Мечи Ямато - Страница 1

Голод, он и в 1235-м голод. В дремучем доисторическом году брюхо, представьте, сводит точно так же, как и в 2005-м от Рождества Христова.

А между тем, не будь Артем голоден до сиреневых кругов перед глазами, обязательно досмотрел бы представление до конца. Как-никак выступали его коллеги – цирковые артисты. Пускай бродячие, пускай древнеяпонские, но все ж таки – цирковые. Братья по цеху, ёх тибидох, родственные души. Вряд ли при виде кого-то еще в этих неприветливых краях Артем мог испытать теплые чувства. А сейчас он как раз эти чувства и испытывал… помимо профессионального интереса, понятно.

И все же не следовало откладывать задуманное, как бы ни хотелось досмотреть. Уж больно момент сложился удобный. Жаль было упускать…

Разумеется, Артем заблудился. Это ему только так казалось, что он без труда отыщет дорогу из монастыря в Долину Дымов. Дескать, до города Ицудо он легко доберется, расспрашивая встречных-поперечных, дальше пойдет шпарить по солнцу, как по спутниковому навигатору, а там и места пойдут знакомые. Да, немножко поплутает, не без этого, но рано или поздно выйдет в заданную точку, то бишь в Долину Дымов…

Дудки! Полные и категорические дудки. Не то что до Долины Дымов, даже до города Ицудо он пока не сумел добраться.

Первый населенный пункт на своем пути, деревеньку, находящуюся в десяти ри[1] от монастыря, пришлось обойти стороной. Завидев в отдалении крытые тростником домишки, Артем свернул с дороги, отыскал подходящий взгорок с подходящим кедром (из каких, наверное, и делают барабаны-тайко[2]), играючи (как-никак воздушный акробат) забрался на дерево и с него внимательно все осмотрел. Худшие предположения оправдались – в одном из дворов Артем заметил лошадь.

Лошадь вообще редкость для здешних мест, а в хозяйстве малоимущего крестьянина сие есть роскошь просто-таки невозможная. Даже редкий самурай может позволить себе иметь лошадь, чего уж говорить о простолюдинах. Для простолюдина лошадь примерно такое же дорогое и недоступное удовольствие, как в России-2005 для деревенского тракториста – иметь личный вертолет.

Собственно, удивляться не приходилось, а приходилось ожидать чего-то подобного. Наверное, любой разумный человек на месте Нобунага так бы и поступил – не ограничился легкой засадой в монастыре, а оставил бы еще парочку самураев на единственно возможном пути следования треклятого гайдзина. Так, на всякий случай. Мало ли, вдруг ловкий гайдзин выскользнет из засады… И, что характерно, ведь выскользнул.

Что еще более характерно: и на сей раз чертов гайдзин не попал в расставленные силки. Он, гайдзин Артем, просто обошел деревеньку по лесу, потом вновь вышел на дорогу и продолжил путь к равнине. А расспросы встречных-поперечных про путь к городу Ицудо решил отложить на потом – до следующих обитаемых мест.

Сначала дорога была единственной стезей, ответвлений не имела, даже захочешь – не свернешь. С выходом же на равнину все изменилось. Косяком пошли развилки, и вдобавок любое, какое ни выбери, ответвление петляло самым немыслимым образом. Выдержать движение «строго на юг» на поверку было нелегко, если, конечно, не переть по пересеченке, а переть по ней – ну его на фиг, Артем это удовольствие уже испил сполна за время своей японской эпопеи.

А тут еще и встречных-поперечных не попадалось, да и с населенными пунктами как отрезало. Одно радовало – дожди, ливмя поливавшие все последние дни и надоевшие хуже горькой редьки, закончились. Днем уверенно светило и грело солнце, все вокруг цвело, дорога подсыхала прямо под ногами, травка лезла кверху прямо на глазах, птички там всякие чириканьем зажигали по-весеннему бойко. Словом, отмахивать пешедралом японские версты было не так уж и отвратительно…

Первый встречный попался лишь на второй день пешеходного странствия.

