Мечты Энни - Страница 8

Тетушка открыла сервант, достала бутылку и налила совсем немного виски в два бокала.

— Я сама частенько пропускаю рюмочку спиртного, — сказала Дот, снова повеселев. — Но, заметь, только одну. А если больше, то я не отвечаю за свои действия. Берт убьет меня, обнаружив, что бутылка наполовину пуста.

Сперва Энни чуть не задохнулась, сделав глоток виски, но потом почувствовала внутри тепло и начала расслабляться. Внезапно завопил один из мальчишек:

— Мама, где моя голубая рубашка?

— Господи Иисусе! — ахнула Дот. — Уверена, именно в ней наш Томми отправился гулять… Она в стирке! — закричала она.

— О ма! — произнес кто-то печальным голосом.

Дот усмехнулась.

— Ну что, тебе уже лучше, милая?

Энни кивнула. У нее приятно кружилась голова.

— Перед уходом я тебе кое-что дам, — пообещала Дот, — а еще расскажу, что тебе следует покупать каждый месяц.

— Ты хочешь сказать, что это не навсегда? Это иногда прекращается?

— Это длится всего несколько дней в месяц, вот и все. Скоро ты к этому привыкнешь, — спокойным голосом сказала Дот. — Некоторые женщины вообще с нетерпением ждут, когда наступит это «проклятие».

— Проклятие! — Впервые за целый день Энни улыбнулась. — Ты ведь ничего не расскажешь моему папе, правда?

— Нет, милая. Ну а как насчет мамы? Ты собираешься ей об этом сообщить?

Энни отвела глаза, избегая взгляда тетушки, и отрицательно покачала головой.

Дот вдруг разразилась возмущенной тирадой:

— Гм! Ты ведь обманываешь меня, Энни, правда? Роза играет с вами в «Змеи и лестницы»! Ты, должно быть, думаешь, что я только вчера родилась. Я не говорила ни слова, потому что Берт велел мне не лезть в чужие дела. Он сказал, что, похоже, у вас с Мари все хорошо, поэтому мне не следует вмешиваться. — Она рассеянно налила себе еще один бокал виски.

Энни беспокойно дергала нитку серой ворсистой материи на подлокотнике. Среди жестких петель ткани она заметила следы цветных карандашей. Должно быть, это кресло принесли из столовой, где они с Мари когда-то любили рисовать.

— А моей маме когда-нибудь станет лучше? — спросила Энни. Это было именно то, что она уже очень давно хотела узнать.

Ее вопрос спровоцировал целый поток мыслей, поэтому вместо того, чтобы прямо ответить, Дот сказала:

— Твой отец в молодости был настоящим сердцеедом, прямо как наш Томми. У него было больше поклонниц, чем наложниц в гареме у шейха.

Энни едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Ее отец, этот сутулый, вечно усталый человек с изможденным лицом, который проводил выходные, занимаясь домашним хозяйством, — сердцеед!

Дот заметила скептическое выражение ее лица.

— Он действительно был таким, Энни, — с негодованием произнесла она. — Кен притягивал к себе женщин так же, как ловушка для мух привлекает этих крылатых насекомых. Каждую ночь он хотел заполучить новую девушку. Это длилось до тех пор, пока он не встретил вашу мать. А потом — бах! В общем, это была любовь с первого взгляда.

Энни вспомнила свадебную фотографию, обнаруженную в ящике серванта: молодожены, загадочно глядящие друг на друга.

— Я рада, что со мной не произошло ничего подобного! — чопорно сказала Дот. — Я люблю Берта всем сердцем, но в случае с Кеном и Розой это было нечто слишком… — она искала подходящее слово, — слишком неистовое, — закончила она свою мысль.

— Дот, — осторожно начала Энни, понимая, что раз уж ее тетушка немного пьяна, она могла бы сейчас открыть ей нечто такое, на что никогда бы не решилась в обычном состоянии, — что мой отец сделал в ту ночь, когда погиб Джонни? Ты как-то говорила об этом…

— Я помню, — угрюмо произнесла Дот.

Она откинулась на спинку кресла и допила виски. Радио неожиданно замолчало, и Майк с Аланом с грохотом сбежали по лестнице, словно пара слонов.

— Пока, мама! — закричали они.

Хлопнула входная дверь, затем лязгнул замок, и уже сквозь щель почтового ящика донеслось: «Пока, Энни».

