Механика Небесных Врат - Страница 8

Взглянув в темное небо, что и не думало светлеть, Ланье надвинул цилиндр на самые глаза и решительно свернул в переулок. Теперь ему хотелось как можно скорее добраться до постели – пусть и не столь уютной, как в родном доме, но не менее желанной.

Шагая по узкому проулку, Ланье с сожалением думал, что на ужин, а вернее на ранний завтрак, рассчитывать не стоит. Прислуга давно спит, и, конечно, никто не будет вскакивать среди ночи, чтобы ублажить одного из постояльцев. Это, к удивлению Ридуса, немного его расстроило. Он ощущал жуткий голод и никак не мог вспомнить, когда он ел настоящий горячий обед из трех блюд. Одно хорошо – ночной привратник давно привык к поздним визитам молодого магистра и без вопросов откроет перед ним дверь. К научным изысканиям Ланье в пансионе относились с большим уважением и, как иногда казалось самому Ридусу, порой хвастались соседям, что у них квартирует самый настоящий магистр.

Ланье сглотнул набежавшую слюну и позволил себе понадеяться, что у ночного привратника найдется кусок пирога или хотя бы хлеба, которым он сможет поделиться с оголодавшим ночным странником. А завтра с утра магистр угостит привратника настоящим завтраком. Или оставит для него что-нибудь из обеденных блюд.

Разыгравшееся воображение подкинуло магистру соблазнительную картину – кусок холодного пирога с рубленым мясом. Огромный такой кусок, да еще и кувшин морса. Мысли о вине Ридус решительно отверг – после того загула, оставившего в памяти неприятные воспоминания, он старался не прикасаться к спиртному. Его запах напоминал о похоронах отца и о своем безобразном поведении.

Усилием воли вернувшись к мыслям о пироге, магистр ускорил шаг. Выскользнув из узкого прохода между глухих стен домов, он очутился в большом дворе между тремя домами. Здесь было темно, окна, выходящие во внутренний двор, не горели, а фонари для этих закоулков оставались непозволительной роскошью. И все же отблески света позволили Ридусу сориентироваться, и он поторопился к черному провалу следующего переулка, что виднелся на другой стороне двора.

Сжав зубы, он решительно зашагал вперед, стараясь не обращать внимания на плеск воды под ногами. Легкие и тонкие городские сапожки давно промокли насквозь, и теперь было поздно беспокоиться о сухости ног. Придерживая левой рукой распахнувшийся на груди плащ, Ридус быстрым шагом пересек двор, так ни разу и не опершись на свою тяжелую трость. И только когда черный проем переулка вырос перед ним, он замедлил шаг. Ступать в это черное пятно, где не было ни малейшего намека на освещение, было немного жутковато. Ланье чуть замешкался, ощутив внезапный приступ страха, но потом, укорив себя за иррациональность поведения, недостойную современного магистра, сделал шаг вперед. И тут же отшатнулся.

В темноте переулка, прямо перед ним, вспыхнула крохотная искорка, вспоров темноту не хуже острого ножа. Она повисла в самой середине тьмы и осветила каменные стены. И темную фигуру, что стояла за искоркой.

– Кто здесь? – воскликнул Ланье, отступая на шаг.

Фигура чуть шевельнулась, и магистр увидел, что голубая искорка горит на кончике маленького жезла, что сжимала в руке таинственная фигура. Кровь бросилась Ридусу в голову, – он сразу узнал это магическое оружие и понял, что никаких шуток с ножами и благородными грабителями подворотен тут не будет. Никто не будет ему угрожать, никто не будет уговаривать, просто это один из тех случаев, когда не остается никаких свидетелей…

Искорка вспыхнула ярче, и Ланье вскинул трость. В последнюю секунду он успел перехватить ее как надо и повернуть большим пальцем кольцо. Голубая искорка в темноте вспыхнула ослепительным светом, и с кончика жезла сорвалась стремительная и смертоносная молния. С треском она в долю секунды протянулась к фигуре магистра, собираясь прожечь насквозь хрупкую человеческую плоть. Но наткнулась на железный полый стержень и, не в силах противиться такому приглашению, скользнула по нему.

