Медовый месяц - Страница 83

Суд присяжных начал собирать обвинения, мастерски разбросанные уважаемым адвокатом, и вить из них толстую веревку.

Судья подергал за ниточки, чтобы убедиться, насколько эта веревка прочна, и с достоинством удалился, вручив аккуратно сложенные материалы дела присяжным.

Присяжные совещались час.

Подошел сэр Биггс:

— Если они еще не пришли к единому мнению, есть надежда, что Кратчли все-таки оправдают. Несмотря на все его старания.

— Нужно было бы вывести его на свежий воздух.

— Мы советовали ему прогуляться, но, по-моему, он уже никого не слышит.

— Тише, присяжные идут.

— Господа присяжные, вы пришли к единому мнению?

— Да.

— Признаете ли вы подсудимого виновным в убийстве Вильяма Ноукса?

— Виновен.

— Вы признаете его виновным. Является ли это решение единодушным?

— Да.

— Подсудимый, вы совершили убийство и вручили свою судьбу в руки закона. Закон признает вас виновным. Хотите ли вы что-нибудь сказать в свое оправдание, пока закон еще не вступил в силу?

— Я скажу. Плевать я хотел на всех вас. У вас нет никаких доказательств против меня. Его сиятельство — богатый человек, он вас купил. Он и Агги Твиттертон.

— Подсудимый, присяжные подробно ознакомились с материалами дела и пришли к выводу, что вы виновны в убийстве Вильяма Ноукса. Я целиком и полностью поддерживаю решение жюри присяжных. Согласно приговору суда, вас заключат под стражу в том городе, в котором вы совершили преступление. Затем вас привезут к месту казни, где вы будете повешены, ваше тело будет сожжено, а останки будут погребены в тюрьме, в которую вас заключат до исполнения приговора. Боже, спаси вашу душу.

— Аминь.

Одна из отличительных особенностей английского уголовного права — отсутствие задержек. Преступник предстает перед судом почти сразу после ареста. Суд длится не более трех-четырех дней. Приговор приводят в исполнение в течение трех недель после признания подсудимого (если он, конечно, не подает апелляцию).

Кратчли от апелляции отказался, заявив, что это он убил Ноукса, что он сделал бы это еще раз, что абсолютно ни в чем не раскаивается, и пусть все быстрее кончится.

Харриет, напротив, пришла к выводу, что три недели — самый жестокий срок для исполнения приговора. Приговор нужно приводить в исполнение на следующее утро после суда, пока чувства преступника еще находятся в полном смятении, и пока он не осознал весь ужас происшедшего. Или пусть все это растягивается на месяцы и годы, как в Америке. Тогда осужденный настолько привыкает к мысли о смерти, что у него уже не остается никаких эмоций.

Самыми ужасными в течение этих трех недель для Харриет были вежливая сдержанность и какая-то деланная веселость Питера. Все это время он постоянно был чем-то занят. Ездил в городскую тюрьму, чтобы спросить, не сможет ли он что-то сделать для осужденного, следил за ремонтом и меблировкой Тэлбойз, ездил с Харриет по деревням в поисках пропавших печных труб. Эта сдержанная вежливость сменялась неистовой и опустошительной страстью, которая тревожила ее не столько своей силой и неутомимостью, сколько какой-то полной отстраненностью. Харриет с готовностью шла ему навстречу, потому что после этого он засыпал, как убитый. Но с каждым днем он становился все задумчивее и все больше отдалялся от нее. Она с грустью думала, что сейчас ему вообще никто не был нужен.

Харриет была так благодарна графине за то, что та в свое время предупредила ее и тем самым дала хоть какую-то защиту! Она постоянно размышляла, было ли ее собственное решение «не быть собственницей» таким уж разумным. Наконец, не выдержав, она написала обо всем графине. В ответ пришло милое и очень веселое письмо, в котором среди всяких мелочей Харриет отыскала строки: « Пусть сам найдет выход».И ниже в постскриптуме: «Еще одна важная вещь, дорогая. Он все еще там, и это обнадеживает. Любой на его месте уже давно бы сбежал».

Примерно за неделю до казни к ней пришла взволнованная миссис Гудекер.

