Медицинские и социальные проблемы однополого влечения - Страница 111

Набокову удалось доказать, что педофил способен достичь зрелости половой психологии и полюбить по-настоящему (разумеется, такое открытие относится лишь к меньшинству представителей этой парафилии; образец подавляющего большинства – Куильти). Любовь преобразила Гумберта, преодолевшего свою педофилию: он продолжает любить повзрослевшую Лолиту, давно перешагнувшую возрастной барьер “нимфетки”. Казалось бы, Набоков написал апологию педофилии. На самом же деле, всё обстоит намного трагичнее. Ведь если сам педофил в исключительных случаях способен полюбить по-настоящему, то о его жертве такого не скажешь. Отчего это зависит?

В своих сексуальных фантазиях Гумберт любил представлять себя, то турецким султаном, ласкающим преданную ему малолетнюю рабыню, то жителем безлюдного острова, новым Робинзоном, которому судьба подарила не Пятницу, а Лолиту. С завистью вспоминает он и средние века, эпоху Возрождения, чувства Данте к своей малолетней избраннице. Действительно, поэт любил Беатриче с детства, но любовь их была платонической.

Ещё совсем недавно европейская культура была вполне терпимой к юному возрасту невесты. Казимеж Имелинский пишет: “Во Франции лишь во второй половине XIX века граница возраста, в котором девочка могла вступать в брак, была увеличена с 11 до 13 лет, а в Англии только в 1929 году был упразднён обычай, по которому 12-летняя девочка считалась способной вступить в брак”. Законодатели, поднявшие планку, определяющую возраст наступления половой зрелости женщины, поступили мудро: они защищали права детей. Ведь десяти-двенадцатилетняя невеста вступала в брак, конечно же, не по любви, а исходя из денежных, династических или иных интересов своих родителей.

В каждой из перечисленных ситуаций (прошлые века, жизнь в условиях изоляции, принадлежность к полигамной семье восточного типа) любовь девочки-подростка и взрослого мужчины вполне может быть взаимной. Но обычная девочка, воспитанная в русле современной европейской культуры, неминуемо должна осудить взрослого человека, вступившего с ней в половую связь. Его авторитет терпит крах; их связь становится болезнетворной, делая девочку калекой психологически и физически (Лолита умерла, родив мёртвого ребёнка). Увы, новоиспечённый отчим не разбирался в подростковой психологии. Его высокопарные тирады о любви (“Придёт день, милая Ло, когда ты поймёшь многие чувства и положения, как, например, гармонию и красоту чисто духовных отношений”) Лолита расценивает их как ханжество и ложь. Остатки её влюблённости в отчима окончательно улетучились, как только она поняла, что против собственной воли обречена выполнять его сексуальные прихоти. Г. Г. пришлось выслушать в непечатных выражениях всё, что она о нём думает: “Она сказала, что я несколько раз пытался растлить её в бытность мою жильцом у её матери. Она выразила уверенность, что я зарезал её мать. Она заявила, что отдастся первому мальчишке, который этого захочет, и что я ничего не могу против этого”.

Словом, на лицо непреодолимое противоречие: если педофил любит по-настоящему, он не должен вступать в половой контакт с объектом своей любви.

Не дожидаясь суда, бедный Гумберт сам приговорил себя “к тридцати пяти годам за растление”. Набокову и эта кара показалась слишком лёгкой: он обрёк своего героя на смерть от разрыва аорты накануне начала судебных заседаний, отдав его на суд Божий.

Просветительская работа сексолога призвана помочь людям освободится от невротических страхов и гомофобных предубеждений, научить представителей сексуальных меньшинств противостоять враждебному давлению гетеросексуального большинства, в то же время, вполне адаптируясь к его культуре. Последнее вовсе не тождественно конформизму и капитуляции перед гетеросексизмом. Неспособность геев в полном объёме воспринимать культуру большинства обкрадывает их самих, лишь отчасти компенсируясь тем, что они полнее и глубже, чем их гетеросексуальные собратья, могут понять фильмы Висконти, Пазолини, Осимы, прозу Уайльда и Манна, стихи Шекспира, Пессоа, Кавафиса или Кузмина.

