Мечтательница - Страница 79

– О небо, сейчас, Кордеро! – закричала она, и ей показалось, что тело ее разлетается на тысячи маленьких кусочков и в ней бьется тысяча сумасшедших сердец. – Ну же, Корд, давай, вместе!

– Селин!

Ее имя прозвучало в его устах словно молитва, и он последним сильным толчком вонзился в ее жаждущее лоно. Его семя пролилось на благодатную почву, и он возблагодарил Бога за то, что Селин жива и лежит в его объятиях.

– Тебе следовало мне сказать, что ты не шутишь насчет сюрприза. Я ни за что не стала бы тебя отвлекать, – говорила Селин, натягивая новое, теперь уже сильно помявшееся платье и завязывая под грудью ярко-зеленую ленту.

– Именно поэтому я и не сказал тебе, что это серьезно. – Корд заправил рубашку в брюки и нагнулся, чтобы натянуть сапоги.

– Где мои туфли? – Селин стояла на коленях и заглядывала под кровать. – Темно-зеленые.

– Может, в шкафу?

– Мне кажется, я сняла их как раз перед тем, как пойти в ванную.

Он опустился на четвереньки рядом с ней, разыскивая потерявшиеся туфли.

– У тебя нет другой пары?

– Но они хорошо подходят к этому платью.

– Разве это важно?

– Это зависит от того, что за сюрприз ты приготовил. Это важный сюрприз, или один из тех обычных вечеров, которые устраивает Ада ради того, чтобы все отведали ее новое блюдо, и ради которых все обязаны одеваться в вечерние туалеты?

Корд притянул Селин к себе.

– Нет, это важнее, – тихо сказал он, держа ее за плечи, поглаживая их большими пальцами и заглядывая прямо ей в глаза.

– Что же это такое, Корд?

– Ты выйдешь за меня замуж, Селин? Она засмеялась, и от этого смеха его сердце наполнилось радостью.

– А тебе не кажется, что уже немного поздно? Ты что, слишком долго находился сегодня на солнышке без шляпы?

– Я серьезно. – Он отпустил ее плечи и сжал руками ее ладони. – Вышла бы ты за меня замуж, будь у тебя возможность выбора?

– О Корд, – прошептала она, прижимая к груди его руки. – Я выходила бы за тебя замуж снова, снова и снова! Я не променяла бы ни минуты этой жизни… – Она замолчала и, склонив голову, казалось, о чем-то задумалась. – Ну, может быть, я хотела бы забыть о суде и о том дне, когда меня собирались повесить, но… все остальное – ни за что!

Он поднялся и помог ей встать на ноги.

– На закате мы поженимся. Правда, благодаря этой прекрасной прелюдии мы уже почти опоздали.

– О чем ты говоришь?

– О сюрпризе. Мы снова с тобой женимся. На сей раз с цветами, гостями и большим приемом, как это и должно было быть в прошлый раз. Только теперь это будет брак по любви.

– Где?.. Когда?.. – Она была тоже удивлена, что не могла сформулировать ни одного вопроса.

– В саду, как только ты найдешь свои проклятые туфли.

В доме было непривычно тихо и пусто – совершенно не так, как бывало всегда, когда посреди дня в нем царили шум и суета. Селин сгорала от нетерпения, недоумевая, когда же Корд успел придумать эту вторую свадьбу и как ему удалось заручиться помощью всех вокруг, но сохранить все от нее в полнейшей тайне. Он торжественно проводил ее вниз по лестнице, настояв, чтобы она оперлась на его руку и шла с высоко поднятой головой. Когда они спустились на первый этаж, он остановился, заправил ей за ухо непослушную прядь волос и улыбнулся. Потом подошел к маленькому столику около входной двери и взял букет из цветков гибискуса и мирта.

– Ты выглядишь ослепительно, Селин. Ты самая красивая невеста из всех, что я видел в своей жизни. – Он вручил ей букет и поцеловал ее, на сей раз очень быстро, боясь, что не удержится и снова унесет ее назад, в спальню.

Она взяла цветы и прикоснулась пальцами к нитке крупного жемчуга на шее.

– Мне хотелось бы, чтобы с нами был Огюст.

Корд только улыбнулся. Когда он вывел ее на веранду, выходящую на террасу, Селин даже задохнулась от удивления и неожиданности: собравшиеся приветствовали их громкими возгласами. На террасе находились не только домашние – Ада, Говард Уэллс, Фостер и Эдвард, но также Огюст, красивый и очень похожий на Кордеро, стряпчий Огюста – Тимоти Тинсдейл, вернувшийся из Англии, все недавно получившие свободу рабы поместья Данстан-плейс – от стариков до младенцев, ревущих и хнычущих на руках у матерей, и, конечно, весь экипаж «Прекрасной леди».

