Медовые яблоки (СИ) - Страница 2
Кошка! Черт побери, какого, спрашивается, эта уродская кошка делает спальне?
Жена старшего брата завела себе ультрамодную лысую кошку, которая быстро надоела, её отправили к матери, и теперь она портила ковры матери и нервы Андрею, когда пробиралась к нему в постель.
Надо запретить лысых кошек и маленьких собак. Тьфу!
Однако остался вопрос, приснились ли синие глаза Андрею, или это было воспоминание.
И о чем? И зачем об этом думать?! И надо заканчивать пить.
Спускаясь, Андрей встречается с матерью, которая, как обычно, находится на кухне. Удивительная женщина — Мария Степановна, она всегда готовит, вне зависимости от количества проживающих в доме, она всегда на кухне, всегда готовит. Сейчас выходные, а значит, у них толкаются все пять внуков. Вечером наверняка придут старшие братья с женами, а то и друзьями, вполне вероятно приедут приятели отца, так что дел по горло, а никто не отменяет обычных дел, таких, как бесконечное консервирование. Когда Мария Степановна не готовила, она «крутила» банки. Триста банок помидор — это был далеко не предел, были еще огурцы, салаты, варенье…Каждый день пространство кухни заполняли банки с консервацией, и каждый вечер кто-то из мужчин спускал их в подвал, расставляя аккуратными рядами в определенном порядке, и упаси боже было нарушить этот порядок…
Мама молча предлагает завтрак Андрею, молча смотрит, как он ест, и наконец произносит коронное:
— И когда же это закончится?
— Что, мам?
— Это!
— Да что? Что? Я всю неделю дома! Что еще надо?
— Когда ты женишься уже? А? Тебе уже…
— Все, я понял. Понял. Обещаю, как только, так сразу, ты первая узнаешь. Спасибо, мам, очень вкусно, как всегда, — вставая, целует в щеку и отправляется на встречу к племянникам.
Кто Андрея всегда радует — это племянники, погодки от трех лет до семи. Шумные, игривые, не плаксивые, даже девчушки — двойняшки Даша и Маша четырех лет редко плачут, но зато с превеликим удовольствием пользуются своим правом девочек на внеочередную «лошадку», которую изображает Андрей, по очереди катая малышей на закорках.
В выходной всегда много дел, большой частный дом всегда подразумевает какие-то доделки, а уж со строителями в доме и с неуёмной энергией Марии Степановны дела обеспечиваются раньше, чем приходят выходные, но дети в семье — это самое главное. Все дела откладываются, главное занять, накормить, развеселить племянников, внуков. Дела могут сделаться и потом, когда приедут братья, все дружно сделают. Потом, возможно, поедут в дом старшего — он пристраивает большую веранду, или к среднему — у них полным ходом закрывают двор по новой технологии, заодно и опробуют её, если удобно, применят при строительстве новых домов.
Однако же кое-что не может подождать: надо перетащить банки в подвал, вчера никто так и не занялся этим, иначе не останется места на кухне, и малышня непременно разобьет парочку, да бог бы с ними банками, страшно, что порежутся, такой-то компанией. Отведя детей во двор, сдав их на попечение деда, тщательно закрыв дверь, убедившись, что её невозможно открыть малышам с обратной стороны, Андрей в определенном порядке, под руководством матери расставляет банки, вздыхая про себя, но и восхищаясь одновременно этой женщиной.
Похоже, вся тщательная подготовка летит в тартарары, когда Андрей слышит Анькино, двоюродной сестры:
— Теть Маш?
— Привет Ань, что тебе, деточка?
— Да меня мамка отослала, я там принесла, на крыльце оставила, семена.
— Вот и молодец… Погодь немного или помоги… Запыхалась я малеха, девочка вон твоя пусть спустится вниз к Андрею, а мы тут с тобой.
Андрей внимательно прислушивается, прокручивая в уме воспоминания о мурашках, лысых кошках и синих глазах с карими прожилками, молясь про себя, чтобы или девочка была не та, или ему все приснилось, или глаза принадлежали страшненькой толстенькой подружке Аньки, он никогда не смотрел, какие у неё глаза.
И зачем об этом думать? Ему надо в соседний город…Глаза, при чем тут глаза… Глаза с его проблемой определенно не имеют ничего общего.