Артем повстречал его на шатком деревянном мосту, переброшенном через, по всей видимости, в обычном состоянии неширокую и тихую, но сейчас переполненную талыми водами, бурлящую речушку. Мост был без перил, на его краю сидел лохматый человек, болтал ногами и смотрел на воду. Надо сказать, Артему он сразу показался не вполне нормальным. Слишком уж оборванный, одежда свисает лоскутьями, вдобавок босой, а на шее болтается немыслимое количество амулетов (всяких там звериных лапок, дощечек и позвякивающих металлических пластинок на плетеных шнурах). Слишком уж грязным был сей подданный императора страны Ямато – особенно омерзительно это выглядело на фоне полноводного речного потока. Никаких дорожных вещей рядом с ним не наблюдалось, а какой нормальный человек отправится в путь без хотя бы махонького узелка? Между тем среди хорошо просматривающихся окрестностей никакого населенного пункта, откуда мог заявиться на мост гражданин хороший, не наблюдалось. И при этом сей гражданин, похоже, пребывал в состоянии полной, а стало быть, ненормальной беззаботности – вон как азартно болтает ногами и как весело похихикивает! Да и на Артема обратил внимание, лишь когда тот подошел вплотную и громко окликнул его: «Эй, добрый человек!»

Разговор подтвердил подозрения Артема.

– Я иду от монастыря на горе Энку, где долгие годы жил послушником, все эти годы не покидая обитель, – выдал Артем заготовленную легенду. – Я иду к городу Ицудо. Подскажи мне, какой дороги следует держаться, чтобы…

– Ты ёсиносуке из Хираката? – не дал договорить Артему оборванец. Он вскочил на ноги и попытался заглянуть Артему под шляпу. А сделать это, надо сказать, было не так-то просто.

Артем подошел к выбору дорожного наряда тщательно и вдумчиво, не абы что нацепил на себя. Длинная, доходящая до пяток, сплетенная из осоки накидка-мино позволяла незаметно горбиться, уменьшая свой рост, чтобы не выделяться среди малорослых японцев. Широкая, конусообразная шляпа-амигаса из рисовой соломы (Артем отыскал в монастыре шляпу самого большого размера) полностью закрывала лицо, разглядеть, кто под шляпой, каков там разрез глаз и цвет кожи, можно было, только приподняв ее или сбив. А как ни заглядывай – не увидишь.

– Нет, я не ёсиносуке, – сказал Артем чистую правду.

– Я знаю, кто ты! – Оборванец мелко захихикал, тряся неряшливой лохматой бородой. – Ты – Иёно усиони[3], ты пришел с Сикоку.

Оборванец потянулся к шляпе, Артему пришлось отодвинуться.

– Нет, я – не Иёно усиони, я – другой, – смиренно, как и положено бывшему послушнику, отвечал гимнаст. – Так все-таки, какой дороги следует держаться, чтобы…

– Я знаю, кто ты! – вдруг выпалил этот ненормальный, показав на левое плечо Артема. – Ты – Бьяку-Рю!

И начал пятиться. Пятился, пятился, вдруг сорвался и стремглав бросился наутек, шлепая босыми пятками по гладким бревнам моста, отполированным ногами, временем и дождевой водой. Признаться, сей типус оставил Артема малость озадаченным. Оно конечно, странствующему сумасшедшему вроде бы и положено нести всякую чушь. Но вот почему он вдруг понес чушь про Бьяку-Рю, сиречь Белого Дракона? Артем невольно взглянул на свое левое плечо. Все нормально, нет никакой дыры в накидке, через которую юродивый мог бы увидеть татуировку. «Может, он видит сквозь солому и ткань? Сумасшедшие зачастую обладают возможностями, превышающими обычные человеческие, – пришла на ум совсем уж бредовая мысль. – Да ну, чушь! Нечего ломать голову над ахинеей, которую несут всякие юродивые. Как верно подмечено классиком: „Ну сумасшедший – что возьмешь!“ Вот и весь сказ. Все, выкидываем из памяти…»