Дот улыбнулась, но выглядела так, словно вот-вот опять расплачется.

— Ну разве они не славные ребята? Я счастливая женщина — у меня есть Берт и мальчишки. — Какое-то время она не говорила ни слова, и Энни подумала, что тетушка уже забыла о ее вопросе, как вдруг Дот наклонилась и взяла ее за руку. — Думаю, ты имеешь право об этом знать, милая. Ты уже почти взрослая, особенно если учесть то, что с тобой сегодня произошло. — Она сделала глубокий вдох. — Тогда у твоих родителей был собственный дом. В ту ночь, когда погиб Джонни, твой отец припозднился, хотя должен был вернуться домой задолго до того, как раздался звук сирены. Убежище находилось в конце улицы, и Роза сложила все, что было необходимо для ребенка. Она отнесла вещи в бомбоубежище, планируя сразу же вернуться за Джонни, и… ну, остальное ты знаешь. Не успела твоя мать переступить порог, как на дом упала бомба. Если бы твой отец пришел раньше, они бы взяли Джонни с собой. — Дот сделала паузу и посмотрела на бутылку с виски, но даже не пошевелилась, чтобы дотронуться до нее.

— И что же сделал мой отец? — чуть слышно спросила Энни.

Дот уставилась на пустой бокал.

— Он был ужасно падок на женщин, твой отец. Не пропускал ни одной смазливой мордашки, несмотря на то, что Роза была единственной женщиной, которую он по-настоящему любил. Как стало потом известно, в тот день Кен проводил время с какой-то дамой… Нет, Энни, думаю, твоей маме никогда не станет лучше, потому что ее душу пожирают ревность и ненависть, замешанные на роковой любви. По-моему, это не имеет ничего общего со смертью Джонни, причина кроется в том, что твой отец ее предал.

— Я поняла, — сказала Энни.

Тетушка по-прежнему сжимала ее руку, но теперь ее пожатие стало настолько сильным, что Энни поморщилась от боли.

— Кен мой младший брат. Он поступил ужасно, но ни один человек не платил за свои грехи так, как наш Кен. Иногда я думаю: а что, если все это притворство, что, если Роза лишь надела маску, пытаясь выжать из мужа раскаяние? Но никто бы не сумел играть так долго, не правда ли? Нужно быть последней сволочью, чтобы из-за собственной обиды сломать столько судеб, включая жизнь своих детей, не так ли, Энни?

Энни горько пожалела, что вообще затронула эту тему. Дот ее сильно напугала. Глаза тетушки сверкали, казалось, что она сошла с ума. Энни пыталась высвободить руку, но Дот держала ее слишком крепко.

— Роза уже носила тебя в своем чреве, когда все это произошло, — хриплым голосом сказала она. — Мы думали, что благодаря рождению ребенка к ней вернется рассудок, но ничего не изменилось. Что касается Мари, то она появилась на свет случайно. — Тетушка горько засмеялась и снова посмотрела на бутылку с виски.

Энни наконец удалось убрать руку. Она поставила бутылку обратно в сервант и оживленно спросила:

— Может, выпьем по чашечке чая, тетушка Дот?

Спустя некоторое время к Дот вернулось хорошее настроение.

— Мне жаль, милая, что я только что дала волю чувствам. Не стоило пить второй бокал виски…

Энни с облегчением вздохнула, увидев, что ее тетушка снова пребывает в дружелюбно-добродушном расположении духа. Она все-таки была рада, что пришла сюда. Энни многое узнала о маме и папе, хотя и сомневалась, что это поможет ей лучше их понять.

Когда пришло письмо, в котором сообщалось, что Энни провалила экзамен, отец лишь устало пожал плечами, не проронив ни слова.

Средняя школа Гренвиля Лукаса была построена после войны. Она представляла собой светлое просторное здание, оснащенное современными партами и оборудованием. На стенах висели рисунки — работы учеников, выполненные ими в комнате, окна которой выходили на засаженные деревьями площадки для игр.

Энни попала в класс, сформированный из наиболее способных учеников, но вскоре обнаружила, что больше не является лучшей ученицей. Здесь было много мальчиков и девочек, которые были гораздо умнее ее. Однако спустя какое-то время это уже не имело для нее никакого значения. Главная цель заключалась в том, чтобы завести друзей, примкнув к какой-нибудь компании. Хуже всего, если тебя не позовут и ты станешь изгоем.