Через мгновение надежды на толстенькую подружку не оправдываются. Прямо на Андрея спиной — верней пятой точкой, спускается девушка, и, определенно, у неё весьма аппетитная попка и стройный ноги, которые двигаются не слишком уверенно на лестнице, заставляя подол платья колыхаться, то обхватывая ноги выше колен, то открывая более чем соблазнительный вид снизу на ноги, попу и трусики…верней то, что можно было бы назвать трусиками — это нечто из кружев и парочки лент с бантиками на бедренных косточках.
Какое-то время Андрей и глаза смотрели друг на друга, изучая и вспоминая. Верней было бы сказать, что глаза изучали, а Андрей вспоминал, пытался вспомнить.
Первыми заговорили глаза.
— Лиза, — девочка протянула руку.
В недоумении Андрей смотрел на руку, прикидывая, что делать.
Пожать? Поцеловать? Перебрать пальцы, подув на каждый пальчик..? Стоп!
— Андрей, — протягивает руку, несильно сжимая в своей ладони маленькую ладошку.
Через десяток-другой аккуратно расставленных банок, слыша материнское «Все, сынок»,
Андрей решается уточнить в конце концов, этим ли глазам он пытался сделать комплимент неделю с лишним тому назад, а заодно, для себя, решить, не зря ли ему вспоминалась чья-то коленка. Потому что, если это коленка Лизина, то определенно не зря.
— Эм, я извиняюсь за… эм… я тебя не обидел тогда?
— Когда тогда? — синие глаза смотрят насмешливо, чуть прищурившись, наклонив голову вбок.
— Когда схватился за тебя, я был… ты сама видела, какой я был, — произносит Андрей, надеясь, что это все же та девушка, иначе он будет выглядеть еще большим идиотом.
Впрочем, какое ему дело, как он выглядит в глазах какой-то девочки?
Ладно! Симпатичной девочки, согласен, но какая ему разница? Много симпатичных девочек и куда лучше, когда они уже не девочки вовсе, а женщины…с формами, знаниями и умениями…так…надо в соседний город. К Зойке! Срочно!
— А… нет, ничего страшного, ты сделал так, — на этих словах Лиза резко садится перед Андреем, слегка раздвинув коленки, её лицо находится практически напротив шорт, она смотрит снизу вверх, еще слегка опустившись и разведя колени, облизывает губы. — Так, — Лиза протягивает руку к коленке Андрея, проводит пальчиками с обратной стороны, слегка царапает ноготками, — и, определенно, так, — проводит большим пальцем по коленной чашечке.
Все это время Андрей, как завороженный, смотрит на разведенные колени, на влажные губы и на грудь, которая, ох как видна с такого ракурса, потому что Лиза немного прогнулась вперед, когда пробегала пальцами по икре до лодыжки Андрея.
В момент, когда Андрей уже прикидывал в уме, насколько ужасным будет прижать тут Лизу, и выдержит ли стеллаж их обоих… или стоя тоже вполне вариант, Лиза быстро встает, направляется к лестнице и с завидным проворством выбирается из подвала.
За ней, спустя какое-то время, поднимается Андрей, прокручивая в уме варианты подката к Лизе и последствия этого подката. Впрочем, даже не столько сами последствия, сколько где и когда. Но ни Ани, ни Лизы уже нет. Он интересуется у матери, кто эта девушка, узнает, что это внучка Егоровой — приехала навестить, и на том успокаивается. Никуда эта внучка Лиза не денется, подождет, дел много…, хотя дела не делаются, мысли путаются по вполне определенной причине. Так или иначе, день подошел к концу, и измочаленный Андрей засыпает рано, чувствую себя на редкость разбитым. Снятся ему разведенные коленки, влажные губы и трусики из кружева с бантиками на бедренных косточках.
В воскресенье тоже находятся дела, которые не терпят отлагательств, и снова Андрею снятся трусики, коленки и синие глаза. Под утро он решает, что возможно онанизм не такая и плохая идея, потому что ситуация становится чертовски неудобной, а впереди еще рабочий день.
Целое утро, до самого солнцепека, Андрей пробыл на объектах, чертовски уставший, голодный и не выспавшийся, черт бы побрал эту Егорову Лизу, её коленки, трусики и глаза! Андрей решил, что искупаться в местном озере было бы неплохо. Озерцо было маленькое — старый песчаные карьер, но чистое, с ивами по берегам, мягкой сочной травой, что было редкостью при жарком лете, как правило, трава уже в июне была пожухлой, а земля напоминала, скорей, засохшую кору дерева.