Медвежонок (СИ) - Страница 46

— То, что происходит на нулевом курсе, остаётся на нулевом курсе, — Лиара даже покраснела. — До инициации никто не имеет права указывать ребёнку, что ему делать. Нет, конечно, нельзя заводить детей, но всё остальное не запрещено. Когда мы предстанем перед тотемом, то всё останется позади. Нас очистят.

— Мы тоже останемся позади? — слова Лиары мне не нравились. За месяц я слишком привык к тому, что она постоянно рядом.

— Это неизбежно, — тяжело вздохнула Лиара. — Если мы оба поступим на первый курс Миракса, то будем обязаны избегать отношений. У инициированного человека появляются обязательства перед семьёй. Не мне тебе говорить, что означает семья.

— Так может, лучше сейчас всё прекратить? Пока это не зашло слишком далеко? — слова давались мне с трудом, но я все же должен был их произнести. Лиара резко развернула меня к себе и прорычала, переходя на зловещий шёпот:

— Никто! Ты слышишь меня, Лег, никто не заставит меня отказаться от тебя прямо сейчас! У меня осталось пять месяцев свободы и впервые за почти шестнадцать лет я чувствую себя счастливой! Мне не приходится притворятся, не приходится лебезить, показывать себя такой, какой я не являюсь. Рядом с тобой я могу дурачиться, плакать, веселиться, грустить. Быть естественной! Быть самой собой! Не отбирай это, пожалуйста. Не сейчас.

Финал фразы оказался смазан — на глазах девушки появились предательские слёзы.

— Не отберу! — я прижал золотоволосую красавицу к груди, ощутив, как внутри меня разливается приятное тепло. Верховный маг Ишар-Мор впервые за восемь перерождений ощутил, что такое любовь. И тотем меня раздери — мне это чувство нравилось!

Подготовка к походу во дворец проходила по знакомому сценарию. Вначале нас умыли, побрили, причесали, выдали свежую одежду, причём такого качества, что даже у меня слюнки потекли. Один плащ чего стоил! Из брони разрешалось надевать только декоративный наплечник с клановым символом. Его мне лишь показали, но вручить обещали вне стен Миракса. Когда пришли трое лекарей, чтобы проверить внутренности на предмет лишних колюще-режущих предметов, я поднял бунт. Пришлось даже куратора, а в последствие и ректора вызывать, чтобы утихомирить одного ретивого студента. Когда-то я сам себе обещал, что больше никогда не допущу унизительной процедуры и даже ради того, чтобы попасть во дворец, не собирался переступать через свои принципы.

Каким образом всё урегулировалось, я не знаю. Меня несколько раз проверяли лекари, ректор, даже Эйро явился и поводил каким-то прибором, после чего все сдались. Но только со мной. Хаду повезло не так сильно — это проверили по полной программе. Однако темнокожий отнёсся к процедуре с пониманием — он знал, для чего она нужна. Вот что значит императорская кровь.

— Выглядишь суперски, — прошептала Лиара, оценив мой новый вид. — Обязательно оставь себе плащ — он делает тебя необычайно мужественным.

Нужно было как-то ответить, но я не мог. У меня вообще язык отсох, когда я увидел Лиару во всей красе. Здесь, в Академии, все как-то привыкли считать её одной из обычных нулевых, бегающей в удобном спортивном костюме или строгой учебной форме. Такая же, как и остальные. Но сейчас, когда она одела облегающее платье, привела волосы в порядок и повесила несколько украшений, выгодно подчёркивающих голубые глаза, до студентов неожиданно дошло, какой красивой является девушка.

— Судя по твоим глазам, я тоже ничего так, — улыбнулась девушка и предложила мне руку. Тело отреагировало само — я взял Лиару под руку и повёл к главному входу. Там нас уже поджидали. Стоило выйти за территорию Миракса, как к нам подошли несколько императорских гвардейцев и тот неприятный придворный, что не понравился мне с нашей первой встречи. Выхолощенный, вылизанный, сияющий чистотой, величием и презрением ко всему миру. Хотя должен признать — сейчас взгляд показался мне более человечным. Оценивающим, что ли? Но точно не презрительным.

— Господа, ваши наплечники, — произнёс придворный и самолично нацепил на всю четвёрку декоративные доспехи.

