Мечта каждого мужчины - Страница 8

Глаза Виолы вспыхнули мстительным блеском, но, чуть подумав, она отрицательно покачала головой.

— Спасибо, мистер Ланже, но, наверное, не стоит. Предоставим это дело Господу Богу.

— Великодушное решение. — Филипп усмехнулся. — Ладно, шут с ним, с этим типом. Давайте лучше поговорим о нас. Только не на ходу, а где-нибудь… скажем, в вашей гостиной.

— И о чем же вы хотите говорить?

Филипп посмотрел на нее с закипающим раздражением.

— Послушайте, может, вы наконец смените тон общения? Я уже сыт по горло вашими агрессивными выпадами и колкими словечками. Если вы думаете, что мое терпение безгранично, то сильно ошибаетесь.

— Я вовсе не думала, что ваше терпение безгранично, — возразила Виола, не удержавшись от лукавой улыбки. — Напротив, я удивлена, что это ценное качество у вас вообще есть. Мне казалось, терпение не входит в число ваших добродетелей.

— А мне кажется, вы вообще видите во мне одни лишь пороки и никаких добродетелей, — хмуро отозвался Филипп. — Ладно, хватит пререкаться. Вы пригласите меня в дом?

Виола вздохнула.

— Идемте.

Гостиная, просторная комната, была отделана в розовых тонах: бледно-розовые обои, мягкие диваны и кресла, обитые темно-розовым плюшем, занавески того же оттенка на двух высоких окнах. И целая коллекция фарфоровых статуэток, в основном изображающих дам и кавалеров в костюмах восемнадцатого века.

— Какая… интересная комната, — проговорил Филипп, с любопытством осматриваясь. — Настоящее розово-фарфоровое царство.

— Это дом моей покойной бабушки, — пояснила Виола. — Розовый и белый были ее самыми любимыми цветами. Конечно, такая обстановка порядком расслабляет, даже, пожалуй, нагоняет сон, но для почтенной одинокой старушки она вполне подходила.

— Моя покойная бабушка тоже любила розовый цвет и фарфоровые безделушки, — с улыбкой сказал Филипп. — И ваша гостиная вызвала у меня только приятные ассоциации. Ну а ваши любимые цвета, Виола? Наверное, что-то яркое, бросающееся в глаза?

— Почему вы так думаете?

— Потому что к вашему типу красоты подходят именно такие цвета. Вы ведь и сама очень яркая женщина, на которую трудно не обратить внимания.

Виола усмехнулась.

— Что-то я не заметила вчера, чтобы моя «яркая красота» бросилась вам в глаза.

— Это потому, что я был ужасно зол. Но зато сегодня…

Виола поморщилась.

— Ради бога, мистер Ланже, не надо говорить мне пошлых любезностей. Давайте лучше поболтаем, о чем вы там хотели.

— Хорошо. Но, может, сначала вы все-таки предложите мне чашечку кофе? У меня уже пересохло в горле от этой проклятой жары.

Виола отправилась на кухню. Десять минут спустя она вернулась с подносом, который пристроила на низенький столик, окруженный креслами. Потом придвинула к себе фарфоровую пепельницу.

— Надеюсь, вас не раздражают курящие женщины? — спросила она, доставая сигареты и пытливо посматривая на Филиппа.

— Нет, — ответил он с лукавой усмешкой. — Так что в этом случае позлить меня вам не удастся.

— Позлить вас?

— А разве вы не поставили перед собой цель как можно чаще выводить меня из себя? — Филипп посмотрел на Виолу с легким ироничным прищуром. — У меня сложилось именно такое впечатление. Вам доставляет огромное удовольствие говорить мне наперекор. И я вас прекрасно понимаю. Наверное, это весьма забавно: злить надменного, самодовольного сноба, который перед вами в долгу и не может отплатить вам той же монетой.

Виола смущенно рассмеялась.

— Да, это действительно забавно, — с веселым вызовом призналась она. — Что же касается долга… вы уже рассчитались за него, нагнав смертельного страха на моего обидчика.

— Это не одно и то же. Я мужчина, к тому же известный в городе своим агрессивным характером. А вы — хрупкая женщина. Хотя, — добавил он с дразнящей улыбкой, — наверное, вы не такая уж и хрупкая, раз умеете давать отпор зарвавшимся хамам. Кстати… надеюсь, меня вы уже вычеркнули из их списка?

— Не уверена, — призналась Виола. — Мы еще слишком мало знакомы. Кто знает, вдруг вы просто прикинулись кротким ягненком? А завтра сбросите овечью шкуру и снова превратитесь в волка!

Филипп расхохотался.

