколько дней в Канкуне. Этим летом обещают страшную жару, а в таком случае нет ничего лучше комфортабельного курорта, чтобы слегка акклиматизироваться.

Язаки коротко подстригся. Он был одет в легкие муслиновые брюки, голубую тенниску и черную летнюю куртку. На ногах — удобные мягкие туфли. На левой руке покачивался атташе-кейс с позолоченной эмблемой «Хэллибертон». Я поблагодарила его за присланный лимузин.

Прошу вас, это сущая безделица, — пробормотал он, словно застенчивый ребенок.

Он усадил меня на диванчик рядом с окошечком регистрации багажа и предложил подождать немного. Затем он подошел к очень приветливой служащейполукровке и заговорил с ней по-испански. Облокотившись на стойку, он протянул ей билеты и попросил места для некурящих. Потом зарегистрировал наш багаж, ввернул носильщику чаевые и взял протянутые служащей какие-то купоны. Его движения были очень естественными, тем более что он выполнял эти формальности сотни раз.

В холле аэровокзала и в очередях у стоек регистрации багажа толпился народ. Это были небогатые американские туристы и возвращавшиеся домой мексиканцы. Регистрация на рейс до Мехико и Канкуна производилась у трех стоек. У мексиканцев оказалось невообразимое количество багажа, причем никаких корзин или дорожных сумок. Их имущество было упаковано в объемистые картонные коробки, которые постоянно падали с тележек и разрывались, и обильное содержимое разлеталось по полу. Однако очереди не увеличивались, и служащие аэропорта орали: «В очередь, в очередь, соблюдайте, пожалуйста, очередь! Не забывайте регистрировать весь свой багаж!» Американцы безуспешно жаловались, почему не предусмотрены резервные стойки регистрации для вылетающих в Канкун. Повсюду раздавался плач и крик мексиканских детишек, обрывки испанской речи сливались в какой-то одуряющий гул.

Язаки пил «Кровавую Мэри» в салоне для пассажиров люкс-класса самолета компании «Мексикана». Я взяла себе кофе. Зал был громадный, но людей в нем можно было пересчитать по пальцам. Всего было шесть пассажиров, все в костюмах — деловые люди, либо прилипшие к своим телефонам, либо щелкавшие по клавиатуре ноутбуков. Язаки, заполняя свою иммиграционную карту, неожиданно заметил:

Никогда еще так не путешествовал.

Как так? — Никогда я еще не ожидал взлета в салоне люкс-класса. В смысле, что во всех остальных самолетах очень узкие кресла.

Он сдобрил свой коктейль изрядной порцией черного перца. Покончив с картой, он показал мне ярлык, предназначенный для мексиканской таможни. Проход через мексиканскую таможню очень сложен, пояснил он:

Видите рисунок на этой карте? Тут две лампочки у каждого поста, красная и зеленая, а ниже есть кнопка. Те, кто хочет пересечь мексиканскую границу, должны нажать на эту кнопку. Загорится одна из двух ламп. Случайно. Если это будет зеленая — вы проходите свободно. Если красная, вам основательно распатронят все ваши сумки. Обе лампы достаточно большие. — Язаки показал мне свою ладонь и продолжил: — Лампы круглые, вот такой величины. На зеленой есть надпись: «Проходите». Она появляется, когда загорается лампочка. В общем, красная лампа загорается один раз из пяти. Мексиканцы проходят через резервный проход. Частота, с которой эти лампочки загораются, имеет большое значение. Проклятая система! В каком-то роде игра вслепую.

Это в духе латинян, — сказала я, засмеявшись.

Я хотел бы попросить у вас одолжения. Вероятность, что красная лампа в проходе для туристов загорится два раза подряд, практически равна нулю. Когда мы будем проходить через таможню, нам лучше всего оставаться в одном ряду, чтобы нажать кнопку друг за другом. Если передо мной загорится красный свет, я хочу, чтобы вы взяли себе эту коробочку. Будет очень прискорбно, если мексиканский таможенник заинтересуется ее содержимым.

Я согласилась, хотя знала наверняка, что там находится наркота. За минуту до этого я наивно полагала, что Язаки попросил меня сопровождать его единственно в целях создания образа семейной пары, чтобы не привлекать внимания таможенников. Но мгновение спустя я сказала сама себе, что теперь, после всего, это уже не имеет никакого значения.

Вы всегда берете с собой в путешествия кокаин? — пошутила я.

У Язаки изменился даже цвет лица. Я невольно подумала, что он сейчас, чего доброго, и разорется. Но он совладал с собой и заговорил спокойно:

Вы шутите, я полагаю. Никогда так больше не говорите. Вы, может, считаете меня трусоватым, но советую вам довольствоваться тем, что знаете обо мне. Вы поняли? Я кивнула в знак согласия. Язаки одним глотком прикончил «Кровавую Мэри» и заказал еще у девушки в униформе.

Я знаю, что любой человек может попасть, даже не отдавая себе в этом отчета, в неприятное положение. С двадцати лет я езжу по странам «третьего мира» и по Восточной Европе. Вы ведь неглупая девочка, у вас ведь нет предрассудков во многих отношениях, но вы ведь не знаете, что в Латинской Америке можно совершенно неожиданно попасть в неприятное положение. И тогда прощай, свобода! Могут убить. Вы, кажется, произнесли слово «кокаин», если я не ошибаюсь. А кто вам сказал, что здесь, в салоне люкс-класса, не сидит инспектор по наркоконтролю? Ребята, отслеживающие курьеров, очень чутки на ухо, и они понимают слово «наркота» абсолютно на всех языках мира. А откуда вы знаете, что вон та стюардесса, что несет выпивку, не из их же компании? Маловероятно, чтобы эта юная метиска понимала пояпонски, но в Южной Америке очень серьезно относятся к стукачам. Стукачи! Посмотрите на нее, в ее жилах течет индейская кровь. У нее есть брат, и этот брат участвует в антиправительственной партизанской войне. Недавно его арестовали, его ежедневно пытали, может быть, его приговорили к расстрелу, а сестре передали, что в обмен на кое-какую информацию исполнение приговора можно отложить. И вот эти люди стучат… Вот мужчина азиатской внешности, который в посадочном талоне числится за креслом «3D». Он ведет переговоры по поводу совершения террористического акта в салоне люкс-класса. И достаточно одного такого звоночка, чтобы попасть в очень досадную ситуацию, даже не успев осознать, что, собственно, произошло. Вы меня понимаете? Да, конечно.