Мечты и реальности (СИ) - Страница 26

Но этого «там» не существовало, я ведь так хорошо себя в этом убедила! А теперь, выходит… Что? Что «сказка» была, была в каком-то другом времени-пространстве, и даже сейчас во мне живут её отголоски… Это было по-настоящему!!

Птица снова истошно закричала и сорвалась с подоконника в темноту. Покружила среди домов и опустилась на козырёк подъезда, у которого в жидких кустах неумело пряталось уже трое парней. И все по мою душу…

Я вполне могла бы попасть в свою квартиру через открытую форточку, но вдруг почувствовала несвойственный мне прежде безудержный гнев. На этих подонков, на гадину Кристину, на жизнь свою дурацкую… И, не особо раздумывая, резко спикировала вниз. Орала, шипела, клевалась и норовила съездить обидчикам по их наглым рожам, одному удачно нагадила на голову… «Наёмники» явно не ожидали атаки «с воздуха» и просто растерялись. Несколько любопытных носов высунулось из-за занавесок, и мои жертвы приняли мудрое решение отступить. Я, таясь, проводила их до припаркованной неподалёку машины и по разговорам с облегчением поняла, что они намереваются плюнуть на «любимую сестрёнку» (ага!), пусть сама со своими девчачьими проблемами разбирается…

Мокрая, грязная, я ввалилась в свою комнату через форточку и сама не заметила, как обратилась. Поскорей пробралась в ванную, чтобы родители случайно не заметили, в каком я виде, и только лёжа в кровати позволила себе разреветься.

Ужас, ужас… Мой Гордин — он всё-таки был…

На следующий день я витала в настолько заоблачных сферах, что даже случайно напялила мини-юбку вместо джинсов. Кристина встретила меня убийственным взглядом, но я только рассеянно улыбнулась. А в перерыве сама подошла к ней и предложила выйти «на разговор». Заявила, что в курсе про её вчерашний «заказ», и уже рассказала отцу про неё и её «братца-кролика». Пусть у нас и нет таких влиятельных знакомых, как у неё, но старая актёрская гвардия — тоже не пустой звук. И заступятся, и замолвят слово, кому надо… Моя речь, похоже, произвела впечатление, но добила я «конкурентку» тем, что предложила дальше «жить дружно», ибо делить нам совершенно нечего. Ни один из местных ухажёров меня не интересует, и переходить дорогу я никому не намерена… Кристина поразмыслила и согласилась на перемирие. Она никак не могла понять, неужели я искренна в своём равнодушии к «нашим мальчикам» (тааким мальчикам!), аккуратно прозондировала почву на предмет моей нетрадиционной ориентации (тьфу-тьфу-тьфу!) и в конце концов взяла с меня торжественное обещание не строить глазки и отказывать в свиданиях такому-то, такому-то и ещё вот этим. Да пожалуйста…

Таким образом моё добровольное отчисление вроде бы перестало быть актуальным, но меня это особо и не волновало. Весь день я думала о том, что же мне теперь делать. А вечером решительно взялась за карандаш. Если это сработало тогда, должно сработать и сейчас…

Я забросила рисование почти на два месяца, но рука сразу вспомнила нужные движения, как и память — мою комнату, там, в замке. Я набросала полукруглое окно с видом на «иллюзорный» сад, низкий дубовый столик, нездешней формы цветы в вазе и уголок дивана. Достала тщательно спрятанный портрет Гора, прижала к груди. И взмолилась неведомо кому о своём возвращении.

Сколько времени прошло там за время моего отсутствия? Минуты, дни или годы? Что и кто ждёт меня в замке, и — ждёт ли? Сможет ли Гордин простить меня, выслушать мои глупейшие оправдания? Смогу ли я сама вернуться обратно, если он всё же укажет мне на дверь? У меня не было ответов на эти вопросы… Но я хотела верить, что поступаю правильно. И очень сильно хотела, чтобы у меня сейчас всё получилось.

…Я вздрогнула от оглушительного треска. На миг показалось — это те, до боли знакомые звуки, которые сопровождали превращение колдуна в птицу. Но это оказался запущенный кем-то фейерверк за окном всё той же питерской квартиры.

Не вышло… Хватит, наигралась уже, вздорная девчонка, наделала глупостей, возомнила, что раз она — автор «сказочки», то ей можно без конца шнырять туда и обратно. А вот фигу!