— Этот негодяй Кратчли! — сказала она. — Я знала, что с ним Полли Мейсон попадет в беду. Так все и случилось! Что же теперь делать? Даже если ему разрешат сейчас на ней жениться, он вряд ли согласится. Ведь он даже ни разу не вспомнил о бедной девушке! Что будет с ребенком? Расти без отца или быть сыном человека, повешенного за убийство? Я не знаю. Даже Саймон не знает, что делать. Хотя он, конечно, думает, что Кратчли обязан на ней жениться. Я тоже думаю, что должен. Какая теперь ему разница! Но теперь девушка не хочет выходить за него. Она говорит, что не пойдет замуж за убийцу! И я ее понимаю. Ее мать совершенно убита горем. Нужно было получше приглядывать за Полли или устроить ее на хорошую работу. Я ей сто раз говорила! Я говорила, что Полли слишком молода и… она не такая… стойкая, чтобы работать в магазине. Но что сейчас об этом говорить!

Питер спросил, знает ли об этом Кратчли.

— Девушка говорит, что не знает… И Боже мой! — в сознании миссис Гудекер родилась ужасная мысль. — А если бы старый Ноукс не потерял свои деньги, и если бы так и не узнали, что это сделал Кратчли? Что тогда случилось бы с Полли? Он постарался бы получить эти деньги любой ценой! У бедняжки не было никакого выхода!

— Ну что вы! Думаю, до этого бы не дошло, — сказала Харриет.

— Может быть, и нет. Но одно нераскрытое убийство рождает другое. Хотя не это сейчас самое главное. Самое главное — что делать с ребенком?

Питер сказал, что обязательно нужно сказать об этом Кратчли. Нельзя лишать человека шанса поступить честно. Он предложил отвезти миссис Мейсон к начальнику тюрьмы. Миссис Гудекер ответила, что это было бы очень мило с его стороны.

Харриет проводила миссис Гудекер до ворот. Она тихо сказала, что было бы хорошо, если бы Питер смог что-то сделать для осужденного: он очень переживает.

— Конечно, переживает, — сказала миссис Гудекер. — Саймон ведет себя точно так же, когда ему приходится быть с кем-то строгим. Но все мужчины таковы. Обязательно доводят дело до логического конца и совсем не думают о последствиях. Бедняги! Но с этим ничего не поделаешь. Так уж они устроены. У них напрочь отсутствует логическое мышление.

Вечером Питер рассказал, что Кратчли пришел в ярость. Он заявил, что не хочет иметь ничего общего ни с Полли, ни с какой-либо другой «чертовой бабой». Он отказался говорить с миссис Мейсон и Питером и потребовал у начальника тюрьмы, чтобы его, черт возьми, оставили, наконец, в покое. Теперь Питер волновался из-за девушки: чем ей можно помочь. Харриет решила, что пусть уж лучше мучается из-за Полли Мейсон, здесь хоть что-то можно сделать. Потом она сказала:

— Давай я свяжусь с мисс Климпсон. У нее такие связи в церкви! Может, она подыщет ей подходящую работу. Я видела эту девушку, она производит неплохое впечатление. А ты поможешь ей деньгами.

Он посмотрел на нее так, будто впервые увидел за эти две недели.

— Конечно, почему бы и нет. У меня, наверное, за эти две недели случилось размягчение мозга. Мисс Климпсон — это то, что нужно. Давай ей напишем сегодня же.

Он взял ручку и листок, написал адрес и «Дорогая мисс Климпсон». Потом замер с ручкой в руках и, в конце концов, растерянно посмотрел на нее:

— Знаешь, я думаю, у тебя лучше получится. И потом это ты видела эту девушку. Ты сможешь объяснить… Боже мой! Как я устал!

Это была первая брешь в обороне.

Последнюю попытку встретиться с Кратчли Питер сделал в ночь накануне казни. Он вооружился письмом от мисс Климпсон, в котором сообщалось, что она сумеет прекрасно позаботиться о Полли.

— Не знаю, когда вернусь, — сказал он. — Не жди меня, ложись спать.

— Питер…

— Прошу тебя, ложись спать.

Харриет пошла разыскивать Бантера. Он драил и без того сиявший «даймлер».