Медовые яблоки (СИ) - Страница 4

— Вино, там осталось…

Вино так вино. Выпив предварительно сам, Андрей налил Зойке в чистый фужер и отнес, поставив рядом с кроватью.

— Я в душ схожу, Зой, ты поспи пока.

В душе Андрей натыкается на чью-то бритву, явно мужскую, бальзам после бритья и гель для душа, явно не Зойкин. Зойка пользуется другим, с запахом экзотических фруктов. Хмыкнув себе по нос, Андрей моется Зойкиным гелем, запах стойкий, но лучше экзотические фрукты, чем чей-то «палмолив» для мужчин. С особой тщательностью Андрей отмывает руки, верней пальцы, и, пренебрегая полотенцем, заходит в спальную к Зое.

Слишком жарко, несмотря на открытые окна. Андрей выключал сплит систему, когда собирался хорошо отжарить Зойку. Неизвестно по какой причине, но Зойка простужалась, если трахалась с включенным кондиционером.

Укрыв её простыней, он все же включает систему, холодный воздух несется прямо на кровать, обдувая разгоряченные тела. Подумав, он заворачивает Зойку тщательней и тянет на себя, похоже, что она спит…

Ну и прекрасно, тоже посплю.

Через время проснувшись, Андрей решил, что пора домой. Он вполне мог остаться и у Зойки, как это бывало уже не один раз, но отчего-то захотелось домой, верней было бы сказать — не хотелось оставаться в Зойкиной кровати, где вчера еще валялся какой-то мужик. Отогнав от себя эту мысль, Андрей тихо собирался домой, он знал, что Зоя не обидится, что он молча ушел… Но, подумав, вспомнив кое что, все же разбудил её.

— Зоя, — проводя по руке, трогая грудь.

Да, сиськи зачетные… упругие, полные, ух, укусить что ли…

— Зой…

— Уууууу?

— Зоя, я пойду, это тебе, — протягивая стандартную коробочку, без изысков, первую, которую предложили в ювелирном. Зойка подпрыгивает, раскрывая футлярчик, разглядывая тонкую цепочку с причудливым кулоном. Андрей всегда был щедрым парнем, а Зойка была офигительной, экзотической женщиной, как её гель для душа, так что на такую не жалко порой потратиться.

— Спааасииибо, Андрюша, — расплываясь в улыбке, быстро застегивая цепочку, целуя Андрея в губы. Отвечая на поцелуй, Андрей, было, задумался, а не остаться ли еще на один заход, но, подумав, решил, что лучше поедет домой.

— Куда ты поедешь? Ты выпил, прав лишат.

— На такси доеду, утром за машину заберу.

— Делать тебе нечего.

— Все, я пошел, — целуя настолько нежно, насколько возможно.

Выйдя на улицу, вызвав такси, Андрей сидел на лавочке возле подъезда и думал. Думал обо всем и ни о чем. О том, что завтра в шесть надо быть на объекте, отвозя рабочих, о том, что спать ему осталось, в самом лучшем случае, четыре часа. Думал об экзотической Зойке и мужском «палмоливе» в маленькой ванной комнате Зойки.

Зойке было тридцать лет, три года назад она развелась, бросив своего непутевого мужа, и с тех пор пыталась наладить свою личную жизнь. Не за счет Андрея, тут все было ясно без объяснений. Успешный, по их меркам, парень, моложе её на шесть лет, никак не подходил Зойке в спутники жизни, верней, Зойка не подходила ему, она это знала и никогда не предъявляла претензий, не задавала вопросов, но и отказываться от визитов Андрея не считала нужным. «Сколько есть — все мои», — смеялась Зойка.

Андрей понимал, что под бравадой и веселостью Зойки кроется обида от одиночества, и всегда был предупредителен с ней. В конце концов, перебрав достаточно женщин, он понимал, что секс с Зойкой — это абсолютнейший улет. Она отдавалась вся, без остатка, будто в последний раз, крича, насаживаясь, потея, выделывая невероятные фертеля, она уносила мозги Андрея в небытие, когда он был с ней в постели. Андрей не мог предложить ей ничего, кроме ночных визитов и подарков, чаще — ювелирных безделушек, купленных на скорую руку, так что он старался не замечать «палмолив» в душе, зажигалку, пепельницу на кухне. Полноватой Зойке, с бугорками целлюлита на бёдрах и увесистой грудью, было непросто устроить своё женское счастье, а кто он такой, чтобы предъявлять претензии или устраивать сцены.