– Все очень скромно, – улыбнулся Корд. – Только члены семьи.

Он сжал ее руку, желая подбодрить и кивнул Говарду Уэллсу, который поспешил на веранду, чтобы занять свое место рядом с Селин.

– Говард будет твоим посаженым отцом, Селин, – сказал Корд, положив руку девушки на согнутую в локте руку книготорговца.

Следующим на веранду поднялся Огюст и встал рядом с Кордеро. Селин с интересом ждала, кто появится в качестве официального лица, она никак не могла придумать, кто же согласится сочетать браком уже женатых людей. Окинув внимательным взглядом собравшихся, она подумала, что ей знакомы абсолютно все присутствующие. Эдвард и Ада стояли рядышком, улыбаясь сквозь слезы и то и дело прижимая к глазам огромные кружевные носовые платки. Фостер своим важным видом напоминал индюка и смотрел на молодоженов так, словно успех этого брака был полностью его заслугой. Бобо также занимал почетное место в первом ряду собравшихся. Рядом с ним стояла его молодая жена, а на плечах у него важно восседал сынишка.

За их спинами море катило серебристо-голубые волны, горячее тропическое солнце опускалось за горизонт. Ветер доносил аромат цветущих деревьев из сада, под темнеющим небом зажглись факелы.

По какому-то одному ему известному сигналу Говард Уэллс развернул Селин лицом к Корду и Огюсту. Добродушный книготорговец прочистил горло и провозгласил тихим голосом:

– Я прибыл сюда, чтобы передать невесту жениху и выступить свидетелем с ее стороны. Прежде чем сделать это, хочу сказать, что, если бы у меня была дочь, я гордился бы, если бы она была такой, как ты, Селин. – Он улыбнулся и легко поклонился собравшимся.

– Как красиво, – прошептала Ада и всхлипнула на плече у Эдварда.

Селин даже забеспокоилась, не придется ли уводить этих двух плакс раньше, чем кончится церемония. Она снова повернулась к Корду, ожидая, что произойдет дальше.

– Я прибыл сюда, чтобы выступить свидетелем со стороны этого мужчины, моего сына Кордеро Моро, – проговорил Огюст хорошо поставленным голосом, который был слышен даже в самых дальних рядах. Сейчас он произнесет слова брачного обещания.

Толпа замерла в ожидании. Даже дети, чувствуя важность момента, успокоились. Когда Кордеро взял Селин за руку, она забыла, что во дворе их дома собралось более двухсот человек. Передав букет Говарду Уэллсу, она смотрела только на своего мужа.

Единственное, что выдало волнение Корда, это то, как сильно он сжал ее пальцы, когда начал говорить:

– Я, Кордеро Моро, беру тебя, Селин Винтерс Моро, отныне и навсегда как мою единственную любимую, мою жену, мою вторую половину. Обещаю, что никогда не предам твою веру, всегда буду стараться быть достойным твоей любви, которую ты мне так щедро даришь. Я буду почитать тебя, защищать тебя, холить и лелеять до тех пор, пока смерть не разлучит нас. Прими от меня это кольцо как знак моей любви.

Он извлек из кармана перстень со сверкающим аметистом и надел ей на палец. Протянув руку, он ласково вытер слезы, которые побежали из ее глаз, взял ладонью за подбородок и нежно поцеловал. Толпа снова разразилась громкими приветственными криками.

Когда все успокоились, Говард наклонился и прошептал на ушко Селин:

– Если ты хочешь что-то сказать Кордеро, то можешь это сделать сейчас.

Селин глубоко вздохнула и крепко сжала руку Кордеро. В отличие от него, у нее не было возможности подумать, что она ему скажет, как прозвучит ее свадебная клятва, поэтому она доверилась чувствам, которые испытывала к нему, и заговорила, уверенная, что правильные слова скажутся сами.

– Я, Селин Винтерс Моро, беру тебя, Кордеро Моро, отныне и навсегда как моего единственного любимого, супруга и друга. Я всегда буду принимать твою любовь и дарить тебе свою. Я доверяю тебе мою жизнь и никогда не предам твое доверие и любовь, которую ты мне даришь. Я навсегда отдаю тебе мое сердце так же, как ты отдал мне свое – это величайший дар и ответственность, о которой я никогда не забуду. – Она остановилась, собираясь с мыслями. – У меня нет кольца, чтобы подарить его тебе в знак моей любви…