Мечи Пурпурного Царства - Страница 7

— Довольно! Вы герои! Но нужно, чтоб кто-нибудь занялся Далгаром, он серьезно ранен. А когда закончите с ним, посмотрите заодно и мои царапины. Брул, как ты нашел меня?

Брул жестом позвал Кулла к тому месту, где остался лежать мертвец в маске.

— Старуха-нищенка видела, как ты карабкался по дворцовой стене и из чистого любопытства решила посмотреть, куда ты направляешься. Она кралась за вами следом и видела как вы прошли через забытые древние ворота. Мне оставалось только проехать от ворот до этих Садов...

— Сними маску, — велел Кулл. — Кто бы это ни был, именно он подделал почерк Ту, он отобрал у канцлера перстень с печатью и...

Брул сдернул маску.

— ...Дондал! — воскликнул пораженный Кулл. — Племянник Ту! Брул, Ту никогда не должен узнать об этом. Пусть думает, что Дондал выехал с тобой и погиб, сражаясь за царя.

Брул выглядел ошеломленным:

— Дондал! Предатель! Почему, во имя Валки? Сколько раз мы вместе напивались допьяна и отлеживались рядом, спина к спине!

Кулл кивнул.

— Мне тоже нравился Дондал.

Брул обтер свой меч и в сердцах вогнал его в ножны с громким клацаньем.

— Нужда может толкнуть человека на путь предательства, — сказал он уныло. — Дондал был по уши в долгах, а Ту отличался скупостью. Он Дондалу говорил, что деньги портят молодых людей. Постепенно Дондал, чтобы продолжать вести светскую жизнь, стал занимать деньги у ростовщиков, пока не угодил им в лапы. Так что Ту и есть главный изменник, именно он толкнул мальчишку на путь предательства. Хотел бы я, чтобы мой клинок проткнул его сердце вместо этого.

Сказав так, пикт отвернулся и с мрачным видом зашагал прочь.

Кулл вернулся к Далгару. Юноша был без сознания, а умелые пальцы пиктов бинтовали его раны. Потом пришел черед царя и, пока ему промывали и перевязывали раны, к нему приблизилась Налисса.

— Государь, — она прятала свои изящные маленькие руки, покрытые ссадинами и запекшейся кровью. — Быть может, вы все же смилостивитесь и снизойдете к моим мольбам, если... — ее голос дрогнул — ...если Далгар выживет?

Кулл обхватил худенькие плечи и с болью в голосе отвечал:

— Милая, милая девочка! Проси у меня чего хочешь, кроме того, чего я не могу сделать. Проси половину царства или мою правую руку, — и ты их получишь. Я попрошу Мурома позволить тебе выйти замуж за Далгара... Я стану умолять его, но не могу его заставить.

Рослые всадники ехали к ним через Сады, сверкающие доспехи сразу выделяли их среди скопища полуголых звероватых пиктов. Высокий человек во главе кавалькады поспешил вперед, подняв забрало шлема.

— Отец!

Муром бора-Баллин прижал дочь к груди, бормоча благодарности богам, и тут же повернулся к царю:

— Государь! Вы серьезно ранены!

Кулл покачал головой:

— Ничего серьезного. Но вон там лежит тот, кто принял на себя смертельные удары, предназначавшиеся мне, тот, кто стал моим щитом и моим шлемом. Не будь его — Валузии нужно было бы подыскивать нового царя.

Муром повернулся к распростертому на траве юноше:

— Далгар! Он мертв?

— Скажем, он недалек от этого, — буркнул смуглокожий жилистый пикт, все еще трудящийся над юношей. — Но этот парень сделан из стали и при известном уходе выживет.

— Он явился сюда, чтобы встретиться с твоей дочерью и бежать вместе с ней, — продолжал Кулл, и Налисса виновато опустила голову, — и увидел, как я сражаюсь за свою и жизнь его возлюбленной на верхней площадке этой лестницы. Никто не принуждал его, но он вскарабкался по стене, насмехаясь над смертью и бросился в битву, встав плечом к плечу со мной — весело, словно прибыл на праздник... А ведь он даже не мой подданный.

Муром непроизвольно сжимал и разжимал кулаки. И в глазах его были доброта и тепло, когда он обратился к дочери:

— Налисса, — мягко сказал он, прижимая к себе девушку одетой в сталь рукой, — ты все еще хочешь замуж за этого безрассудного юнца?

Взгляд девушки был достаточно красноречивым ответом.

— Осторожно подымите его, — проговорил Кулл, — и доставьте во дворец. Там он получит наилучший...

— Государь, — перебил его Муром, — если позволите, я бы хотел отвезти юношу в свой замок. Лучшие врачи будут ухаживать за ним, а когда он полностью оправится, — конечно, если будет на то ваше царское соизволение — мы могли бы отметить это событие свадьбой.

Налисса вскрикнула от радости, захлопала в ладоши и, расцеловав отца и Кулла, опрометью бросилась к Далгару.

Муром ласково улыбнулся:

— Ночь крови и ужаса породила радость и счастье.

Варвар, ставший царем, хмыкнул и вскинул на плечо свой иззубренный и испятнанный кровью топор:

— Такова жизнь, граф. Несчастье одного человека для другого оборачивается блаженством...