Когда молния ударила в трость, Ланье вздрогнул, а пальцы, сжимавшие каучуковую накладку, свело судорогой. Молния с треском прошлась по проводнику в концентратор, и тусклый набалдашник трости вспыхнул призрачно-голубым светом. Запахло паленым деревом, – оболочка трости немного подгорела, но Ридусу было на это плевать, он знал, что как только маг-неудачник опомнится от изумления, он снова пустит в ход свой смертоносный жезл. Магистр сделал шаг вперед и ткнул тростью в сторону застывшей в темноте фигуры – словно фехтовальщик, делающий выпад. Одновременно он повернул большим пальцем кольцо, замыкая разорванный ряд графических символов и раскрывая концентратор.

Накопленный заряд вырвался из трости с ужасающим грохотом. Уже белая, словно раскаленный металл, молния, сорвалась с кончика трости и, на секунду озарив темный переулок, ударила прямо в грудь темной фигуре.

Негодяй не успел даже вскрикнуть – удар швырнул его в темноту, и тело беспомощно заплескалось в ручьях дождевой воды. Ланье, не мешкая, подбежал к нему, занося трость для удара. Но его не понадобилось, – тело неудавшегося убийцы сотрясали предсмертные судороги. Ридус наклонился над телом, пытаясь хоть что-то разобрать в темноте, и тут же сморщил нос. Пахло горелым мясом и мочой. Выпрямившись, Ридус прикрыл левой рукой лицо. Потом опустил трость, уперся ею в тело, пошевелил. Нет, мертв бесповоротно. Магистр попытался тростью распахнуть куртку на груди убийцы, но так ничего и не достиг, – тот был плотно закутан в плащ. Обернувшись, Ридус попытался рассмотреть в темноте, куда упал жезл, – тот мог многое рассказать о своем владельце. Но магическая штуковина словно в воду канула. Впрочем, Ланье уже успел заметить, что жезл был плевеньким, видимо с одним-единственным зарядом, из тех, что контрабандой привозили из Малефикума. Да и сам субъект, судя по тряпью, в которое он был одет, был дешевкой. Одним из заезжих, наверное, дуралеев, пытавшихся разбогатеть за малый срок в большом городе. О том, что большой город переваривает таких умников с потрохами, иначе так долго бы не выстоял, эти дуралеи обычно не думают.

Ланье еще раз пихнул мертвое тело тростью, потом легко переступил через него, поднял воротник и быстро зашагал в темноту. Это была уже вторая попытка нападения на него за неполный год, и окончилась она точно так же, как первая. Ридус Ланье, магистр, выросший на этих грязных улицах, умел постоять за себя.

Теперь он шел быстро, внимательно поглядывая по сторонам. Сон как рукой сняло, кровь бежала по жилам, отдаваясь в висках барабанной дробью. Хотелось жить. Бежать. Действовать. И Ридус был уверен, как только он доберется до проклятого пансиона, он перевернет его вверх дном, поднимет на уши весь персонал и всех соседей, но все-таки получит свой кусок клятого пирога.

Под сапогами хлюпала вода, но Верден не обращал на нее внимания. Он бежал по ночному городу, уже не скрываясь, не прячась, и не думая о маскировке. Там, впереди, реял образ жертвы, манивший его к себе, как огонь манит мотылька.

Альдер никогда не бывал в этой части города и после пары поворотов просто заблудился в лабиринте темных переулков. В кромешной темноте он метался от стены к стене, пытаясь найти проход. Темнота, вязкая и мокрая, противно липла к лицу. Свернув в небольшой проулок, маг понял, что он ведет его вперед, к намеченной цели, и побежал. И так же внезапно остановился, едва не влетев в каменную стену. Бормоча ругательства, Верден развернулся, выбежал из тупика и двинулся дальше вдоль глухой каменной стены дома, едва касаясь ее кончиками пальцев. И не ошибся – вскоре рука повисла в пустоте, и маг нырнул в очередной переулок.

Здесь тоже было темно, хоть глаз выколи, и теперь Альдер не бежал – шел быстрым шагом, выставив вперед руку, чтобы случайно не разбить голову о низкую притолоку. Переулок все тянулся и тянулся. Постепенно он стал уходить в сторону, и маг снова выругался – теперь он удалялся от отпечатка ауры, что звал его из темноты. Он был уже рядом, всего сотня метров, не больше. Но между охотником и целью была непреодолимая стена каменного лабиринта.