Мечтательница - Страница 2

– Я уверена, что Перса уже вернулась. Пойдем со мной, мы найдем ее дома. – Чтобы заставить его продолжить путь, она добавила: – Ты один из самых любимых ее клиентов, Жан.

– Именно поэтому ты не должна бы отказываться помочь мне прямо сейчас, Селин. Моя квартира всего в квартале отсюда. Ты меньше чем через час отправишься домой.

– Но ты ведь знаешь: у меня нет таких талантов, как у Персы. Я редко предсказываю будущее…

– Что бы ты ни сказала, это мне поможет.

Когда-то Перса говорила Селин, что дар ясновидения может быть не только бесценным сокровищем, но и проклятьем. Каждый раз, когда девушка открывала свой разум чужим мыслям, она видела только прошлое и никогда будущее. А клиенты редко желали, чтобы им напоминали о прошлом. Правда, однажды, когда Перса была очень сильно больна и не могла провести обещанный сеанс, она попросила Селин заменить ее и, читая мысли о прошлом, предсказать будущее. Селин отступила.

– Жан, послушай…

Он, казалось, был сильно огорчен, и Селин вдруг вспомнила, что за последние несколько месяцев молодой человек потратил целое состояние, оплачивая советы, которые давала ему Перса. Ее наставница очень рассердится, если она его обидит.

Жан нервно провел руками по волосам, стараясь еще больше пригладить их, и она заметила, как дрожат его пальцы. Прежде у Селин не было причин бояться этого человека, но сегодня он казался ей таким возбужденным, таким растерянным, что его поведение внушало ей опасения. Жан запустил руку в карман своего полосатого жилета и извлек оттуда две золотые монеты.

– Вот, пожалуйста… – Он протянул ей деньги.

Селин уставилась на золото. Его так легко получить! Трудно поверить, что кто-то готов столько заплатить за работу, не требующую почти никаких усилий. Она вспомнила о матери и о том, что ей приходилось выносить, чтобы хотя бы как-то прокормить их в Лондоне. Пяти лет от роду Селин уже знала, что означает слово «шлюха». Она почти забыла лицо Джейн Винтерс, но в памяти всегда жили стоны и вздохи, пронзительные вопли и побои – целая вереница мужчин, ласкающих мать каждый на свой манер.

Золото поблескивало на ладони Жана. Здесь было больше денег, чем Селин могла бы заработать за год, продавая снадобья Персы. Не давая себе передумать, Селин схватила монеты и засунула их за лиф платья. Она вернется домой с карманом полным Золота, и это, вероятно, остудит гнев Персы, даже если ей придется немного задержаться.

– Хорошо, Жан, раз уж ты настаиваешь. На сей раз я помогу тебе, но мне нельзя терять время.

Жан торопливо потащил ее по улице, чтобы поскорее добраться до своей квартиры, но, когда они наконец туда попали, настоял на том, чтобы Селин села и выпила чашечку какао, пока он очень быстро покончит с кое-какими делами внизу. Девушка согласилась, но только после того, как он заверил ее, что вернется буквально через несколько минут.

Селин осталась дожидаться Жана в уютной гостиной, устланной толстыми коврами и обставленной натертыми до блеска столиками и мягкой мебелью с плюшевой обивкой. Не успел молодой хозяин выйти из комнаты, как слуга принес ей угощение и сразу же удалился.

Потягивая горячее какао, Селин, чтобы скоротать время, представляла себе, какой стала бы ее жизнь, окажись она вдруг хозяйкой такого прекрасного дома. Не было почти никаких шансов, что она когда-нибудь сможет это узнать наверняка. Ей не приходилось рассчитывать ни на приданое, ни на древнее родовое имя, так что мало вероятно, чтобы ей сделал предложение какой-нибудь завидный жених. К тому же среди близких ей людей не было ни одного мужчины, способного устроить для нее достойный брак, однако она давно уже решила, что это и к лучшему: Селин не могла себе представить, как можно выйти замуж за почти неизвестного тебе человека, которого ты конечно уж не любишь.

Погрузившись в размышления, Селин вдруг заметила, что за окном сгустились сумерки. Пошел унылый моросящий дождь. Она поднялась и принялась расхаживать по верхней гостиной квартиры Жана Перо. У нее больше не осталось времени на ожидание.