— Ваше Высочество, — Белис, как и подобает любому жителю Империи, сразу опустилась в красивом реверансе перед Лиарой. Мы с Хадом не отставали — преклонив колени, мы склонили головы, с трудом сдерживая ухмылки. Таковы правила. Внутри стен Миракса мы все едины — там можно было таскать Лиару за космы и купать её в грязи, пытаясь выиграть поединок (у меня получилось всего один раз), здесь же перед нами предстала не подруга, а представитель правящей семьи. Для этого, собственно, и ворота в Академию закрыли — чтобы студенты внутри не увидели нашу реакцию.

— Встаньте, — приказала девушка, заканчивая обязательную часть представления. — На время мероприятия я дарую вам право называть меня Лиарой.

Сама поездка ничем примечательным мне не запомнилась. Нас с Хадом разместили в один автомобиль, Лиару с Белис в другой, и спустя пятнадцать минут мы очутились в самом центре Империи. Хада увели, а меня повели по залам, показывая местные достопримечательности. Признаюсь, меня смогли впечатлить — над дворцом работали настоящие мастера. Он представлял собой полную мешанину архитектурных стилей, волей гения сумевших гармонично сочетаться друг с другом. Повсюду стояли настолько тщательно проработанные статуи, что они походили на настоящих людей, застывших в каких-то позах. Казалось, сейчас они отдохнут и пойдут по своим делам, оставив пустые постаменты. Но больше всего меня поразили картины. Возле одной я застыл так надолго, что моим сопровождающим пришлось вежливо напомнить о цели визита. Художник запечатлел момент крушения хлипкого судёнышка в бушующем море. Огромная волна вот-вот должна была поглотить несчастных, и я отчётливо видел в глазах нарисованных людей страх перед неизбежным. Меня проняло до мурашек — только тот, кто сам побывал в чём-то похожем, мог столь детально и красочно передать последние мгновения жизни судна и его небольшого экипажа. Я даже проверил картину с точки зрения силовых линий — есть ли в ней притягивающей взор магии. Нет — это всё было чисто. Магические линии, конечно, были — казалось, дворец из них только и состоял, но конкретно в картине их точно не имелось.

Меня повели дальше и, наконец, начали попадаться люди. Видимо, я был уже достаточно известной личностью, так как при взгляде на мой наплечник многие начинали перешёптываться. Я сохранял невозмутимость и спокойствие, ходя до ушей долетали отдельные фразы перешёптываний: «Тот самый автор», «Выскочка», «Жертва крупных кланов». Мне даже казалось, что обитатели дворца специально говорят чуть громче, чем следовало, чтобы я точно услышал и как-то отреагировал.

Наконец, этот кошмар закончился — передо мной распахнулись огромные двустворчатые двери, и знакомый мне придворный громогласно произнёс:

— Лег Ондо! Автор романа «Приключение алмазного дракона»!

Я вошёл в тронный зал — главную официальную комнату нашей Империи. Живот сразу свело, а голова стала чугунной — огромная толпа народа, что присутствовала на приёме, не чуралась использовать силовые камни. У многих они висели как украшения прямо на шее, показывая, что их обладатель имел магические способности. Конечно, такая демонстрация не приветствовалась, но и не была запрещена, особенно здесь, во дворце, где найти человека без маны практически невозможно. Однако один такой нашёлся, и он искренне забеспокоился за своё здоровье. Потому что эйфории не было — витающая по залу свободная магическая сила оказалась намного мощнее той, что я мог поглотить и распределить на теле. Ни о каких двух часах до отката и речи не шло — я искренне надеялся на то, что мне удастся выстоять здесь хотя бы пару минут.

В спину легко толкнули, показывая, что мне стоит двигаться дальше и, как мне показалось, сделали это зря. Я, конечно, смог сделать шаг, но тут какая-то полногрудая мадам сделала несколько шагов в моём направлении и мир прекратил своё существование. Всё, что я видел — это огромный алмаз у неё на шее. Силовой камень давил на меня ничуть не меньше, чем кристалл Богуша. Возможно даже больше — там кристалл был один, здесь же булыжники находились у каждого придворного. Я инстинктивно отшатнулся, ноги заплелись и пол с радостным возгласом принял меня в свои объятья. Из носа, ушей и даже глаз пошла кровь, но всего этого я уже не видел — сознание меня покинуло…