Медленный огонь - Страница 7

КОБЫЛЯЦКАЯ. Вы никак не хотите понять… Я, знаете ли, тоже не сразу привыкла… Все время выбираем, кого сжечь… Заседаем по вечерам, в ежедневном режиме. В каждой группе кого-нибудь судят.

ВЕРЗИЛОВ. А я и не думал, что на Страшном Суде судят себя сами…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Говорю вам, жгут заживо…

ХОЛОДЕЦ. Конкретно палят…

ГЕНКИНА. Здесь абсолютно демократическая система вынесения приговоров. Мы все вносим посильную лепту в дело справедливости…

ВЕРЗИЛОВ. Наша партия как раз и называется «Справедливость»… Ладно, приступим. Как у вас принято: садимся в круг? Выступаем по очереди? Какая процедура?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Обыкновенное судебное заседание. Судьей у нас всегда Генкина, она самая принципиальная. А прокуроры меняются.

ГЕНКИНА. Все очень просто. Предлагаю вам стать сегодня обвинителем. Как вам роль прокурора, господин Верзилов? Справитесь?

Верзилов растерян

Решайтесь, господин Верзилов! Я буду судьей. Мне господин Генкин всегда говорил, что я прирожденный судья. Дело в том, что у меня естественная тяга к принятию верных решений. Сама не знаю, откуда это…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Просто вы очень искренний человек, моя дорогая…

ГЕНКИНА. Должно быть, так… Холодец, Кобыляцкая, Лямкин — присяжные. Или тройка народных заседателей. Где моя шапочка?

надевает судейскую шапочку, такую же шапочку с кисточкой вручает Верзилову.

Прокурору тоже шапочка полагается.

ВЕРЗИЛОВ. Ну что ж, попробую…

ГЕНКИНА. Открываем заседание регионального отделения Страшного Суда! Встать, Страшный суд идет! Обвиняемый — Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин. Вы намерены представить суду своего адвоката?

СТАЛИН. Мне адвокаты ни к чему. Постараюсь защитить себя сам.

ГЕНКИНА. Очень хорошо. Господин обвинитель, вы готовы выступать? Речь написали — или будете импровизировать?

ВЕРЗИЛОВ. Дайте мне минут десять. Так все неожиданно…

ГЕНКИНА. Хорошо, объявляется перерыв на десять минут. Страшный Суд удаляется на совещание.

Те же декорации: кровать, три стула, окна по трем сторонам комнаты. Занавеска на центральном окне отодвинута. За окном — темнота, и в темноте далекие костры. Огня за окном становится все больше, постепенно разгораясь, костер охватывает все пространство окна, и к концу действия открываются все окна и в комнату входит гул пламени.

В комнате все те же, что и в первом действии. Генкина, Верзилов, Сталин прохаживаются по комнате. В рядок на кровати сидят: Кобыляцкая, Лямкин, Холодец. Это присяжные. Они, разумеется, как и в первом действии, в нижнем белье. Ежатся от холода. Холодец держит свою голову на коленях.

КОБЫЛЯЦКАЯ: Который раз заседаю, а все-таки никак не привыкну.

ХОЛОДЕЦ. Я всегда нервничаю. На стрелках с черножопыми так не переживал. Холодно, а руки потеют.

вытирает руки о волосы своей оторванной головы

КОБЫЛЯЦКАЯ. Показывает на окно Глядите, зарево. Рано сегодня зажгли.

ХОЛОДЕЦ. Это у кого так разгорелось? У Франко?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Нет, это Пиночет. Франко левее. Как полыхает.

ХОЛОДЕЦ. Хорошо горит. Видно, кто-то жирный попался. С костлявых какой огонь.

КОБЫЛЯЦКАЯ. А помните нашу депутатшу? Небольшого росточка, а ярко горела!

ХОЛОДЕЦ. Так это силикон. Полимеры горят ярко.

Смотрят на зарево. Огонь разгорается.

ЛЯМКИН. Да, это у Пи-пи-пи-пиночета. Принципиальный человек! Говорят, у него суды быстро проходят. Мы вот только начинаем, а они уже своего сдали в костер. Раз-два — и в пе-пекло!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Все боюсь, что однажды меня вот так, в огонь.

ХОЛОДЕЦ. А вас-то за что?

КОБЫЛЯЦКАЯ. Докопаются… Найдут… Скажу вам как присяжный заседатель — присяжному заседателю: кто без греха?

ХОЛОДЕЦ. Не преувеличивайте…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Я пламенно любила одного человека… а его жена покончила с собой…

ХОЛОДЕЦ. А вы тут при чем? Подумаешь!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Она записку оставила…

ХОЛОДЕЦ. Подделка… сейчас такие улики даже не рассматривают… сказали бы мне, я бы все уладил…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Боюсь… Тс-ссс… Генкина идет… Ой, боюсь…

Генкина прогуливается вдоль авансцены с Верзиловым. Они носят шапочки с кисточками и ведут себя как судейские — ходят степенно, жестикулируют манерно, говорят значительно.