Зато секс офигенный, а уж сиськи.

Увесистая, даже мясистая грудь доставляла Андрею столько блаженных минут, что можно закрыть глаза на частности.

Но основная часть мозга Андрея была направлена в одну сторону, причем было это круглые сутки, даже во сне и даже с Зойкой.

Андрей думал о Лизе. За незначительное время, что они знакомы, казалось, она пробралась ему под кожу и щекочет там маленькими пальчиками, дергая за оголенные нервы.

Они выработали свой график встреч, которые сначала были случайными, что не удивительно, живя не только в маленького городке, в частном секторе, но и в одном квартале, просто на разных улицах.

Конечно, слу-чай-ны-ми. Аха, проезжать мимо дома Егоровой по шесть раз в день и мчаться на озеро после работы — это реально чистая случайность.

Заехав на следующий день на озеро, пообещав себе, что все-со-школьницами-покончено, Андрей был даже разочарован, что Лизы не оказалось на месте, и он заехал после работы.

Чисто случайно, чо уж там.

И, к своему удивлению, нашел Лизу не на берегу удобного, песчаного захода в воду, а поодаль, за высокой травой и кустами, под огромной ивой. Лиза сидела на раскладном стульчике и быстро рисовала, держа в одной руке блокнот, а в другой карандаш. В длинном белом льняном платье и в шляпе она сама напоминала картину, примерно так изображали женщин начала двадцатого века. Только Лиза была вовсе не женщиной, она была школьницей. Повторив себе это парочку раз, как мантру, Андрей подошел к Лизе и, заглянув через плечо на рисунок, от неожиданности присвистнул. Она отлично рисовала. Очень красиво.

Андрей мало что понимал в живописи, но готов был поклясться, что маленькая девушка перед ним была талантлива. Удивительным образом она находила красивые ракурсы в обыденных вещах, выделяя, штрихуя, растирая пальчиками пастель по бумаге. Она сочетала разные техники, выделяла главное, относя на второй план второстепенное, делая это второстепенное таким же значимым.

Бывали дни, когда Лиза рисовала, пристально смотря на выбранную сегодня натуру, а Андрей смотрел на неё, на веснушку, что расположилась между маленьких грудок и мечтал слизнуть её, откусить, съесть, вместе с сосочками, что порой проступали из купальника, просвечивая и дразня.

Купальники стали первой, но не основной проблемой Андрея. Где Лиза брала эти купальники, Андрей не знал, но они явно предназначались для чего угодно, только не для купания в карьере на окраине маленького южного городка. Разных цветов, фасонов, всех их объединяло одно — минимализм и веревочки, за которые хотелось потянуть, особенно, когда, стоя вплотную, Лиза как бы случайно нагибалась, открывая виды, после которых Андрей быстро перешел на широкие шорты для плавания. Похоже было, девушка не ведала, что она творит, когда медленно снимала тунику, переступая через неё, плавно покачивая бедрами шла к воде.

Хрена лысого она не ведала.

Все она понимала, особенно, когда максимально близко наклонялась к Андрею, практически задевая его маленькими грудками и этой чертовой веснушкой. Держать руки при себе Андрей смог ровно день, на следующий — спинной мозг перестал слушать указания мозга головного, и руки жили своей собственной жизнью, поглаживая спинку Лизы, шейку, за ушком, тогда Лиза откидывалась, будто открывая больший доступ к себе. Андрей чувствовал себя хроником-мазохистом, потому что не мог не трогать и не мог двинуться дальше, даже когда Лиза очевидно была не против продвинуться дальше в поглаживаниях. Она была школьницей, и Андрея до чертиков пугали последствия. С маленькими девочками всегда гарантированы проблемы, даже с такими умненькими и талантливыми, как Лиза. А Лиза была умненькой девочкой, отличницей. Да, да, она была отличницей. Она, смеясь, показала электронный журнал, где, к удивлению Андрея, он обнаружил только одну четверку, и ту по факультативной экономике… Однажды ей кто-то позвонил, и она долго чирикала по телефону на английском, да так бодро, ни на минуту не задумываясь и не останавливаясь. Потом сказала, что это её друг, он живет в Германии, они познакомились в языковом лагере в Шотландии, тогда она еще хотела поступать в Гонконгский Университет и ей был необходим уровень языка. Лиза была девочкой с другой планеты, где правила всем веснушка между маленьких грудок.