Она поставила пустую чашку на столик и направилась к узеньким «французским» дверям. Глядя на окруженный стеной сад внизу, она пыталась представить себе, что же так задержало молодого человека. На гладких, блестящих от дождя камнях дорожки отражался свет фонарей. Жан вывел ее из терпения, и она решила немедленно отправиться домой, пока мелкий дождик не превратится в настоящий ливень.

Селин уже наклонилась, чтобы поднять оставленную у дверей корзинку с продуктами, когда в комнату ворвался Жан, еще более взвинченный, чем прежде. Правда, несмотря на сильнейшее волнение, губы его были сомкнуты в твердую, решительную линию. Он был без шляпы, волосы растрепались и торчали во все стороны. Широкие плечи его куртки оказались совершенно мокрыми, крахмальная грудь рубашки помялась.

– Мне пора уходить, Жан, – твердо сказала Селин.

– Нет!

Он отреагировал на ее слова мгновенно и так неистово, что девушка едва не выронила свою корзину. Быстро взяв себя в руки, она в душе порадовалась, что под юбками у нее спрятан маленький нож в ножнах, прикрепленный к ноге немного выше колена. Не скрывая раздражения, Селин даже слегка притопнула правой ножкой.

– Уйди с дороги, Жан. – Голос ее прозвучал довольно мягко, но рука постепенно подбиралась к оружию на бедре. – Клянусь, я позову на помощь.

– Ну, пожалуйста, Селин! Извини, что я так задержался. Я уже готов. Ты должна остаться. Пожалуйста!

Она снова опустила корзинку на пол около двери.

Жан вернул ее к небольшому дивану у столика, на котором стояла пустая чашка из лиможской эмали и такой же кофейник, подождал, пока она усядется, и присел рядом.

– У тебя нет кристалла, – проговорил юноша озадаченно.

Селин облизала губы и расправила юбку.

– Мне он и не нужен. – Ей было неприятно дотрагиваться до него, но это было совершенно необходимо, чтобы проникнуть в его сознание. – Дай твою руку, – сказала она.

Как только он к ней прикоснулся, девушка едва не вскочила и не бросилась к дверям. Только вспомнив о монетах, она заставила себя остаться на месте и медленно вошла в транс, ощущая привычное головокружение и тошноту, которые всегда предшествовали ясновидению. Она отдалась этим чувствам, углубляясь в них, испытывая знакомую слабость и полное отсутствие мыслей. Во рту пересохло.

– Что ты видишь? Скажи…

Сначала была только темнота. Когда Селин, наконец, начала проникать в его воспоминания, ей показалось, что она видит окружающее его глазами… Глубже, еще глубже… Слова не шли с языка.

Лавка. Ее дом. Ряды полок с выстроившимися на них пузырьками и бутылочками. Хрустальный шар Персы. Линялый бархат. Перса. Мечущиеся фигуры. С грохотом разваливается стол. Бьются стаканы. Ужас в глазах Персы. Ее широко раскрытый, кричащий рот. Кричащий до тех пор, пока не стало поздно. Слишком поздно. Посиневшие губы Персы. Она ловит ртом воздух, задыхается.

Всепоглощающая ярость. Ненависть. Паника. Отчаяние.

Сознание Селин словно заблокировалось, она пыталась глотнуть хотя бы немного воздуха и отгородиться от видения, как учила ее Перса. Аура злобы, окружающая Жана Перо, оказалась невыносимой для Селин. Глаза ее широко открылись, и она постаралась сосредоточиться на нем, хотя глубина чувств, которые она только что испытала – его чувств – все еще сильно ее пугало. Селин закрыла лицо руками. В этот момент девушка догадалась: ее реакция выдаст то, что она только что увидела, но было слишком поздно.

– В чем дело? – Жан заговорил очень тихо, с мертвящим спокойствием.

Она уронила руки на колени и замотала головой, но этого простого движения оказалось недостаточно, чтобы освободить сознание от того, что она только что увидела и почувствовала.

– Ни-ничего, – с трудом вымолвила Селин и дотронулась ладонью до лба. – Извини… Я, должно быть, заболеваю. Я…

Селин встала, но оказалось, что он преградил ей путь.