ГЕНКИНА. Коллега, на два слова.

ВЕРЗИЛОВ. Весь внимание, коллега.

ГЕНКИНА. Полагаю, обвинительное заключение у вас готово, коллега. Что мы инкриминируем?

ВЕРЗИЛОВ. Я сделал упор на преступления против человечества.

ГЕНКИНА. М-да, недурно… недурно… Против человечества, говорите?

ВЕРЗИЛОВ. Да, знаете ли… Хотелось обобщить.

ГЕНКИНА. А не слишком ли жирными мазками, коллега? Ведь найдутся такие, что упрекнут вас, как сказать, в преувеличениях…

ВЕРЗИЛОВ. Случай вопиющий, коллега… Согласитесь… Лагеря…

ГЕНКИНА. И все-таки, и все-таки… В нашей работе важны детали. Знаете что, коллега? Хочу вам дать совет.

ВЕРЗИЛОВ. Сделайте одолжение.

ГЕНКИНА. Чтобы добиться желаемой реакции присяжных, я бы на вашем месте сделала упор на личное.

ВНРЗИЛОВ. Как вас понять, коллега?

ГЕНКИНА. Наши присяжные — сентиментальные люди, сердечные, отзывчивые. Постарайтесь тронуть их сердце, коллега.

ВЕРЗИЛОВ значительно кивает Понимаю.

ГЕНКИНА. У меня есть некоторый опыт работы в суде, коллега. В любом деле нас интересуют личный аспект. Конечно, общие вопросы важны. Но постарайтесь перейти к личным проблемам. У всякого есть свои обиды, свои мозоли… Так вы завоюете доверие присяжных.

ВЕРЗИЛОВ. С очень значительным судейским видом Благодарю, коллега.

ГЕНКИНА. Например, возьмем Кобыляцкую. Импульсивная натура. Возможно, несколько легкомысленна… ну вы понимаете…

ВЕРЗИЛОВ. Разумеется, коллега.

ГЕНКИНА. Для нее нужна щемящая бытовая подробность… Скажем, застрелил жену… там ведь что-то было…

ВЕРЗИЛОВ. Доказательств нет, увы. Косвенные улики, ничем не подтвержденные…

ГЕНКИНА. Придумайте что-нибудь, не мне вас учить… Входил в доверие, обещал жениться… Знаете, как это бывает… Обещал жениться, сам пропал… не позвонил…

ВЕРЗИЛОВ. Кто? Сталин?

ГЕНКИНА. Я даю вам набросок сценария, вы его проработайте… Или вот, допустим, предприниматель Холодец. С криминальным, не будем отрицать, прошлым… Но щепетильный человек… По-своему очень порядочный… Знаете эту бандитскую мораль… Я бы вам посоветовала какую-нибудь деловую, финансовую подробность. Штрих. Мол, занял деньги у Ворошилова… Не отдал… Это я импровизирую… Выпустил фальшивые акции Беломорканала…

ВЕРЗИЛОВ несколько ошарашен Акции Беломорканала? Фальшивые?

ГЕНКИНА. Например… Это я фантазирую. Мозговой штурм… Получил бюджетные средства на строительство Днепрогэса… не построил… Вы дальше сами. Пойдем дальше. Лямкин, нервный, ищущий, ранимый… Может быть, что-то личное, специально для Лямкина… Расскажите про свое несчастливое детство… Как вас били во дворе… Или вот: расскажите, что вас сдали в приют… вы плакать можете? это хороший ораторский прием.

ВЕРЗИЛОВ. Считаете, обязательно надо про приют?

ГЕНКИНА. Желательно. Нужна личная история, доверительная интонация.

ВЕРЗИЛОВ. Понимаю.

ГЕНКИНА. В каждой семье найдется пострадавший. Моя бабушку преследовали… Я сама, между нами, очень нуждалась… пока не встретила господина Генкина. Деда Лямкина расстреляли… ему самому непросто… У Кобыляцкой своя драма… Найдите подход к присяжным…

ВЕРЗИЛОВ. Понимаю.

ГЕНКИНА. Тогда можно приступать.

Генкина в ночной рубашке с розовыми бантиками и в судейской черной шапочке с кисточкой — но выглядит представительно. Занимает место судьи. Преображается, говорит страстно, жестикулирует бешено.

ГЕНКИНА.

Орет страшным голосом

Встать!!! Страшный Суд идет!

Все встают, только Сталин остается сидеть, посасывая трубку

ГЕНКИНА. Обвиняемый Джугашвили, встаньте!!! Имейте уважение к суду!