— Да, ваше расположение нелегко завоевать, — сказал он, покачивая головой. — Но ведь у меня куча времени, не так ли? Насколько я понял, вы занимаетесь продажей коттеджа и земельного участка? И покупателей у вас пока нет?

— Откуда вы все это знаете?

— Навел кое-какие справки. Только не вздумайте сердиться на меня за это. Вы же понимаете, что после откровений Натали я не мог не разыскать вас?

— И как же вы меня разыскали?

— О, это было очень легко! Во-первых, Натали сказала, что вас зовут Виолой и у вас не так давно умерла бабушка. А во-вторых, я запомнил номер вашей машины. Поэтому мне не составило труда выяснить вашу личность и место жительства.

— А как вы узнали про мои дела?

— Созвонился с вашим адвокатом.

— И он вам все выложил про своего клиента?!

— Мы давно знакомы с мистером Демпси. И потом, разве то, что вы продаете коттедж и участок, является тайной? Ваше объявление транслировали по телевидению, и его видел весь город.

— Да, верно. Ну и… что же дальше?

Филипп отодвинул от себя пустую чашку и внимательно посмотрел на Виолу.

— Я хочу, чтобы мы подружились.

— В самом деле? — Она усмехнулась. — И вы не боитесь, что я окажу плохое влияние на вашу сестру?

— Признаюсь, у меня были такие опасения. Но к настоящему моменту они почти развеялись. К тому же ваши критические замечания в адрес того, как я обращаюсь с сестрой, не лишены здравого смысла. Я действительно чересчур усиленно опекаю Натали. Но у меня есть для этого веские основания, и я вам сейчас их изложу.

Филипп закурил сигарету и с волнением, порядком удивившим Виолу, продолжал.

— В настоящее время у меня только одна сестра. Но раньше их было две. Мою другую сестру звали Эмили, она была годом моложе меня. Эмили воспитывали совсем не так, как Натали. Проще говоря, родители позволяли ей очень многое. В восемнадцать лет у нее была полная свобода передвижений, куча денег на карманные расходы, две машины, на которых она ездила без шофера и охраны. Вообще Эмили была необычайно современной девушкой. Она с пятнадцати лет встречалась с парнями, а в шестнадцать призналась мне, что уже давно не девственница. Вдобавок ко всему она много курила, пробовала травку и могла явиться домой пьяная, а иногда пропадала на целые сутки. Родителям все это, конечно, не нравилось, но было поздно. Эмили привыкла к вольному образу жизни, и изменить что-то было нельзя. И вот однажды в нашей семье случилась страшная трагедия. Эмили похитили. — Филипп нервно затушил сигарету и прикурил другую. — Дело было так: Эмили познакомилась с каким-то парнем, стала встречаться с ним тайком от семьи, а он оказался преступником и похитил ее. Потом он позвонил отцу и затребовал огромный выкуп. Родители не решились обратиться в полицию и согласились заплатать деньги за возвращение дочери. И они заплатили… и вместо Эмили получили труп.

— Боже мой! — ахнула Виола.

— Такое нередко случается, — хмуро заметил Филипп. — Похитители стараются не оставлять в живых свои жертвы, чтобы надежнее замести следы. Правда, в нашем случае преступников все-таки нашли… но нам было от этого не намного легче. Смерть Эмили явилась для мамы ударом, от которого она так и не оправилась. Вскоре после трагедии она умерла. А спустя два месяца после ее смерти и отец скончался от инфаркта. Так за один год мы с Натали потеряли троих близких людей. Мне в то время было двадцать, Натали — всего восемь. Как совершеннолетний, я стал опекуном сестры. Нетрудно догадаться, что я решил воспитывать ее совсем не так, как родители воспитывали Эмили.

— Да, понимаю, — сочувственно проронила Виола. — Может быть, я на вашем месте поступила бы так же.

— Теперь вы понимаете, почему я держу под контролем все ее знакомства, поездки, встречи? Я просто боюсь за нее. Возможно, иной раз я перегибаю палку, но вы не представляете, каким проблемным ребенком была Натали. С раннего детства с ней вечно случались какие-то неприятности. Даже в частной школе, где с нее не спускали глаз, она умудрилась залезть на какое-то дерево, упасть с него и сломать руку! А еще были сломанная ключица, сломанная нога и сотрясение мозга в результате падения с велосипеда. Да что там говорить! Взять хотя бы вчерашний случай, когда к ней пристал тот тип. Она должна была сразу отшить его или бежать, кричать, звать на помощь… Так нет же, она стояла, как беззащитная овечка, и только умоляла отпустить ее. И это после того, как я целых полгода натаскивал ее по приемам самообороны!