Необходимо наладить выпуск журналов, свободных от порнографии и эпатажа. Они должны адресоваться как сексуальным меньшинствам, так и гетеросексуальному большинству. Сексологам надо дать полную возможность публиковаться в этих изданиях. Тогда библиотерапия станет массовым явлением, способным оздоровить общество, отравленное гомофобными предрассудками. Без поддержки врачей все усилия геев отстоять собственные права будут приниматься в штыки. Как и прежде, общественность останется безучастной к самой грубой гомофобной дискриминации. Что же касается врача, то он обязан руководствоваться профессиональным долгом, чураясь любых догм и политических веяний.

Иначе неизбежны противоречия, допущенные Гарником Кочаряном.

С одной стороны, он понимает необходимость противодействовать “гомофобным установкам и тенденциям”, с детства обрекающим представителей сексменьшинств на невротическое развитие. Однако он тут же предупреждает, что “терпимость по отношению к гомосексуализму не должна переходить разумных пределов, так как чрезмерный либерализм, трансформируясь в попустительство, приведёт лишь к тому, что лица с названной ориентацией будут пропагандировать однополую любовь в качестве здорового образа жизни, а влияние социальных и психологических факторов не следует недооценивать” (Кочарян Г. С., 2003) . Неужели харьковский сексолог, подобно Еникеевой, полагает, что “гей-пропагандой” можно превратить гетеросексуала в гея?! Как провести грань между честным сексуальным просвещением, профессионально уважительным к сексуальной ориентации человека, и пресловутым “попустительством” ? Как, не опасаясь упрёков в подобном “попустительстве”, рассказать подростку – “ядерному” гомосексуалу о его биологических и психологических особенностях; о бедах и типичных ошибках, которых ему следует избегать? Как бороться с гомофобией подростков и общества в целом?

Обращение к религии запутывает дело ещё больше: “Социальная доктрина православной христианской церкви также не считает гомосексуализм нормой” (Кочарян Г. С., 2003) . Религиозные верования врача – его интимное дело; в познавательных целях он вправе интересоваться любыми тонкостями теологии. Но строить на их принципе работу с пациентами недопустимо.

Профессиональный долг сексолога перед сексуальными меньшинствами очевиден: просвещение должно вестись на всех доступных уровнях (лекции, обращённые к педагогам, выступления в СМИ, публикации книг); оно обязано быть максимально полным, правдивым, строится на системном подходе строго в рамках медицины и медицинской психологии, исключать любое неуважение к сексуальной ориентации и половой идентичности индивида.

Контрольные вопросы

1. История борьбы геев за равные права с сексуальным большинством.

2. Роль Эвелин Хукер в устранении гомосексуальности из списка психических заболеваний.

3. Эпидемия СПИДа и просчёты группового гедонизма хиппи как причины “сексуальной контрреформации” и роста гомофобных настроений в обществе.

4. “Рыночная цивилизация” как фактор, порождающий сексуальные расстройства; каковы её особенности в России?

5. Задачи полового воспитания школьников.

6. Задачи медиков и общества в целом в профилактике СПИДа.

7. Борьба с системой гетеросексизма и дискриминацией сексуальных меньшинств; роль самих геев, общественных деятелей и медиков.

8. Роль общественных клубов, организованных при Центрах сексуального здоровья, в социальной и культурной адаптации представителей сексуальных меньшинств к жизни в гетеросексуальном обществе.

9. Каковы основные принципы просветительской работы, адресованной “ядерным” гомосексуалам?

Несколько еретических выводов вместо заключения

Если нас уколоть – разве у нас не идёт кровь? Если нас пощекотать – разве мы не смеёмся? Если нас отравить – разве мы не умираем?… Если мы во всём похожи на вас,