Я закусила губу, понимая, что судьба только что демонстративно дала мне по носу, чтоб не зарывалась. Не будет больше никаких чудес. Живи как жила, Лера-фанера, бывшая принцесса и колдунья, бывшая жена и предательница… А для утешения у тебя, так и быть, останется совершенно ненужная сейчас «красивость». И — частичка твоей прежней магии. Птица. Смешной хищный гибрид ворона и чайки…

Я распахнула окно и пулей вылетела в дождь.

Когда я проснулась на следующее утро — как ни странно, не простуженная после вчерашнего холодного «душа», то чуть не вскрикнула от неожиданности. Татуировка с моей правой руки исчезла; вместо неё запястье плотно облегал широкий холодный браслет из червонного золота. Тот самый… Но я ведь продолжаю находиться в Питере… Что же это значит??

Ни сумбурные метания по комнате, ни попытки размышлять ситуацию не прояснили. Если браслет существовал в том мире, а в этом выглядел как татуировка, что могло произойти сейчас?!

Так, в сомнениях и догадках, прошло два дня. Поскольку браслет не снимался, пришлось наврать родителям, что это всего лишь бижутерия, Кристина подарила (гы-гы, в знак примирения…), а на вопрос Марины и других девчонок — что откопала его в бабулином наследстве и собираюсь носить, пока не надоест (хи-хи…).

— Слышала? У нас будет новый препод, — Маринка сидела рядом со мной в столовке и мечтательно болтала соломинкой в стакане с соком. — Вместо этого противного «Бормана», вот счастье!

— А с «Борманом» чего? — встрял Шурик. Один из моих верных «рыцарей», он всё время таскался за нами, но на своё счастье, в основном помалкивал и потому не прогонялся.

— В больнице он вроде бы, сердце… Доорался на бедных студентов, старый пень!

— Ты уверена, что последующее не будет хуже предыдущего? Европейскую этнографию всегда самые мерзкие преподаватели читают, это уже давно закон природы!

— Я кое-что разузнала, — наклонилась поближе Маринка. — Точнее, слышала краем уха в деканате. Выписали они какое-то молодое дарование, из Новосибирска вроде бы. Рекомендации самые хорошие, и вообще тётки наши порядком оживились. То ли репутация у этого умника интересная, то ли успели уже с ним перетереть…

— А зовут-то его как? — снова подал голос Шурик. — Можно в и-нете пробить и позырить…

— Да ладно, у него лекция уже завтра, тогда и «позырим». Марин, как бишь его зовут?

— Ой, это вообще смешно! Помните, фильм такой был старый, «Кубанские казаки», что ли? Там ещё такой ржачный дядька с усами. Так вот, этого зовут как-то так же, в расписании написано: Г.Г.Ворон!

— Гэгэ! Хи-хи… — оценил Шурик.

— Типа Гордей Гордеич?

— Наверное. Или Грузин Грузиныч. Или Гад Гадыч.

— Или Говно…

— Шурик, замолкни!!

Я отогнала так некстати появившееся чувство тревоги и смеялась вместе со всеми.

В аудиторию вошёл новый преподаватель, и по её женской части прокатился дружный вздох.

— Ой… — сидящая рядом Маринка дёрнула меня за рукав. — Ничего себе Г.Г.Ворон! Ты только посмотри!

Я оторвала взгляд от тетради… И вдруг почувствовала, как стремительно отливает от лица кровь. Сердце очумело заколотилось где-то в горле, руки-ноги стали как ватные… Я беспомощно наблюдала за мужчиной, который нарочито неторопливо поднимался на кафедру. Этого просто не может быть… Гордин!!

В модном костюме с белой рубашкой он смотрелся очень элегантно и на удивление гармонично, как будто всю прошлую жизнь носил такие вещи.

— Ну, здравствуйте, господа-товарищи! Для начала познакомимся: меня зовут Георгий Гордиевич Ворон. Пока я буду читать вам про Европу, а дальше посмотрим…

Во время представления он медленно оглядывал аудиторию; на пару секунд его глаза встретились с моими — и отпали последние сомнения. Это был точно он, Гордин. И, несмотря на внешнее безразличие, я кожей ощутила исходящую от его взгляда ярость. Значит, на примирение можно не рассчитывать…

— Какой мужчина! — продолжала шёпотом восхищаться Марина. — Похож на Аль Пачино в молодости, правда? Ну, всё, я пропала!